В погоне за счастьем

— Прекрати… Пожалуйста…

Его губы ложатся на грудь, то грубо лаская, то прикусывая зубами соски. Вырывает из горла сдавленный стон. Рефлексивное сжатие ткани на плечах его пиджака, до хруста, в фалангах пальцев. Тяжёлая рука переходит на поясницу. Прогибая мою спину и вдавливая бедра в себя, имитируя проникновение. Губы перемещаются вверх, выжигая на шее дорожку, ведущую к лицу. Искусывает мою нижнюю губу, буквально зализывая, проникающим в рот языком, воспаленную кожу. Цепляет пальцами резинку чулков, поднимаясь вверх по внутренней поверхности бедра… Сквозь очередной грохот дверей, бьющий волной по барабанным перепонкам, повторно прошу, не в силах сама оторвать своих пальцев от его шеи:

— Прекрати…

— Димочка, тебя девушка уже который раз просит остановиться, — раздается ехидный женский голос. — И это только при мне. Отпусти, а? Или хочешь, чтоб папочке показали запись этого "добровольного изнасилования " под кайфом? Охрана уже вдоволь налюбовалась её обнаженным телом и твоим выступлением на камеру. Одень девушку и выпроводи с миром домой к маме с папой. В таком возрасте после двенадцати пора бы уже мирно спать.

— Отъ@бись, — зло бросает Верховцев, отворачивая от меня голову. Позволяя сделать несколько глубоких вдохов, примеряющих с обезображенной действительностью. Комната теперь не плывёт, но и координации движений нет вовсе. Всё словно происходит в затяжном сне. С замедленным бегом времени. Звуки вокруг ощущаются многогранно. Словно к привычному восприятию добавили ряд настроек, контролирующих глубину и частоту звука. Каждое прикосновение к коже, бьёт разрядами тока, порождая вздрагивать, напрягаясь.

— Отойди уже с сторону, — менее саркастично настаивает незнакомый женский голос, отстраняя Димку к раковинам. — Давай- ка умойся и я тебя домой отведу, пока чего хлеще не натворил. Папочка за это ни тебе, ни мне спасибо не скажет.

— Ты кто..? — роняю тихо, пытаясь сконцентрироваться на девушке, лицо которой кажется смутно знакомым.

— Добрая фея, — усмехается звучно, заставляя скривиться от раската её звонкого голоса. Неспешно поправляет на мне одежду, приговаривая спокойно:- Вот и славно. Следы чужих домоганий успешно стёрты. А теперь нашла дорожку на выход и отправилась баиньки. Два раза подряд так не подфартит. Кто-нибудь непременно поведется на твою юную, непорочную красоту и жёстко трахнет. Будет здорово, если с защитой… Проваливай, деточка, — усмехается, подталкивая меня к выходу на негнущихся от напряжения ногах. — В остальном с тобой я бессильна. Ещё надо в чувства привести твоего Ромео, чтоб мне его папашка голову не оторвал за оставление в беде наследника…

Дверь хлопает за спиной с оглушительным звуком. Рука машинально ложится на стену, пытаясь удержать с её помощью вес собственного тела. Узкий темный коридор, заканчивается переливами света. Вызывая на губах неконтролируемую злую усмешку. Свет в конце тоннеля, мать твою… Выглядит сейчас как-то зловеще. Идти в заданном направлении удается с трудом. Исходя единственным желанием где-то остановиться и присесть прямо на пол. Или даже, выйдя на улицу, припасть на холодную землю… Стена обрывается, выводя к более освещенному бару, заполненному людьми. Неосознанно перебираю ногами, опуская глаза в пол, уходя от яркого света. Нахожу очередную стену, позволяющую беспрепятственно перемещаться по незнакомому периметру. Лишь оказываясь в более яркой зоне, хмуря глаза, поднимаю взгляд, упираясь в приветливого парня, заведующего гардеробом.

Расстегиваю сумку, молча, облизывая пересохшие губы, вываливаю перед ним на стойку все содержимое. На месте которого, через секунды оказывается Лизкина куртка, а в мои руки вкладывается, собранная заново, сумочка. При этом его пальцы, задерживаются на моём указательном, заключая любезно:

— Так исчезнет вероятность его потерять. Выход там, — направляет движением руки. Без ехидства, заученно произнося: — Будем рады видеть вас вновь.

