В ожидании дождя
Шрифт:
— Где ты пропадал? Джозефину видел?
Бубба ответил только на второй вопрос:
— Ну да. Она нас впустила. Отлично выглядит.
— Про это ты мне лучше не говори. Моя вечная головная боль, — сказала Мира и, выпустив струю дыма, засмеялась. — Стиви мечтает отправить ее в монастырь.
— Сестра Джозефина? — спросил Бубба, вскинув бровь.
Комнату огласил каркающий смех Миры:
— То еще зрелище, а? Ха!
Внезапно она перевела взгляд на меня, и в ее ярких глазах мелькнула подозрительность, заставив их потускнеть.
— Мира, — сказал Бубба, — это мой друг Патрик. У Стиви с ним
Ее гладкая ладонь скользнула к моей.
— Мира Замбука. Рада знакомству, Пат.
Я ненавижу, когда меня называют «Пат», но сейчас промолчал.
— Взаимно, миссис Замбука, — сказал я.
Мира явно не испытывала никакого удовольствия оттого, что у нее в гостиной нарисовалась бледная ирландская рожа, но вежливо улыбнулась мне, словно говоря, что согласна терпеть мое присутствие, если я обещаю держаться подальше от фамильного серебра.
— Стиви в саду. Возится с грилем. — Она кивнула головой в сторону ведущих на задний двор стеклянных дверей, сквозь которые виднелись поднимавшиеся к небу струйки дыма. — Готовит сосиски из говядины со свининой. Наши гости их обожают.
Особенно на поздний завтрак, подумал я.
— Спасибо, милая, — сказал Бубба. — Кстати, выглядишь офигительно.
— Ой, да ладно тебе, — обрадовалась она. Отвернулась от нас и едва не подожгла шестнадцать фунтов пышной прически стоявшей рядом женщины, в последний миг успевшей отклониться.
Мы с Буббой протиснулись сквозь толпу гостей и выбрались наружу. Закрыли за собой дверь и принялись разгонять руками дым над грилем.
Вокруг него собрались исключительно мужчины. Из гигантского магнитофона, стоявшего на крыльце, разносился голос Спрингстина — еще одного почетного макаронника. Гости, отличавшиеся выдающейся толщиной, вовсю уплетали хот-доги и чизбургеры размером с добрый кирпич каждый, обильно посыпанные перцем, луком и прочими приправами.
Над грилем колдовал низенький мужик с угольно-черными волосами, уложенными в высокую прическу, добавлявшую дюйма три к его росту. На нем были джинсы, белые кроссовки и футболка с надписью на спине «Лучший в мире отец», поверх которой он надел фартук в красно-белую клетку. Он орудовал стальной лопаткой, переворачивая плотно уложенные сразу на две решетки колбаски, гамбургеры, маринованные куриные грудки, сосиски, красные и зеленые перцы, колечки лука и помешивая горку мелко нарубленного чеснока в гнезде из фольги.
— Эй, Чарли! — крикнул коротышка. — Тебе гамбургер дочерна обжарить?
— Чернее Майкла Джордана! — ответила ему гора сала.
Несколько мужчин засмеялись.
— Чернее некуда! — Коротышка кивнул, взял из пепельницы рядом с грилем сигару и зажал ее между зубами.
— Стиви! — позвал Бубба.
Тот обернулся и улыбнулся, не выпуская сигары изо рта.
— Здорово, Роговски! Эй, ребята, Поляк пришел!
Со всех сторон посыпались восклицания: «Бубба!», «Роговски!», «Братан!». Кое-кто из гостей хлопал Буббу по широкой спине, другие жали ему руку. На меня, следуя примеру Стиви, никто не обращал никакого внимания. Пока он не скажет, я для них не существую.
— Насчет того дельца на прошлой неделе, — обращаясь к Буббе, сказал Стиви Замбука. — Проблем не было?
— Не-а.
— Он там не особо выступал? Трудностей не возникло?
— Не-а, — повторил Бубба.
— Слыхал
я, один хрен из Норфолка сильно на тебя обиделся.— Я тоже слыхал, — ответил Бубба.
— Помощь не требуется?
— Нет, спасибо, — сказал Бубба.
— Уверен? А то я могу…
— Спасибо, — сказал Бубба. — У меня все схвачено.
Стиви Замбука поднял взгляд над грилем и улыбнулся Буббе:
— Роговски, ты никогда ни о чем не просишь. Многих это нервирует.
— А тебя, Стиви?
— Меня? — Он покачал головой. — Нет. Раньше только так и делали. И нынешним не грех бы поучиться. Мы с тобой, Роговски, — почти все, что осталось от старой школы. Хотя мы не такие уж и старые. А эти козлы… — Он посмотрел через плечо на сборище жирдяев. — Только и думают, как бы про них кино сняли или книжку написали.
Бубба безо всякого интереса посмотрел на компанию гостей:
— Я слышал, у Фредди все хреново.
Фредди Константин по прозвищу Толстяк возглавлял местную мафию. Поговаривали, что осталось ему недолго. И самый вероятный претендент на его место в настоящий момент стоял перед нами и жарил колбаски.
Стиви кивнул:
— Простату у него уже оттяпали и на помойку выбросили. В Бригхемской больнице. Говорят, теперь и до кишок добираются.
— Жаль, — сказал Бубба.
Стиви пожал плечами:
— С природой не поспоришь, так? Сначала живешь, потом умираешь. Люди поплачут, а потом пойдут обедать. — Стиви переложил на тарелку размером с гладиаторский щит пять гамбургеров, полдюжины хот-догов и немного курятины, поднял тарелку над плечом и сказал: — Забирайте, жиртресты сраные.
Бубба отклонился назад и засунул руки в карманы пальто. Один из толстяков забрал у Стиви тарелку и отнес ее к столику с приправами.
Стиви закрыл крышку гриля. Положил лопатку и глубоко затянулся сигарой.
— Бубба, иди пообщайся с парнями. Съешь чего-нибудь. А мы с твоим приятелем пойдем прогуляемся.
Бубба пожал плечами и не двинулся с места.
Стиви Замбука протянул руку:
— Кензи, так? Давай пройдемся.
Мы сошли с крыльца, пробрались между пустыми белыми столиками и выключенными дождевальными установками и спустились к садику, обложенному кирпичом и поросшему жухлыми одуванчиками и крокусами.
За садом располагался подвесной диван-качели. Здесь же стоял столб, к которому когда-то крепилась бельевая веревка. Стиви Замбука сел справа на диван и похлопал по сиденью рядом с собой.
— Садись, Кензи.
Я сел.
Стиви откинулся назад, глубоко затянулся сигарой, выдохнул дым, оторвал свои ноги от земли и на секунду застыл, будто завороженный видом своих белых кроссовок.
— Ты с Роговски с пеленок знаком, так?
— Ага, — сказал я.
— Он всегда был такой отмороженный?
Я видел, как Бубба, сойдя с крыльца, сооружает себе чизбургер.
— Он всегда играл по своим собственным правилам, — сказал я.
Стиви Замбука кивнул.
— Я много чего о нем слышал, — сказал он. — Лет с восьми или около того жил на улице… А ты и твои приятели таскали ему еду и все такое. А потом Морти Шварц, старый еврей букмекер, взял его к себе и растил, пока не помер.
Я кивнул.
— Говорят, ему не наплевать только на собак, внучку Винсента Патрисо, призрак Морти Шварца и на тебя.