В парализованном свете. 1979—1984
Шрифт:
Борис Сидорович Княгинин не стал ввязываться в перебранку. Он только крякнул, поднявшись со стула, и вышел из комнаты, неторопливо заталкивая на ходу вату в бумажный мундштук папиросы. Увидев же на лестничной площадке нового сотрудника отдела, временно посаженного за стол Андрея Аркадьевича Сумма, подошел к нему, привычно скосив в сторону настороженный взгляд.
— Ну-с, молодой человек…
Старый интеллигент всегда очень чутко и болезненно улавливал малейшие признаки неуважения, даже затылком ощущая взгляды, означавшие, что ему, старику, давно пора на кладбище, сиречь на заслуженный отдых. Но лицо молодого человека не
«Наверно, лекции мои посещал», — не без горделивого удовольствия подумал Борис Сидорович, поджигая папироску от вежливо поднесенной спички и захлебываясь дымом.
— Новый переводчик? — безлично обратился он к молодому человеку.
— Я химик.
— Хм! А зовут как?
— Аскольд.
И отчества не назвал. Что ж, неплохо. Неплохо…
— Борис Сидорович. Кха!
— Очень приятно.
— Что же вас занесло в наши края?
— Да разные обстоятельства…
— Химия не по душе?
— Ну что вы!
— Чтобы химик не нашел работу по специальности… Странно… Это нам, филологам…
— Нам, знаете, тоже, — признался Аскольд.
— Что же получается? Перепроизводство специалистов?
— Где-то перепроизводство. Где-то недопроизводство…
— Хм!
Борис Сидорович уронил пепел. Мимо них по направлению к кабинету Вигена Германовича Кирикиаса стремительно просеменил Никодим Агрикалчевич.
— Вызывали, Виген Германович?
— Вызывал, Никодим Агрикалчевич. Проходи, садись…
Вопрос, решением которого в данный момент занимался Виген Германович, сводился к отправке двух человек из отдела информации на строительные работы. В связи с предстоящим юбилеем ускоренными темпами завершалось строительство нового институтского корпуса, и если раньше отдел информации отрабатывал на стройке всего тридцать человеко-дней в году, то теперь два человека должны были постоянно работать до самой зимы. И вдобавок отдел кадров требовал направить еще одного сотрудника для работы в колхозе.
— Может, Оводенко? — предложил Виген Германович, предварительно введя Никодима Агрикалчевича в курс дела.
— Оводенко на шахматных соревнованиях.
— Когда он только работает?
— Через неделю вернется.
— Вот и пошлем.
— У него по графику отпуск.
— Пошли Орленко.
— Орленко нельзя, Виген Германович…
— Ах, да, помню, ты просил за него.
— Давайте новенького.
— Его я уже считал. Новенький, Непышневский… Кто третий?
Знал ли Борис Сидорович, гася папироску о край урны, какой цепью утрат и печалей обернется этот перекур? Когда Никодим Агрикалчевич во всеуслышанье объявил, что Аскольду предстоит в понедельник утром отправиться в подшефный колхоз на полевые работы, Борис Сидорович запротестовал.
— Ну почему обязательно он? Только что приняли человека на работу. Даже освоиться не успел.
— Не хотите ли вместо него? — язвительно осведомился Никодим Агрикалчевич.
— Да вы совсем обалдели, мой милый…
— Я вам не милый! В общем, так. Автобус отходит в девять. Сбор на площади Семи дорог, — отрывисто, по-военному, не терпящим возражений тоном объявил Никодим
Агрикалчевич. — С собой иметь…— Ясно…
У Аскольда был такой обреченный вид, будто он уже смирился с тем, что жизнь его катится под откос. Умом он, конечно, понимал, что работники села нуждаются в помощи, что здоровый физический труд на свежем воздухе должен восприниматься как награда и компенсация за вредные условия труда в химической лаборатории, но все, происходящее в ним вкупе, все, чем заманила и обманула судьба, воспринималось теперь как злая насмешка.
— А завтра, — подлил масла в огонь контрольный редактор, — поедете в Лютамшоры, подпишете заказ-наряды.
— Какие еще заказ-наряды?
— Обыкновенные.
— Простите, но я не знаю, что это такое.
— Знать незачем. Привезете, подпишете, увезете.
— В качестве курьера?
— Здесь нет курьеров, — отрезал Никодим Агрикалчевич. — У нас все занимаются всем.
— Стало быть, ничем, — тихо, совсем как затравленный, забившийся в угол щенок, огрызнулся Таганков.
Алексею Коллегову ни колхоз, ни стройка пока не угрожали: на руках десятилетняя дочь, жена в отъезде. Никодим Агрикалчевич уже подходил, соблазнял хорошей погодой.
— Все равно ведь придется, Алеша. Не сейчас, так позже…
Однако Алексей совсем не был в этом уверен. Кто бы мог поручиться, что и завтра колхозу потребуется помощь шефов, а послезавтра снова не приостановят строительство нового корпуса? Практика жизни учила не высовываться и откладывать на неопределенный срок то, чего можно не делать сегодня. Со временем же многое рассасывалось само собой, одни проблемы превращались в другие и почти всякая срочность оборачивалась необязательностью.
Аскольд был просто слишком наивен и неопытен — потому и не сумел найти достаточно убедительную отговорку. Словно злой рок витал над ним. То одно, то другое. Он становился хроническим неудачником.
«Таким образом, реакции поликонденсации, в особенности весной…» — бормотал тем временем за столом напротив Иван Федорович, отыскивая среди бумаг наиболее яркие и доходчивые примеры для характеристики научной деятельности Самсона Григорьевича, — «в особенности весной… позволяют осуществлять процесс…»
«Почему весной?» — с недоумением спросил он себя, поправил очки на переносице, поднес листок ближе к стеклам и только тогда понял, что перед тем часть текста, случайно подсунутого под другие бумаги, была просто не видна.
«Реакции поликонденсации, — снова, но уже с большей уверенностью, прочитал, выразительно шевеля губами, Иван Федорович, — в особенности неравноВЕСНОЙ, позволяют осуществлять процесс…»
— Иван Федорович, зайдите, — прозвучало из пластмассовой коробки селектора.
«Н-е-р-а-в-н-о… Семь букв», — зачем-то подсчитал Иван Федорович, словно был заядлым любителем кроссвордов.
— Иду, иду, — ответил он, хотя пластмассовая коробка находилась слишком далеко, чтобы Виген Германович мог его услышать.
«Семь букв, — повторял он про себя всю дорогу. — Всего семь букв — и никакой весны!»
— Что с адресом Самсону Григорьевичу? — встретил его начальник отдела.
— Пишу…
— Очень уж ты затянул, Иван Федорович. Вопрос такой простой, ясный, дел и без того много. Будем новую тему открывать: «Разработка корреляционной подсистемы согласованных взаимодействий». Ей сейчас придают первостепенное значение в главке и министерстве.