В ожидании осени 1977
Шрифт:
— Нет не знаю и знать не хочу. Что вообще происходит? Что вам от нас надо?!
— Говори! Где взял песню? У кого украл? У Ташкенбаева? Быстро! Говори! — заорал псих.
— Ничего, не у кого не крал. Песни пишу сам.
— Сколько требовали с товарища Ибрагимова денег за песню?
— Граждане. У меня складывается такое впечатление, что кто-то из нас сошёл с ума и это явно не я. Как мы могли, что-то требовать, если мы только что пришли? Где логика?
— Что тут делаете?
— Автограф пришли попросить.
— Хватэт, хватэт играть с намы. Ты сэйчас мэна вывэдэш. Быстро
— О чём? — спокойно спросил я у неадекватных представителей кровавой Гэбни.
— Ну всё. Сэйчас тэбэ п**эцбудэт!
— Ну-ну. Дерзай, — сказал, усмехнувшись я. — Допрос без протокола, без свидетелей, ещё и с применением силы… Думаю вас посадят лет на десять-пятнадцать.
— Ну всё! Ты мэня за****. Тэбэ пи***! — заорал второй психопат, вскочил и двинулся ко мне.
Я улыбнулся. Я не верил. Такой беспредел по идее быть не должен. Причём вообще не за что. Сева сидел весь белый и даже кажется не дышал.
— Стой Азат! Алим, вы что делаете? Эти ребята ко мне пришли. Я их пригласил! Вы чего творите?! Немедленно прекратите! — раздался голос из входной двери в номер. Я обернулся. На пороге стоял Ибрагимов. В руках у него был арбуз.
««Обезьянку» значит захотели разыграть?! Вот же су**!» — зло подумал я.
В лихие 90-тые «обезьянку» часто использовали бандиты. «Плохие» бандиты избивали и запугивали коммерсанта, а затем, когда тот уже не знал куда деваться, появлялись «хорошие» парни которые освобождали бизнесмена от плохих.
Иногда для «комерса» устраивались целые спектакли с погонями и перестрелками. Естественно, после того как «хорошие» ребята побеждали «плохих» бизнесмен с удовольствием шёл под «крышу» супергероев и с радостью делился своей прибылью. На деле же, как правило, эти бандиты были либо очень хорошо знакомы друг с другом, либо вообще являлись членами одной ОПГ.
Нужно сказать, что точно такая же хрень в светлом будущем происходит при «спектаклях» с «добрым» и «злым» полицейским. «Плохой» полицейский издевается над подследственным, затем приходит «хороший» и защищает «клиента» от «плохого». «Хороший» полицейский даёт совет подозреваемому в чём-либо сознаться или всё чистосердечно рассказать, ибо только это может оградить и помочь. Конечно — это как вариант и случаи бывают разные, но суть приблизительно одинакова.
— Да вот, — вообще без акцента произнёс второй псих — Азат, — решили товарищей проверить…
— Проверили? Мы можем идти? — зло сказал я. — Хорошо, спасибо, до свидания! Как ни будь обойдёмся без вашего автографа уважаемый Амирхан. Сева пошли, — мы начали подниматься с дивана.
— Товарищи. Ребята! Подождите! Ну что вы в самом деле. Я вот арбуз купил… Алим, что ты наделал?! — начал суетится Ибрагимов. — Немедленно извинись! Немедленно!
— Ребята. Серьёзно. Мы незнаем кто вы и откуда. Вот решили проверить… Странно как то, пионер и студент ходят по знаменитостям и предлагают незнакомым людям песни. Ну сами посудите — ведь странно же?! — толкнул речь первый псих по имени Алим.
— Может и странно, но вот вчера мы подарили и презентовали песню товарищу Ташкенбаеву Мансуру и никаких проблем не возникло.
— Точно. В «Праге»?! — воскликнул Азат. — Я же тебе говорил
это он, — обратился он уже к Алиму.— Да ладно, хорош вам «Ваньку валять». Всё вы сразу узнали. К чему этот спектакль вновь?
Те переглянулись.
— Ладно, ты прав. Сразу узнали. И очень удивились увидев.
— Я тоже обалдел, — признался я и поглядел на Севу. Вроде дышит и даже моргает, но аккуратно, чтоб никто не заметил.
— Давайте прослушаем песню ещё раз, — в десятый раз попросил Ибрагимов. Мы сидели вокруг стола, слушали песню и ели арбуз. Вкуснотища.
Как я выяснил из беседы с комитетчиками они в Москве по работе, а Амирхан их друг. Вчера же в ресторан они просто зашли поужинать и провести время, когда и увидели там поющего пионера — то есть меня. Нужно сказать, что и в пятницу они тоже были в этом ресторане и тоже наблюдали за плясками всего зала. Песня им также понравилась, впрочем, как и новая, то есть та которую они слушают сейчас.
— Песня шикарная. Что вы за неё хотите? Сколько? — сказал Амирхан, когда затихли звуки композиции.
— Сложно сказать. Как Вы понимаете нам чем больше тем лучше, — сказал я истину, и все засмеялись. — Чтоб лучше оценить качество песни я предлагаю вам сделать тоже самое, как и Мансур.
— То есть? — не понял певец.
— То есть снять на столик в ресторане, и я там устрою показательное выступление. Сумеете забронировать столик на сегодня?
Алихам посмотрел на КГБэшника и Алим кивнули сказал:
— Обижаешь.
— Ну что?! Тогда встречаемся там сегодня в семь вечера?
— Договорились.
— Ни чего себе! Вот это да! Я чуть в штаны не наделал. Саш, как думаешь, почему они так поступили, ведь они нас узнали? — суетливо спрашивал меня старший товарищ, ведя автомобиль по направлению к нашей студии.
— Если честно Сева, я и сам не понял нафига была нужна эта клоунада. Но в принципе — это в их духе запугивать и разводить, сбивая цену. Конечно — это при условии, что действовали они с Ибрагимовым заодно.
— Даже так?.. — удивлялся мой доверчивый друг.
— Может быть и так. Всё равно правды незнаем, только гадаем, так что давай бросим это бессмысленное дело и остановимся вон у той пельменной…
Студия.
— Саша, когда же ты успеваешь придумывать такие замечательные песни? Я поражён! — спросил Сева, когда я ему наиграл новую композицию.
— Сегодня с утра придумал, на пробежке, — отмазался я. — Ну как, понравилась?
— Конечно! Высший класс! А почему про войну?
— Ну так, война ж…
— Я имею ввиду, что все песни у нас о любви, а тут про войну.
— Дело в том, друг мой, что кроме лирического репертуара нам нужно приготовить и военно-патриотические композиции. Чтобы товарищи «на верху», да и вообще, видели, что у комсомольцев не только голова «амурами» забита, но и памятью о героическом прошлом. А то, что песня пока одна, то ты не переживай. Сегодня одна, а через неделю будет пять.
— А спой её ещё раз! Я подыграю.
— Ок, — сказал я и взял в руки гитару и подошёл к микрофону …