В плену сердца

Глава 4

Николина

Две недели спустя

Гром. Дождь. Серость.

Стандартный комплект рокфордской погодки, которая после аномального солнцепёка в мае решила начать первые дни лета со своей обычной атмосферы дождливой осени. Этого следовало ожидать. Надолго солнце в наших краях никогда не задерживалось. Но должна признать: в миллион раз приятней наблюдать за зигзагами молний, сверкающих в чернильной пелене туч, и резво скатывающимися по стеклу каплями, когда ты нежишься в огромной пенистой ванне и прямо в ней же поедаешь третий кусок кряду изумительно вкусного карамельного торта.

В моей личной просторной стильной уборной тепло, чисто, обалденно пахнет маракуйей. На фоне тихо играет джазовый соул, ароматические свечи добавляют уюта. Рядом на полочке лежит невероятно интересный роман, от которого я не могла отлипнуть полночи, и планшет с волшебной программой. С её помощью я в любой момент могу сменить дождливую хмурость за окном на яркую, завораживающую картинку из самых потрясающих мест мира.

Да… Вот что теперь занимает мою повседневность в заточении четырёх стен: много вкусной еды, расслабление в ароматной водичке, любимая музыка, книги, созерцание наипрекраснейших достопримечательностей, чудес света и природных ландшафтов, а также просмотр популярных сериалов на Netflix. Сплошной пассивный отдых, который был мне крайне необходим, чтобы оправиться после продолжительного недоедания, недосыпа, пребывания в вечно переутомлённом состоянии и огромного количества всевозможных физический повреждений.

Прошло относительно немного времени, но от мешков под моими глазами и след простыл, цвет лица наконец-таки пришёл в норму, здоровый румянец украшает щёки, которые больше не впадают, как у больных анорексией, а тело приобрело более округлые формы и практически полностью избавилось от синяков и ран.

Вот что значит не иметь никаких стрессов, проблем, тревожных мыслей, целыми днями чилить, лёжа на удобной кровати, вкусно, обильно питаться и ни о чём не переживать. А я в самом деле ни о чём не переживаю. В голове такое спокойствие, какого ещё никогда не было, тело полностью удовлетворено, а в душе… там тоже полное затишье, которое я планирую любыми способами сохранять до самого последнего дня пребывания на крючке у Харта.

В общем, неплох мой плен, совсем неплох. Грех жаловаться, не так ли?

Хотя мне и в голову не приходит жаловаться, ведь, несмотря на принудительное пребывание в заточении, я за всю свою жизнь столько не отдыхала, не спала и не посвящала времени себе любимой, сколько сделала это за минувшие восемнадцать дней.

Да, я в самом деле их считаю, прям, как выброшенная из морской стихии на необитаемый остров героиня. Правда, нахожусь я в комфортабельном пентхаусе на небесной высоте, а не в забытом Богом месте, но тем не менее с каждым днём всё больше складывается впечатление, будто так оно и есть.

После бурной, самозабвенной и меняющей мою память ночи с Хартом моими единственными визитёрами были немногословная домработница Сьюзен, трижды в день приносящая мне потрясающе вкусные блюда, и врач, который проверил моё женское здоровье и общее физическое состояние.

Всё! Сам Адам ко мне так ни разу и не пришёл. Ни разу!

Почему? Вообще не в теме. Хочу ли я узнать ответ? Да как-то не особо. Мне абсолютно безразличны причины его тотального игнорирования моей персоны. Занят на работе? Трахает других? Всё ещё злится? Или таким образом в очередной раз наказывает меня, заставляя быть в гордом одиночестве не только днями, но и ночами? Без разницы! Просто ровно. И не появись у меня корыстной цели для встречи с ним, только радовалась бы его отсутствию. Но поскольку она-таки появилась, мне необходимо встретиться с Хартом как можно скорее.

Что за цель, спросите вы?

Банальная до примитивности: доставить ему удовольствие любыми известными мне способами, чтобы после суметь убедить Харта расширить границы моей люксовой «клетки» и, возможно, даже выпустить погулять.

