В ожидании осени 1977

Так вот, я в свои пятнадцать лет был всё ещё пионером. Почему? Не повезло. Причём как я и говорил — не один раз.

Как только подходила моя очередь и меня собирались принимать в ряды ВЛКСМ, то я постоянно заболевал, при чём не намеренно. Один раз была сильная ангина, другой раз аппендицит… Затем про меня на какое-то время забыли, ибо галстук я как и мои одноклассники уже не носил, а когда вспомнили и в третий раз попытались принять, то случилось ЧП. Мы все уже торжественно построились, как в здании началось задымление и вспыхнул пожар. Нас всех эвакуировали. Что интересно, через несколько дней начались каникулы.

Естественно, в той жизни меня в конце концов приняли в комсомол, ибо быть в 16 лет пионером было не мыслимо, но всё же. Сейчас — как ни крути, но я был пионер, а посему достал из портфеля пионерский галстук.

«Во сейчас «шухер» будет», — сказал я себе повязывая галстук на шею под изумлённый взгляд мамы.

Глава 18

Подходя к школе стали попадаться смутно знакомые ребята, с которыми я здоровался и обменивался парой-тройкой ничего не значащих фраз.

В сторону учебного заведения тёк непрерывный поток детей и их родителей. Все школьники в эти годы носят школьную форму. У мальчиков это рубашка, пиджак и штаны, девочки же были одеты в симпатичные платья с белыми фартучками-передниками.

У многих девочек и девушек волосы были украшены большими белыми бантами — красота.

Также многие ребята несли, как и я цветы, чтобы подарить их любимым(!) учителям, которым теперь предстояло целый год со всей этой «шатьей-братьей» мучатся.

В общем, когда мы подошли к центральному входу в школу, то настроение стало воистину праздничное. Цветы, белые рубашки, весёлый смех, солнце над головой и чувство безграничного, бескрайнего счастья наполняло мою грудь. И это всё было реальным. Это всё было сейчас. Это всё было здесь…

Увидев наш класс пошёл к ним.

Вопреки ожиданиям никакого серьёзного «кипиша» не произошло.

Классная руководитель получила от меня в подарок букет гладиолусов и поинтересовалась почему я в пионерском галстуке. Я объяснил, и она весело смеясь попросила меня в ближайшее время не болеть, а пока снять галстук, дабы не создавать не нужный ажиотаж.

Ну а после разговора с учителем я переключился на старых-новых, и практически забытых одноклассников. Молодые весёлые радостные счастливые. Ведь вся жизнь впереди, все дороги открыты, а мир бесконечно огромен и времени на его исследование чуть-чуть меньше чем бесконечность.

Кого-то я хорошо помнил, кого-то не помнил вовсе, тем не менее было интересно на них просто смотреть. Все галдели, все гудели, интересуясь друг у друга как собеседник провёл лето и не дожидаясь ответа начинали рассказывать свою историю…

Ну а дальше всё, как всегда.

Торжественная линейка, десятиклассник — парнишка из соседнего класса взял на руки первоклашку, и они прошли вдоль строя звеня колокольчиком. Этот звон символизировал конец каникул и начало учебного года.

В общем замечательный сегодня день…

* * *

Интерлюдия.

Квартира библиотекаря. Несколькими часами раннее.

В шесть утра зазвенел будильник и это означало для Иван Павловича, что начался новый день и новая битва с ненавистной ему проблемой, с которой он и его коллектив вёл бой уже не первый год.

Нужно сказать, что не всё было так плохо и кое какие подвижки в работе конечно были, но всё же не сильно большие как хотелось бы, к тому же они имели поверхностное значение и целиком решение глобальной задачи скорее даже не приближали, а наоборот в долгосрочной перспективе отдаляли из-за вновь открывающихся при их исследовании побочных проблем.

Ну да ладно. ну да ничего. Когда ни будь они обязательно проблему эту решат ни взирая не на какие трудности.

Ученый собрался вставать, но перед этим, по заведённой им же традиции-ритуалу предстояло «чмокнуть» в щёчку жену, которая вставала на работу значительно позже него.

К удивлению профессора жены, в постели не оказалась и в ванне тоже. Обнаружил же Иван Павлович свою благоверную на кухне, читающей книгу практически в полной темноте.

То, что Эмма Георгиевна читала книгу, что называется «с утра по раньше», так в этом не было ни чего необычного. Ну бывает так, зацепил сюжет и хоть завтра рано вставать, а всё равно оторваться не можешь, странно была сама обстановка, при которой его супруга придавалась чтению.

Свет на кухне не горел, и она читала при пяти зажженных свечах, которые стояли на столе. Мало того, что горели свечи, так рядом с ними ещё и стояла довольно большая икона.

Сама же жена, была одета во всё чёрное, а на голове её был повязан не менее чёрный платок.

«Кто-то умер,» — пронеслось в голове у профессора, а сердце защемило так, что он схватился за грудь.

«Как же так? Кто? Тётя Света из Калуги? Или кто? Быть может Дядя Абрам — Эммин родственник? Кто же?» — пытаясь вздохнуть профессор, в то время как мысли лихорадочно мелькали в голове. Он с жалостью посмотрел на супругу.

«Страдает. Не хотела его будить. Думала подождать до утра. Ведь ночь на дворе. Как же она узнало то бедненькая?.. — пожалел жену учёный, но эта мысль поразила его. — А ведь действительно, как? Ночь же! Телеграмму молния никто не приносил. Вчера вечером в постель они легли вместе и хоть супруга и была несколько нервной и задумчивой, но поужинали они нормально, а затем легли спать… Так, когда ж она узнала? Она что, ночью куда-то ходила? Одна? Ходила ночью за иконой? А свечи откуда? ведь это не обычные, а именно церковные свечи. Она что, по ночам церковь посещает? Она же, как и я придерживается атеистической точки зрения. Так откуда тогда это всё?!» — находясь в полуобморочном состоянии думал профессор, заходя на кухню и присаживаясь радом с женой.

Та заметала его и с грусть улыбнулась.

— Эмма, что случилось? Почему Вы не спите? Кто умер? И что Вы делаете? — негромко спросил муж, готовясь к худшему.

— Не волнуйтесь Сергей. Никто пока не умер. И быть может не умрёт. А занята я прочтением данного труда, — сказала она и протянула профессору книгу.

Многое готов был увидеть учёный чётко и безапелляционно стоящий на материалистической позиции, но вот Библию у себя дома, он был увидеть не готов.

— Эмма… — прошептал муж. — Что это? Такое нельзя читать у нас в доме. Мы же с тобой кандидаты на вступление в партию, ты что забыла? А если кто-то узнает?

— Это Библия любимый, — пояснила та. — Она защитит нас. Да что я говорю, уже защищает.

— У тебя что-то случилось? Ты заболела?

— Нет. Со мной всё хорошо. Не волнуйся за меня. Волнуйся за себя, но не волнуйся, — сумбурно проговорила она. — На защитят.

— Защитят? Но от кого? — решил поинтересоваться супруг у слегка «тронувшейся» жены.

— Лучше не надо о нём говорить в слух. Всё в руках божьих. И наши с тобой судьбы тоже.

— Хорошо. Не будем о «нём» говорить. Поговорим о нас, — решил всё же докопаться до истинны. — Ты что любовника завела? — зло проговорил профессор, перейдя на «ты». — Кто же он? Где ты с ним познакомилась?