В Петропавловске-Камчатском – полночь…

– Так вы давно здесь? – спросил Павел Александрович.

– Так всю жизнь, считай! – гордо ударил себя в грудь кулаком старик.

– Может помните такую – Татьяну? Работала здесь официанткой, давно еще.

– Таньку, что-ли? – крякнул старый моряк. – Да кто ж ее не помнит? Хорошая баба была.

– Почему была? – Павел Александрович почувствовал, как внутри у него все похолодело. – С ней что-то случилось?

– Да что с ней случится-то, с Танькой! Жива-здорова. Из официанток ушла давно, кассиршей работала, бухгалтером. Потом в институт поступила, замуж вышла за военного, детей ему нарожала, внуки уже у нее.

– Так она здесь, в городе? – спросил Павел Александрович, в горле застрял ком от волнения.

– Не-е, уехала. Мужа перевели в Хабаровск, вот они и укатили.

– Давно?

– Да уж с десяток лет прошло. А тебе почем знать надо?

Старик подозрительно покосился на Павла Александровича.

– Да так, знакомы мы когда-то были. А потом потерялись. Думаю, дай поинтересуюсь, может кто знает.

Старик окинул Павла Александровича долгим изучающим взглядом, как бы решая – рассказать ему что-то сокровенное или нет. Потом присел рядом, на край стула и тихим загадочным голосом произнес:

– Коль знаком ты с ней, историю тебе интересную про нее расскажу, послушаешь?

Почувствовал дрожь в руках. Опустил руки вниз, под стол, чтобы старик не заметил.

– Отчего нет? Давай, отец, рассказывай.

– Так вот было это году в семьдесят первом, что ли. К Таньке нашей парень-моряк приходил. Из каждого плавания возвращался и сразу к ней! Ох, и ждала она его! Так вот тот парень – настоящий моряк был. Он Таньке с каждого плавания подарки привозил.

Смущенный, совершенно запутавшийся Павел Александрович, слушал и не верил. Значит, он не один такой был у Татьяны! Танечка, милая и красивая девушка, так запросто обвела его вокруг пальца! Он тут же вспомнил шубу за две тысячи семьсот тридцать два рубля, и как горбатился два года, чтобы отбить те деньги. Дурак. Идиот! Мерзкая, злобная жадная жаба мгновенно появилась из ниоткуда и вцепилась ему в горло, начала душить. Что ж, поделом ему! Рванул ворот рубашки, глотнул воздуха.

– А вы его знали, парня того? – выдавил Павел Александрович сиплым голосом, с трудом сдерживая волнение.

– А то! – браво продолжал швейцар. – Мы с ним выпивали не раз у меня в гардеробной. Классный парень был! А еще он знаешь, чего сотворил?

Старик нагнулся близко к Павлу Александровичу и тихим голосом, наверное для пущей важности, чтоб никто не услышал, хотя в ресторане и так никого не было, продолжил:

– Он подарил ей шубу! Настоящую, из каракуля! Задарма подарил, даже не переспамши ни разу! Вот скажи после этого, что он не настоящий моряк!

Павел Александрович почувствовал, как в руке у него задрожал стакан с минералкой. Голова закружилась, перед глазами все поплыло. Старик продолжал свой рассказ, не обращая внимания на Павла Александровича.

– Так вот морячок тот, Пашкой его, кажись, звали, не только шубу, он ей и колечки разные таскал, и шмотки. Танька как королева при нем ходила. Да вот только сгинул он потом… Совсем сгинул.

Это как… сгинул? – пробормотал Павел Александрович.

– Вот так и сгинул. Шубку прислал и сгинул после того. Танька в этой шубке каждый день ходила встречать пароходы. Но только не было его. Погиб.

– С чего вы взяли, что погиб? – осторожно спросил Павел Александрович.

– А как же еще? – удивился старик. – Не мог такой человек Таньку бросить! Долго она ждала его. Гулять с другими парнями отказывалась, а ведь звали! Флиртовать перестала, глазки строить посетителям, всем говорила – жениха ждет. А когда поняла, что не дождется, горевала очень – ведь сгинул парень! Вот это был моряк, понимаешь? Да чего мы тут сидим, воду льем? Пойдем к нам за столик, у Никитичной третий внук родился, отпразднуем!

