В плену снов

– Я не знаю, как насчет того сна об авиакатастрофе, может, это было и совпадением, но вот других два… предположим, что ты кому-то приглянулась там, наверху.

– Моей крестной матери, фее?

Он улыбнулся:

– Я за вариант с чувствительными антеннами.

– Ты начинаешь говорить, как Бэмфорд.

– Бэмфорд?

– Ну, наш приятель-психолог.

Кен ничего не сказал. Он затянулся сигаретой и легонько похлопал по рулю.

– А ты когда-нибудь думаешь о смерти? – спросила она.

– Иногда.

– Боишься ее?

– О, я куда больше боюсь жизни.

– Что ты имеешь в виду?

Он откинул голову назад.

– Наверное, боюсь отправиться в могилу, не оставив ничего после себя. – Он немного опустил стекло вниз и щелчком стряхнул пепел. – Понимаешь ли, я вот все думаю о том, что, живя на земле, мы постоянно что-то забираем: сжигаем бензин, загрязняем атмосферу, уничтожаем леса. Всегда забираем. И всем нам необходимо взамен оставить что-то в мире после себя. Мы просто обязаны постараться оставить его лучшим, чем он был, когда мы пришли в него. А пока я не вижу, что сделал это.

– Ты забавный. – Она улыбнулась и почувствовала, что его рука лежит на ее руке, легонько ее сжимая. – Очаровательно забавный. Ты много думаешь, да?

– Даже, может быть, слишком много. Что ты собираешься делать в выходные?

– Поеду за город. Ричард завтра отправляется на охоту, а вечером мы идем на один званый обед. А потом, в воскресенье… надеюсь, что ничего. А ты как?

– А я утром улетаю в Испанию. Съемка у Джереза.

– Ну да, конечно. И надолго уезжаешь?

– Вернусь вечером в среду, если мы уложимся в график.

– А ты работал с испанскими группами?

– Нормальные ребята. Придется сделать всего несколько цитат.

– Да, год нам предстоит довольно хлопотный.

Она прислонила голову к мягкой коже сиденья, закрыла глаза, вслушиваясь в привычный гул дорожного движения на автостраде и монотонное шуршание покрышек. От нагревателя по ногам шло жаркое тепло, Сэм расслабилась и почувствовала, как устала, и тут же задремала.

Она проснулась, вздрогнув от тряски, когда «бентли» запрыгал по улице Уоппинг-Хай.

– Ты неплохо вздремнула, – сказал Кен.

– Извини, плохая из меня получилась компания.

И тут она увидела, что две полицейские машины припаркованы на улице рядом с пакгаузом. Взглянула мельком на Кена, их глаза встретились, и она заметила, что тот нахмурился, но ничего не сказал. Она снова посмотрела на эти машины, на двери одной из них был герб городской полиции Лондона, а другая без опознавательных знаков, но с двумя небольшими антеннами.

Кен помог ей донести чемодан и стоял, наблюдая, пока не закрылись двери лифта. Он кивнул ей, ничего не говоря, показывая, что на всякий случай подождет несколько минут.

О господи.

Она уже поняла.

И пока уныло освещенная кабина лифта, дергаясь и лязгая, медленно ползла вверх, она все окончательно поняла. Лифт остановился со своим обычным резким толчком, и ее чемодан с громким стуком упал набок. Она проволокла его по коридору до дверей квартиры и принялась рыться в сумочке в поисках ключей. Во всем здании стояла тишина, в которой ощущалась какая-то тревога, словно соседи, наблюдая через дверные глазки, со всех сторон молча выжидали.

Когда она открыла дверь, Ники словно ракета вылетел навстречу.

– Мамочка!

Нет, это не было его обычное ликующее приветствие, а разгневанный и в то же время беспомощный крик о помощи.

– Тигренок! В чем дело, тигренок?

Он едва не плакал.

– Они разрезали медвежонка.

Ее охватило странное ощущение нереальности, словно на самом деле она не была здесь, а все происходило в ее воображении или снилось.

– Медвежонка? Разрезали? Кто его разре…

И тут она увидела полицейского, вышедшего из комнаты Ники. За ним по пятам следовала Хэлен.

– Что случилось, Хэлен? – спросила Сэм. – Нас ограбили?

Хэлен медленно покачала головой. Она была в шоке.

От страха у Сэм свело живот. Значит, это не сон? Она действительно наяву находится здесь? Дверной косяк, казалось, сам кинулся в ее сторону и сильно ударил по руке. Спотыкаясь, она прошла в прихожую и, чтобы удержать равновесие, ухватилась за край вешалки.

– Хэлен? Что это значит?

– Они все вытащили у него из животика. – Ники принялся плакать, его лицо заплясало у нее перед глазами.

– Ограбили? Нас ограбили? Где мой муж?

Полицейский шел по коридору в ее сторону, внимательно и смущенно глядя на нее. Молодой, высокий и неуклюжий. Ему лет двадцать, подумала она.

– Миссис Кэртис?

– Да.

– Мне кажется… м-м-м… инспектор… возможно, вам бы лучше поговорить с ним. Или с вашим мужем.

Он показал на нижние комнаты, а потом неловко попятился и пошел к ее спальне.

– По какому праву вы хотите войти туда?

– Инспектор вам все объяснит, – сказал он.

– Я не желаю, чтобы вы входили в мою спальню. – Она положила руки на плечи Ники.

Полицейский залился ярко-красной краской.

– Видите ли, у нас есть ордер, миссис Кэртис.

– Что-что?

– Ордер на обыск.

– Что вы имеете в…

О бог мой.

Это что, новый сон? Еще один кошмар? Уж не Слайдер ли это шел по коридору?

Какой-то ордер на обыск…

– А что вы ищете? – спросила она.

– Я думаю, было бы лучше всего, мадам, если вы поговорите с инспектором.

– Покажите мне ордер.

– Инспектор…

– Вы не войдете в мою спальню, пока я не увижу ордер. – Сэм повернулась к Хэлен: – Не давайте ему войти туда. – Она опустилась на колени и поцеловала Ники. – Секундочку, дорогой мой. Подожди здесь и не давай этому мужчине входить в мою спальню.

– Он разрезал моего медвежонка, это он сделал, – прорыдал Ники.

– Я его самого разрежу, – сказала Сэм, так свирепо посмотрев на полицейского, словно действительно намеревалась осуществить свою угрозу.