Невнятно хмыкаю, теряясь в ответе. Накидываю тонкую куртку, отправляясь в указанную сторону. Покачиваясь без опоры в виде стены. Грозя ко всем чертям сломать эти ненавистные каблуки!

Свежий холодный воздух бьёт по глазам, провоцируя бесконтрольные слёзы. Глубокий вдох распирает лёгкие, лишая способности безболезненно дышать. С трудом осматриваюсь по сторонам, ориентируясь, на тусклые огоньки горящих в темноте сигарет, словно заприметивши яркий маяк. Начинаю движение к непременной ранее лавочке. Усаживаюсь на край. Буквально падая на неё. Не спрашивая разрешения. Чем невольно сгоняю небольшую компанию с насиженного места. Достаю телефон, смутно понимая кому следует позвонить. Цифры размываются перед глазами, сбивая с мысли о том какую из них я набрала, а какую лишь только следует. Дважды выслушивая автоответчик о неверной команде, бросаю безуспешные попытки, удерживая палец на единственной кнопке, нажимая автонабор.

***

— Макс… Ты меня любишь? — произносит вместо приветствия. Тихо. Точно из последних сил.

— До безумия, — выдыхаю с улыбкой. — Уже даже кольцо купил.

— Ты хоть не издевайся… — выводит как-то обиженно, с трудом проговаривая слова. — Я серьёзно…

– Я тоже, — вторю, сжимая зубы от желания быть сейчас рядом. Понять, что происходит в данный момент с этой девчонкой, имеющей подвыпивший голос. — Беда, ты с какой стати и с кем успела наклюкаться в пятничный вечер? Думал собиралась отбыть домой.

— Мы в клубе… С Ксюшей…,а там коктейль… — начинает, пресекая сбивчивый разговор задумчивыми паузами, глубокими выдохами, пробивающими тело сильнейшими импульсами, убивающими остатки терпения в желании прикрикнуть на неё, стараясь быстрее добраться до сути. Или же встряхнуть как следует, будь я рядом в данный момент.

Наводящие вопросы ни к чему не приводят. Она будто и не слышит половины озвученных мной фраз, выражая мысли в свободном порядке.

— И Димка… и я с ним…черт… потом в туалете… — как-то нервно смеется, выдыхая болезненно. Так, что меняет оттенок голоса, приводя меня в состояние, в котором не подвластно голосу разума крушишь первое, что попадается в руки. — Макс… Я честно… не хотела… А там фея… Ничего не было…

Молчу, додумывая смысл этой фразы. Доламывая карандаш, сжимая в кулаке его остатки, острыми занозами уходящие под кожу. Слышу в трубке отголосок собственного дыхания и невнятные звуки её голоса, отбивающие вибрацию в висках то ли нервным смехом, толи жалостным всхлипыванием.

— Ты ещё там? — вывожу, столбя взгляд в одной точке.

— Да… — роняет обрывисто.

— Адрес, — выдыхаю, понимая, что это ей не под силу. Скидываю на пол деревянные обломки, вытирая салфеткой перепачканную кровью руку. Произнося как можно спокойнее, активируя экран ноутбука:- Лик, произнеси название клуба.

— Я тебя люблю… — выводит с надрывом, после короткого слова, искажающего моё лицо с новой силой. Расположение этого места на карте ещё раз убеждает в том, что оно мне прекрасно знакомо. К нему до института, без особого труда, можно добраться дворами за двадцать минут. И Ромкина квартира находится примерно по середине искомого отрезка… А это признание, в подобном состоянии, и вовсе выворачивает наизнанку, заставляя грохотать сердце в приступе ярости, за то, что не имею и единого шанса быть с нею рядом.- Как ты себя чувствуешь? — уточняю для верности, выравнивая дыхание. Набираю друга по видеосвязи. На моих половина одиннадцатого. В Москве сейчас за полночь. Но он вроде в сети.

— Сносно… — еле ворочает языком, убеждая в обратном. — Я сейчас…

— Подожди пару минут. Оставайся на месте. Я перезвоню. Найду доступное такси или… — прикладываю палец к губам, видя недовольное лицо в полный экран ноутбука. — Лик, я перезвоню тебе. Постарайся сразу же ответить.

Нажимаю отбой уже не стараясь держаться. Галопом выкладывая ситуацию, которую мне кой- то образом удалось сложить из её ёмких слов, искажая злостью лицо собеседника, мрачнеющего с каждой произнесенной мной фразой.