Павел Александрович поднялся и пошел следом за пожилым швейцаром, туда, в угол зала, где праздновали рождение третьего внука Никитичны. Кроме старика-швейцара он не знал никого в той компании, но ему хотелось прикоснуться, быть рядом с теми людьми, которые знали его Татьяну, которые были частью его молодости, частью навсегда ушедших лет его жизни и одного из самых лучших воспоминаний. Заказав вина и закусок, он сел к ним за стол. Ему хотелось быть среди них – тех, которые знали ту часть его прошлой жизни. Которые сложили о нем легенду. И пусть та легенда обросла несуществующими сказочными подробностями вроде бриллиантов и других подарков, которые он не дарил – это неважно. Главное, эти люди, как и сама Татьяна, верили в него, молодого моряка. Им даже в голову не пришло, что он мог просто не вернуться! Погиб, сгинул, а как же еще?

Он пил с ними, закусывал, слушал их истории, рассказывал свои. Он окунулся в свою молодость, в свои двадцать пять, и был непомерно счастлив. То и дело оборачивался к стойке. Казалось, сейчас выйдет оттуда Таня. Какая она стала? Узнал бы он ее или нет? Он представлял, как она приходит к берегу моря в новой шубке встречать пароходы. Она не знала ни названия судна, ни его фамилии. Только имя. Приходила на берег каждый день. Ждала. Не дождалась. Подумала, случилось несчастье. У моряков такое бывает…

Поздно вечером, опьяневший от впечатлений и воспоминаний, Павел Александрович вышел из ресторана «Камчатка», все еще слегка потерянный от случившегося, но улыбающийся и счастливый. Он не стал говорить старикам, что легендарный моряк Пашка и есть он – Павел Александрович. Все равно бы не поверили. Пусть он останется легендой для них и для Танечки, самого приятного воспоминания его молодости. Когда он вернется домой, он снова сядет за стол и напишет стихи. Он не писал их тридцать долгих лет. А сейчас остро почувствовал – нужно! Он напишет новые стихи, и посвятит их всем морякам и Танечке – девушке, которая ждала. И он вдруг понял, что легенда – не он. Легенда – та самая девушка, которая ждала его долгие годы. Именно такие девушки нужны настоящим морякам: которые умеют любить и умеют ждать. И тогда он впервые по-настоящему понял, что, потратив сумасшедшие деньги на шубу, он поступил правильно. Впервые ему стало совсем не жалко тех денег. Злая жаба, многолетняя, противная, душившая его за горло долгие годы, вдруг отпустила. Исчезла. Совсем. Навсегда! И если можно было бы повернуть время вспять, он поступил бы точно так же.

Две тысячи триста семьдесят два рубля и сорок семь копеек. И десятка за доставку. И армянский коньяк. И четвертак таксисту…

Он ушел от них совершенно другим человеком. Ведь о нем на Камчатке рассказывают легенды. И он должен им соответствовать!

Александр Лельчук Ностальгия

По заснеженной КамчаткеПроложить бы санный путь.К черту шарф! Долой перчатки!Снег и ветер – прямо в грудь!Мне б умыться колким снегом,Мне б сосульку языком,Рассмеяться громким смехом,И по снегу – босиком!В эту песенную лунность(Уж за лирику прости)Взять бы снова нашу юность,Как ребенка пронести!Снова ночь снежит немножко,Вновь пургу грозит начать.Мне б опять в твое окошко,Как когда-то, постучать.Снова будет вечер синий,Мы пьяны не от вина,В волосах белеет иней,Или это седина?Все вранье, что время старит!На дворе метель рычит.А в окно какой-то пареньК нашей дочери стучит…

Рыбацкая удача

И в день, и в ночь, и в слякоть и туманНа поиски серебряного кладаВыводит сейнер в море капитанИ трудится рыбацкая бригада.Где волны лижут руки жгучим льдом,Все силы забирая без остатка,С упорством, спором, боем и трудомДается нам сварливая Камчатка.Не говоря речей и громких фраз,На палубе, как строгий командир,Одно лишь слово – веско, как приказ,И вновь кунгас подводит бригадир.Им нелегко бывает всякий раз,Когда рубаха липкая от пота.То, что геройством кажется для нас,Для них – обыкновенная работа.Их труд почетен, тяжек и суров.Для трусости не ищут здесь причины.Из года в год готовятся на ловПростые, настоящие мужчины.Поклон рукам, несущим в мир добро,О тяжести труда сего не плача…Течет в кунгас живое серебро —Нелегкая рыбацкая удача!