В поисках будущего

И я не должна была начинать собирать бумаги в час двадцать пять, потому что уже без пятнадцати два, а его еще нет. Это неудивительно, конечно, и я должна была это знать. Он никогда в жизни не приходил вовремя. Может, я думала, что за эти четыре года что-то изменилось, но это лишь мечты…

Наконец в два шестнадцать раздается стук в мою дверь, и один из менеджеров придерживает ее для Джеймса, который выглядит глупо замаскированным, в темных очках и с по-идиотски приподнятым воротником. Похож на вампира, старающегося прикрыться от солнца. Конечно же, очки снимаются, и его важный вид испаряется в ту же секунду, как он видит меня. На самом деле, выражение его лица почти забавное.

— Мистер Поттер, — вяло говорит менеджер, — это Кейт Милтон. Ее только перевели к нам из Парижа.

А затем, без особых причин в любом случае, мы с Джеймсом неловко пожимаем руки, и он даже выдавливает:

— Приятно познакомиться.

Не знаю, почему мы притворяемся, что не знакомы, но я поддерживаю это… Ну, не знаю почему. Не похоже, чтобы менеджеру было это интересно, и, когда он исчезает, Джеймс прекращает представление. И бросает мою руку.

— Я думал, ты в основном во Франции, — сразу же говорит он.

Попалась.

— Была, — быстро отвечаю я. — Теперь я здесь. Меня перевели, — пожимаю плечами, будто в этом ничего особенного.

— Твоего жениха не волнует, что ты переехала в другую страну? — он садится на стул напротив моего стола и откидывается с таким видом, будто ему здесь все принадлежит. Чтобы показать, что мне не страшно, я сажусь и откидываюсь на своем собственном стуле.

— Он не психопат, — быстро отвечаю я, ненавидя себя за свою маленькую ложь. — Он знает, что у меня есть работа.

Джеймс поджимает губы и немного морщит нос:

— Где твое кольцо? — наконец спрашивает он, глядя на мою пустую руку. Я удивлялась, как он не заметил этого тогда… Вот черт.

— Я не надеваю его на работу, — вру я. — Им легко за что-нибудь зацепиться, — это не совсем неправда — по крайней мере, так было, когда я на самом деле носила кольцо. Эта чертова штука цеплялась за все, и это так нервировало на работе. Так что да, это не совсем ложь (только большей частью).

— О, значит оно довольно большое? — я вижу, что он говорит это с сарказмом, так что скрещиваю руки на груди и перебрасываю волосы через плечо.

— Достаточно большое, — когда он ничего не отвечает, я решаю задать вопрос. — А как ты? Где тот гигантский бриллиант, что ты купил Шарлотт?

Он просто таращится на меня, а затем издает звук, похожий на смех и шок.

— Да, точно, — наконец бормочет он.

— Ну, если это не кольцо, то, что может стоить столько в ювелирном магазине? — я толкаю к нему чек через стол. Он берет его, и у меня ощущение, что он видит его в первый раз. Но не выглядит совсем невероятно шокированным.

— Не знаю. Она вечно что-то покупает, — он пожимает плечами, будто в этом нет ничего особенного.

Я смотрю на него с ужасом.

— Ты просто позволил ей пойти и истратить тринадцать тысяч галеонов твоих денег, и ты даже не знаешь, что она купила?

Он снова пожимает плечами:

— Ну, лучше так, чем ходить с ней, верно?

Я не знаю, что сказать. Я ничего не говорю с минуту, просто смотрю на него, не зная, смеяться мне, удивляться или злиться. Наконец, я собираюсь с мыслями и качаю головой:

— Ты совсем не изменился, да? Ни капельки.

Джеймс снова пожимает плечами, и у меня появляется ощущение, что это его автоматическая реакция на все.

— А с чего бы я должен?

Я смеюсь тяжелым, вымученным смехом и знаю, что этот тон дается мне легко:

— Ну, я и думала, что не должен, — надменно говорю я. — Только не когда ты самодовольный придурок.

Джеймс снова поджимает губы и морщит нос. Спустя некоторое время он меняет тему и говорит:

— Ну, расскажи о своем женихе. Как его зовут?

Я немного суживаю глаза, с подозрением обдумывая его намерения. Часть меня задается вопросом, не знает ли он уже, что это ложь, но большая часть меня хочет продолжать ему врать.

— Марк, — наконец отвечаю я.

— Ма-а-а-арррк, — медленно повторяет он, подчеркивая каждый звук, что, как я предполагаю, его такая малоудачная имитация французского акцента. — «Р» с грассированием, так?

Я киваю.

— Конечно, — самодовольно говорит он. — Так по-французски.

— Ты что-то имеешь против французов? — серьезно спрашиваю я, с вызовом расширяя глаза.

Джеймс пожимает плечами:

— Не-а. У меня тетка француженка.

— Правда?

— Ага. Она сука.

Моя челюсть падает.

— Это грубо.

Он снова пожимает плечами. Интересно, у него плечи вообще устают?

— Ну, она такая. Она сама это знает, так что это не ложь, — он проводит рукой по своим темно-рыжим волосам и определенно снова выглядит восемнадцатилетним. — Она переехала, потому что, как она сказала, все мужчины во Франции — геи.

— Это не правда, — боже, он такой… Я даже не могу найти слов!

Он приподнимает руки в насмешливой самозащите:

— Эй, я просто повторяю ее слова. Я имею в виду, она же там выросла, она должна бы знать, разве нет?

— Не все мужчины во Франции геи, — горячо говорю я. — У них просто манеры получше твоих.

— Чем занимается Марк? — спрашивает он, полностью игнорируя мою реплику.

— Он писатель, — отвечаю я, с удовлетворением собирая руки на груди.

— Он богат?

Я закатываю глаза:

— Это имеет значение?

— Уверен, у него нет этого, — Джеймс кивает папку на моем столе.

— Меня это не впечатляет, — резко отзываюсь я. — Меня не волнуют твои деньги, Джеймс.