В плену у гордости

— Так что же я делала все эти годы? Сама себя обманывала? Портила то хорошее, что было между нами? Я решила, что ты нищий курьер в банке, который ухаживает за богатыми дамами, надеясь поживиться за их счет, — горько констатировала Беатрис, утирая навернувшиеся на глаза слезы. Она чувствовала себя виноватой в несправедливых обвинениях, которые бросала в адрес Эжена.

Беатрис опустила голову и всхлипнула. Пять лет назад этот потрясающий мужчина любил ее, хотел официально объявить о помолвке, а она погубила все из-за глупой ревности и недоверия. Ужаснее всего было то, что она даже не дала ему шанса объясниться, не стала его слушать, а прогнала прочь раз и навсегда.

— Не плачь, не надо.

Эжен поднялся, вытащил из коробки бумажный платок и протянул ей. Беатрис кивнула и принялась вытирать заплаканные глаза. Он хорошо понимал ее и искренне сочувствовал. Ему тоже было жаль пяти лет, потерянных из-за рокового непонимания.

Но прошлого уже не вернуть, а раз так — значит, надо забыть о нем. Они стоят на пороге чудесного будущего. Как только Люсиль уедет и они останутся одни, Эжен собирался вновь предложить руку и сердце этому небесному ангелу. И она согласится. Просто не сможет отказаться. Если понадобится, он встанет перед ней на колени.

— А что касается Мишель, то она не очень хорошо владеет английским. Мы всегда говорим с ней на родном языке, так что она просто неправильно выразилась. Я попросил ее принести кофе и коньяк, а также извиниться перед тобой за то, что заставляю тебя ждать. Мне нужно было поговорить с Люсиль один на один и связаться по телефону с Франсуа, только и всего.

Беатрис кивнула, чувствуя себя полной дурой, к тому же истеричкой. Можно было подумать, что она поставила себе целью возводить как можно больше преград между собой и любимым мужчиной.

— Вот и хорошо, — сказал Эжен, глядя на ее бледную улыбку. Впервые в жизни он пожалел, что сестре потребовалась его поддержка. Если бы не Люсиль, он бы поцеловал свою трепещущую возлюбленную и подарил ей неземное наслаждение. — Ладно, приведи себя в порядок, а потом спускайся во дворик. Я наконец-то познакомлю вас с Люсиль.

Беатрис встала, подошла к зеркалу и ужаснулась: опухшие глаза, покрасневший нос, помятая одежда, спутанные волосы. Эжен помог ей застегнуть пуговки на блузке, желая сделать как раз обратное и уложить ее, обнаженную, в постель.

— Франсуа уже выехал из Лиона, чтобы забрать жену, — говорил он, надеясь таким образом отвлечься от ее плеч и груди. — С ним один из подчиненных, который пригонит назад машину Люсиль. Франсуа не позволит ей сесть за руль в таком состоянии. Впрочем, она максималистка: или буквально светится от счастья, или готова свести счеты с жизнью.

Беатрис с грустью отметила, что Эжен не делает ни малейших попыток поцеловать или приласкать ее. В нем не осталось и следа вчерашней страсти. Вероятно, она опять все испортила, заподозрив его во всех смертных грехах.

Эжен распахнул перед ней дверь, пропуская вперед, и голодным взглядом проводил соблазнительно покачивающиеся бедра, полную грудь и тонкую талию. Инстинкт требовал остановить эту женщину, заключить в объятия, признаться в любви и добиться нужного ответа.

Но разум убеждал, что нескольких минут не хватит, чтобы извиниться за безобразное поведение и доказать свою преданность. Лучше отложить ответственное объяснение до более подходящего случая…

Сидя за столом, накрытым к завтраку, Люсиль ждала брата и его гостью. Заслышав шаги, она встала с плетеного стула и пошла им навстречу, протянув тонкие, изящные руки. Красавица начала что-то по-французски, но Эжен остановил ее:

— Давай говорить по-английски, ma cherie. В голосе его слышалась искренняя нежность, а по тому, как ласково он обнял сестру, чувствовалось, что он ее очень любит. Беатрис ощутила укол ревности: сейчас в нем не было ничего общего с тем суровым и высокомерным человеком, который шантажировал ее.

— А теперь, чтобы не откладывать долгожданный завтрак, я вас познакомлю, — продолжил Эжен, взяв сестру за руку. — Люсиль, позволь представить тебе Беатрис Шеннон. Беатрис, это моя сестра Люсиль Вельпен.

Беатрис чувствовала себя чужой на этом празднике жизни, но все же пожала протянутую руку и не смогла оставить без ответа дружелюбную улыбку Люсиль.

— Вы ведь англичанка. А между нашими народами издавна существуют разногласия по многим вопросам. И вам, наверное, не слишком приятно слушать нашу «воркующую» речь.

— Во-первых, я очень люблю французский… — начала Беатрис, но Люсиль не дала ей договорить.

— Видимо, вам с моим братом удалось разрешить межнациональные разногласия. — Красавица усмехнулась. — Вы особенная для него, раз он спрятал вас в этом забытым Богом уголке, подальше от любопытных глаз.

Она оглядела молодую женщину внимательными, блестящими глазами цвета незабудок.

— Как вам это удалось, моя дорогая? Эжен всегда так сдержан в отношении женщин. Я не припомню, чтобы за последние лет пять он кем-то серьезно увлекся. Оказывается, он такой же, как мы, — просто человек. Это так мило и так трогательно! Скажите, с кем он проводит больше времени — с вами или со своими бумагами?..

— Беатрис — дочь моего партнера, и она здесь в деловой поездке. Она работает в той же фирме, — перебил Эжен довольно жестко. — Кто-то тут умирал от голода, или мне показалось?

При всей любви к сестре он не собирался выкладывать ей все перипетии своих отношений с Беатрис. Люсиль начнет задавать бесконечные вопросы или примется насмешничать, как это было пять лет назад. Сначала нужно самому разобраться с этой загадочной женщиной. Наедине. Потом уже можно будет демонстрировать завоеванное сокровище всему миру и родственникам.

— Ах, всего лишь бизнес, — не скрывая разочарования, вздохнула Люсиль. — Какая скука!

Беатрис с трудом села на стул: ноги словно одеревенели и не желали гнуться. Эжен в который раз вышвырнул ее за пределы своей жизни. Впрочем, чего можно ожидать после унизительных подозрений с ее стороны? Потеряв однажды его уважение и доверие, не так-то просто их вернуть.

Сегодняшнее утро было полно надежд, но не успел наступить полдень, как все они обратились в дым. Она мечтала восполнить потерянные из-за непонимания годы, разговаривая, занимаясь любовью, доказывая друг другу, что ничто не забыто. Но теперь не будет никакой поездки на уединенный пляж, никаких признаний…

Не по-весеннему жаркое солнце не могло растопить льда, который сковал ее сердце, и Беатрис поежилась как от холода.

— Ммм… какая роскошь! — воскликнула Люсиль, оглядывая стол, на котором красовались аппетитные блюда: омлет с грибами и зеленью, рулетики с разными начинками, ветчина, свежие помидоры из теплицы, сыр, оливки и анчоусы. Она развернула на коленях белоснежную салфетку. — Я жутко голодная! Но сама виновата: не могла проглотить ни крошки со вчерашнего вечера, когда узнала, что мой дорогой Франсуа мне не верен! Как я могла поверить в такую глупость? Ох, и достанется же мне, когда он приедет!