В погоне за счастьем

Последовала ее фирменная натянутая улыбка.

Теперь я понимаю, почему вы писатель. Вы потрясающе наблюдательны.

Я не писатель.

Разве? — удивилась она. — А как же тогда тот рассказ в журнале «Субботним вечером/Воскресным утром»?

Один опубликованный рассказ не делает человека писателем.

Какая скромность… особенно на фоне нескромности рассказа. были влюблены в того моряка?

Это рассказ, миссис Грей, а не автобиография.

Конечно, милая. Двадцатичетырехлетние писательницы всегда сочиняют рассказы о любви своей жизни.

Есть такое понятие, как художественный вымысел…

Но только не в таком рассказе, как у вас. Это довольно распространенный жанр: романтическая исповедь; их охотно публикуют в дамских журналах вроде «Домашнего собеседника»…

Если вы пытаетесь оскорбить меня, миссис Грей…

Ну что вы, милая. Только ответьте мне на вопрос… и обратите внимание, я все-таки задаювопрос: вы действительно провели ночь со своим моряком в дешевом отеле?

Я тщательно взвесила последствия своего ответа.

Нет, на самом деле он провел ночь в моей квартире. И он не был моряком. Он служил в армии.

Последовала пауза, пока она потягивала кофе.

Спасибо, что внесли ясность.

Пожалуйста.

И если вы думаете, что я собираюсь рассказать об этом Джорджу, то вы ошибаетесь.

Думаю, Джордж уже знает.

Не будьте так уверены в этом. Когда дело касается женщин, мужчины слышат только то, что им хочется слышать. Это один из многочисленных изъянов их пола.

Вы считаете своего сына Джорджа неудачником, не так ли?

Джордж — славный мальчик. Не лидер по жизни, но скро, ный и благородный. Лично мне не понятно, что нашла в нем такая умная девушка. Ваш брак не будет удачным. Потому что в конце концов он вам наскучит.

А кто говорит, что мы поженимся?

Поверьте мне, вы поженитесь. C'est le moment juste [28] . Вот все и происходит. Но это будет серьезная ошибка.

Могу я задать вам вопрос, миссис Грей?

Конечно, милая.

Гибель вашего сына вселила в вас столько горечи или вы всегда были такой суровой и безрадостной?

28

Сейчас самый момент (фр.).

Она поджала губы и уставилась на свое отражение в черном глянце кофе. Потом подняла на меня взгляд:

Я получила огромное удовольствие от нашей беседы, дорогая. Она была очень поучительной.

Для меня тоже.

Я рада. И, должна сказать, что после нашей короткой беседы я сделала для себя одно открытие… кажется, у вас, писателей называется прозрением.

И что именно вы открыли для себя, миссис Грей?

Мы никогда не полюбим друг друга.

В тот же день, ближе к полудню, мы с Джорджем возвращались поездом на Манхэттен. Мы расположились в пассажирском вагоне с баром. Он настоял на том, чтобы мы взяли бутылку шампанского (которое оказалось местным игристым вином). Всю дорогу до Центрального вокзала он держал меня за руку. И смотрел на меня с обожанием. Он выглядел по уши влюбленным — должно быть, именно это посткоитальное сияниеисходило от меня в то утро Дня благодарения восемнадцать месяцев тому назад.

На полпути, где-то южнее Порт-Честера, он сказал:

Выходи за меня замуж.

И я услышала собственный голос:

Хорошо.

Он, казалось, не ожидал такого ответа:

Что?

Хорошо, я выйду за тебя замуж.

Ты серьезно?

Да. Серьезно.

На смену первоначальному потрясению пришла эйфория.

Я не верю, — воскликнул он.

Придется поверить.

Я должен буду позвонить родителям, как только мы приедем на Манхэттен. Вот они обрадуются! Особенно мама.

Еще как обрадуются, — тихо сказала я.

Я ни слова не сказала Джорджу о той милой беседе, что состоялась сегодня за завтраком между мной и его матерью. Как не сказала о ней и Эрику. Потому что знала: стоит мне хотя бы намекнуть брату о содержании разговора с миссис Грей, рассказать ему о невиданной чопорности семьи, в которую я собираюсь влитъся, — и он непременно попытается отговорить меня от помолвки.

Так что я ничего не сказала, кроме того, что я чертовски счастлива и уверена в правильности своего решения. Эрик встретился с Джорджем в баре отеля «Астор». Нашел его довольно приятным. Прзже, когда Джордж спросил меня, произвел ли он впечатление на моего брата, я ответила: «Он в восторге».

Точно так же, как твоя мать в восторге от меня. Ох уж эта ложь, которой мы обмениваемся в стремлении отвернуться от режущей глаза правды.

Разумеется, сразу после того, как я приняла предложение Джорджа, в моей голове все настойчивее стал звучать голос сомнений. Причем чем больше времени я проводила с Джорджем, тем громче становился голос, и это меня пугало. В конце концов, по прошествии нескольких недель, голос уже не смолкал, так что я начала подумывать: пора выпутываться из этой ловушки. И быстро.

Но однажды утром я проснулась и обнаружила, что серьез больна. Всю неделю мое утро начиналось с бешеного рывка в ванную. Уверенная в том, что подцепила какую-то кишечную инфекцию, я записалась на прием к доктору Балленсвейгу. Он сделал несколько тестов. Когда он выдал мне результат, я испытала состояние, близкое к обмороку.

Из дома я сразу же позвонила Джорджу в банк.

Здравствуй, дорогая, — сказал он.

Нам нужно поговорить.

Что случилось? — вдруг разволновался он.

Я набрала в грудь воздуха.

Что-то ужасное?

Ну, это как посмотреть.

Говори же, дорогая. Говори.

Я снова глубоко вдохнула. И выдохнула:

Я беременна.

7

Прошло еще несколько ужасных дней, прежде чем я решилась пойти к Эрику и выложить ему новость. Он поморщился, потом надолго замолчал. Наконец он задал мне вопрос:

Ты счастлива от этого?

И вот тогда я разрыдалась, уткнувшись ему в плечо. Он обнял меня и нежно покачал утешая.

Ты не должна оставлять все, как есть, если не хочешь этого, — прошептал он.

Я подняла голову:

Что ты предлагаешь?

Я просто говорю, если ты хочешь избавиться, я, наверное, смогу тебе помочь.

Ты имеешь в виду медицинским путем?

Он кивнул:

Моя приятельница-актриса знает одного врача…

Я жестом заставила его замолчать:

Об этом не может быть и речи.

Хорошо, — сказал он. — Я всего лишь предложил…

Да, я знаю, и очень тебе благодарна…