Здесь пусть и имеется достаточное количество способов, как скоротать мои затворнические будни, однако стены этой спальни всё-таки начинают надоедать мне и опускать общий настрой на несколько градусов ниже. А мне совсем не хочется из-за продолжительного безделья в закрытом под замок помещении доводить своё безмятежное состояние до вялой апатии.

Как и любому человеку, мне жизненно необходима обычная смена декораций, общение с другими людьми или хотя бы просто выход на улицу. Я же в этой комнате будто отделена от всего мира: телефон есть, но пароля от wifi нет, на планшете – та же проблема, а из моего единственного источника коммуникации Сьюзен так себе собеседник получается: ответы односложные, вопросов нет, заинтересованности в беседе – тоже.

Да и бог с ним с этим общением и желанием узнать, что там творится в мире. Мне просто-напросто воздуха свежего глотнуть хочется, а эти сверхумные окна, чтоб их, не открываются. Прикиньте? Они имеют дохренища всяких наворотов, но элементарно открыть их, чтобы впустить в комнату дождливую сырость, нельзя. Удивительно! И смешно. Хотя нет, не смешно. Удушливо. Мне уличный воздух нужен, а Адам во всех смыслах обеспечил мне полную изоляцию от внешней среды.

И, казалось бы, что ты ноешь, Анна, сиди в шикарных апартаментах да настраивай необходимую температуру и влажность с помощью климат-контроля, да только терпеть даже столь незначительные неудобства – это идиотская привычка другой моей стороны, вечно любящей страдать и забивать на свои «хотелки».

Почему я должна мучиться, если я с лёгкостью могу улучшить условия своего пребывания здесь? С какой такой стати мне не получить желаемое? Не вижу совершенно никаких причин, поэтому при первой же возможности мне будет необходимо постараться хорошенько порадовать своего господина, дабы получить его благосклонность и разрешение на выход из дома.

И вот честно: говорю об этом и нисколечко не злюсь, не раздражаюсь и не испытываю омерзения. И это абсолютный кайф – воспринимать поклонение Харту как обычную работу, а настойчивое стремление сделать ему приятно – как необходимость в достижении своих целей.

Он хотел покорную, хорошую девочку для траха – он её, несомненно, получит. Никаких пререканий, возражений и попыток вступить в спор больше не будет. Всё это бессмысленно, и другая версия меня это понимает и безоговорочно принимает, а дикую, буйную Николину со всей сумасшедшей смесью противоречивых чувств к Адаму и долголетней любовью к Остину я оберегаю в непроницаемом бункере. Там она не ощутит на себе ни одного из моих будущих действий и поступков. Я уж позабочусь, чтобы она ничего не почувствовала и ни за что не выбралась раньше времени наружу.

В отличие от неё, в Адаме я вижу не сексуального мужчину, дурманящего своей мистической силой и затрагивающего самые глубинные струны души, а такой же неодушевлённый предмет, какими видела для себя каждого клиента в «Атриуме», и какой, по сути, являюсь я сама, поэтому выполнять все его приказы по высшему разряду, при этом ничего не чувствуя, будет легче лёгкого. Главное – постоянно сохранять защитные стены целыми и невредимыми – и тогда у меня всё получится.

Я выдержу. Я справлюсь. Я освобожусь. И стану счастливой.

Никогда прежде мне не приходилось абстрагироваться от всех душевных терзаний и телесных ощущений дольше рабочей ночи, но я почему-то уверена, что мне не составит особого труда справляться с этой задачей так долго, сколько мне того потребуется, ведь ситуация на сей раз кардинально иная.

Мужики в «Атриуме», лапающие меня без остановки, вызывали только отвращение. Адам же своей попыткой изменить мою память зародил во мне настолько сильный страх, ненависть и желание не допустить сей ужас, что вот уже сколько дней подряд я не чувствую абсолютно никакого напряга в удерживании своего непонятного «щита». Осталось лишь узнать, как дело пойдёт непосредственно во время общения с самим Хартом. И надеюсь, мне уже совсем скоро удастся это проверить.