В плену любви

Я подползла к нему, пристроила цепочку от наручников и надавила. Получилось! Не с первого раза, но обманчиво тонкий и легкий клинок разрезал цепь. Освободившейся рукой я схватила оружие и рассекла вторую цепочку. А потом оковы на ногах.

Хвала Богине, браслеты были кожаными. Стоило мне стряхнуть эту мерзость и выпрямиться, как анам вспыхнул в груди и сам прыгнул мне в руку. Белоснежные крылья выстрелили за спиной, подбрасывая меня вверх. Тело облеклось в подобие сияющей брони. Вторая и высшая трансформа анхелос — Адский охотник. Совершенная форма, которая приходит лишь тогда, когда мы сражаемся за то, во что верим.

Я взлетела и с криком спикировала вниз на врагов, становясь для них воплощением смерти.

* * *

Крики. Кровь на теле, на крыльях, на губах. Запах свежей требухи, отрубленные конечности. Смерть во всей ее неприглядности и уродстве.

Таков лик справедливого возмездия. Анхелос ставший Адским охотником не умеет щадить и не знает усталости. Он не остановится покуда враг жив. Убивает без ненависти, но кроваво и страшно. Он весь — воплощение Высшего Воздаяния, лишенный человеческих страстей, пороков, жалости.

Я становилась такой лишь однажды и боялась повторения. Слишком захватывающим и страшным было это ощущение бегущей по телу беспристрастной силы, полной свободы от чувств, эмоций и даже личности. Слишком мало в совершенном воине света оставалось от Рианнон ди Астар.

В некотором роде превращение в карающий меч это тоже смерть. Небытие.

В считаные минуты все было кончено. Враги лежали грудой уродливых обрубков, но анам не спешил возвращаться в мое тело. Он горел и жег, звал лететь в столицу. Туда, где принц Хестор вкушает радости вечерних развлечений. Требовал завершить начатое, восстановить справедливость…

Я уже почти было рванула туда сквозь провал в стене, но зачем-то сделала круг над лежащим на полу демоном.

Кровь не сразу заметна на красной чешуе, но демон был страшно изранен. Изодранные в клочья крылья, сломанный в двух местах хвост, глубокие следы от клыков и когтей по всему телу. И отметина от меча моего собрата на предплечье.

С такими ранами он не протянет больше часа.

Милосердие не для Адских охотников. Я рождена, чтобы преследовать и выжигать зло огнем, что мне за дело до чужих ран?

Демон хрипло застонал и открыл глаза. Они были фиалковыми — такой необычный, красивый цвет…

“Моя Риана” — жаркий шепот в темноте, сплетенные в объятиях тела. Сладкий охват веревки на запястьях, губы скользящие все ниже, согревающие кожу дыханием…

“Я люблю тебя…” — чашка горького кофе и тепло рук. Шальная безбашенная улыбка, жадный огонек в случайно пойманном взгляде. И доверие, которое рождается словно само собой, вопреки всей боли и ошибкам прошлого. Распускается в душе нежными белыми цветами на колючем терне…

“Я все решу…” — слова, которые дарят чувство защищенности.

Ложное, опасное чувство.

Он обещал, но не решил и тем самым тоже предал. Заставил поверить в свою силу, и не защитил. Не уберег от предательства, от этого алтаря, беспомощности и угрозы нового насилия.

Доверие для наивных и слабых, за него приходится платить. Удар в спину в сотни раз больнее, потому что ранит не только тело.

Взгляд демона сфокусировался на мне.

— Ри… — голос тихий, как шелест ветра.

Он предал меня, и ничто не мешает мне ответить тем же. Оставить его здесь и улететь. Самой восстановить справедливость.

Но я медлила, зависнув над ним в воздухе.

— Ты в порядке… — оскал, который отчего-то кажется похожим на слабую улыбку. — Хорошо…

Да, я в порядке — ни царапины. Изрядно потрепанные боем заговорщики даже не успели понять, что произошло.

— Как странно… видеть тебя такой. Моя Ри — другая…

Да, другая. Слабая, жалкая, неспособная сама постоять за себя.

— Но такой ты мне тоже нравишься… малыш. Поцелуй меня… на прощанье.

На прощанье, в последний раз. А потом он умрет… снова предаст меня, уйдет, оставив одну против мира, а я не знаю, как жить в нем одной…

Но… разве одиночество — не выбор сильного? Разве это не мой выбор?

Внутри меня схлестнулись две Рианы. Одна звала обратно — в увитую колючим терном башню. Ту башню, в которой я провела последние семь лет. Мир небезопасен, выходя навстречу ему помни, что любой способен предать и оставить тебя в любой момент.

А вторая Риана — слезливая, слабая, неспособная за себя постоять — возражала, что это не жизнь и рвалась наружу. К улыбкам и теплу рук, разделенным на двоих мгновениям счастья и боли, которые и составляют саму жизнь.

Да, мир несовершенен. Да в нем нет гарантий, навсегда у тебя есть только ты сам, остальное может уйти в любой момент. Но это не повод отказываться от него, становиться равнодушным покойником в увитой терном башне.

— Нет? — обреченно спросил демон. — Не хочешь…

Он устало прикрыл глаза.

Что же я делаю?! Он ведь действительно сейчас умрет!

Эта мысль ударила изнутри, скрутила болью, вышибая из моего тела совершенного воина света. Прогнала все страхи кроме одного, всепоглощающего — потерять этого наглого, невыносимого, заботливого и замечательного мужчину. Я рухнула на пол, по пути уменьшаясь в размерах и теряя сотканные из света доспехи. Всхлипнула, склонившись над ним. Богиня, как его целовать-то, эту клыкастую морду?!

Рука коснулась чешуи. Она была теплой и гладкой.

— Дэм… — горло перехватило от слез.

Нет, он не может, не должен вот так умереть у меня на руках. Я не смогла спасти Вика, но Дэмиана спасу! Анхелос умеют лечить тех, кого по-настоящему любят. Я же люблю его! Ведь люблю?!

Я гладила его руками, не замечая, как слезы срываются и падают на чешую. Богиня, да как это делается?! Где это обещанное чудо исцеления? Нужны какие-то слова? Жесты?

— Не плачь, — тихо попросил демон. — Все будет хорошо.

Нет, не будет, если ты сейчас умрешь! Если ты умрешь уже ничего никогда не будет хорошо! Не смей, слышишь!