В поисках любви

— Как же вы выведали?.. Мама с Пулей знают? — прибавила она слабым голосом.

— Нет, абсолютно ничего. Если ты думаешь, что мы явились разыгрывать викторианских дядюшек, то можешь успокоиться, милая Линда. Мне встретился случайно один знакомый, который был в Перпиньяне, и он упомянул в разговоре, что Кристиан живет с Лавандой Дэйвис…

— А, отлично.

— Что, прости?.. И что ты полтора месяца как уехала. Наведался я на Чейни-Уок — тебя там явно нет, тогда мы с Мером слегка забеспокоились, как-то ты, с твоим неумением позаботиться о себе (думали мы, и как же мы заблуждались!), скитаешься по Европе, и в то же время безумно было любопытно выяснить, где ты и что ты, вот мы и предприняли втихомолку кой-какие действия детективного характера, установив в результате, где ты — а что ты в настоящее время, тоже ясно теперь как день и у меня лично вызывает лишь чувство облегчения.

— Вы напугали нас, — сказал сварливо лорд Мерлин. — Когда в другой раз вздумаете изображать из себя Клео де Мерод [82] , нелишне было бы прислать открытку. Прежде всего, наблюдать вас в этой роли — большое удовольствие, и я никоим образом не желал бы его лишиться. Я и не подозревал, Линда, что вы такая красотка.

Дэви посмеивался себе под нос.

— О боги, до чего это все забавно — как старомодно, прелесть! Эти покупки! Пакеты! И цветы! Как это дышит викторианской эпохой! Пока мы ждали — каждые пять минут бежит посыльный с картонкой. Как с тобой интересно в жизни, Линда, милая! Ты уже говорила ему, что он должен от тебя отказаться и взять в жены невинную и чистую девушку?

82

Знаменитая красавица, любовница английского короля Эдуарда VII.

Линда сказала обезоруживающе:

— Не смейся, Дэйв. Я так счастлива — не могу тебе передать.

— Да, похоже, не отрицаю. Но квартирка — никакого театра не нужно.

— Я как раз подумал, — сказал лорд Мерлин, — что вкусы могут быть разные, но шаблон непременно один и тот же. У французов принято было держать любовниц в appartements [83] , точь-в-точь похожих друг на друга, где главный упор, с позволения сказать, делался на кружева и бархат. Стены, кровать, туалетный столик, даже ванна увешаны кружевами — а дальше шел сплошной бархат. Сегодня кружева заменяешь стеклом, и дальше пускаешь сплошной атлас. Готов поручиться, Линда, у вас стеклянная кровать!

83

Квартирах (фр.).

— Да, но…

— И туалетный столик стеклянный, и ванная комната — не удивлюсь, если и ванна тоже из стекла, а по бокам в ней плавают золотые рыбки. Золотые рыбки — это извечный лейтмотив.

— Вы подсмотрели, — сказала Линда, надув губы. — Очень остроумно!

— Боже, какой восторг! — вскричал Дэви. — Так значит, это правда? Клянусь, он не подсматривал, но видишь ли, не обязательно быть особым гением, чтобы догадаться.

— Хотя в данном случае, — продолжал лорд Мерлин, — наличествуют вещицы, которые поднимают планку. Гоген и те два Матисса (пестроваты, но в искусстве не откажешь), и этот савонрийский ковер [84] . Ваш покровитель, должно быть, очень богатый человек.

84

Ворсистый ковер ручной работы, какие ткут в Париже. (От «savonnerie» — «мыльная фабрика» (фр.) — в помещении которой первоначально находилась мастерская.).

— Очень, — сказала Линда.

— Нельзя ли, друг мой Линда, в таком случае рассчитывать на чашку чая?

Линда позвонила, и вскоре Дэви с самозабвением школьника поглощал 'eclairs [85] и mille feuilles [86] .

— Я поплачусь за это, — приговаривал он с бесшабашной усмешкой, — ну и пусть, не каждый день бываешь в Париже.

Лорд Мерлин с чашкой в руке блуждал по комнате. Взял томик романтической поэзии девятнадцатого века, подаренный Линде накануне Фабрисом.

85

Эклеры (фр.).

86

Наполеоны (фр.) — название пирожного.

— Вы нынче вот что читаете? «Dieu, que le son du cor est triste au fond du bois» [87] . У меня был приятель, когда я жил в Париже, который дома держал боа-констриктора, и этот констриктор ухитрился залезть в валторну. Приятель звонит мне сам не свой и говорит: «Dieu, que le son du boa est triste au fon du cor» [88] . Я это навсегда запомнил.

— В котором часу обычно приходит твой возлюбленный? — спросил Дэви, вынимая часы.

87

«Мой бог, как грустно рог звучит во мгле лесов» (фр.). Строка из стихотворения «Рог» Альфреда де Виньи (1797–1863).

88

«Мой бог, как грустно змей звучит во мгле рогов» (фр.). — Шуточная перефразировка стихотворной строки, основанная на схожем звучании слов «лес» и «боа» во французском языке, а «валторна» и «рожок» по-французски — одно слово.

— Не раньше семи. Оставайтесь, познакомитесь с ним, он невероятный дост.

— Нет уж, спасибо, ни за что.

— А кто он такой? — спросил лорд Мерлин.

— Зовут — герцог Суветер.

Дэви и лорд Мерлин переглянулись, с великим изумлением, но и отчасти с веселым ужасом.

— Фабрис де Суветер?

— Да. Вы его знаете?

— Линда, душа моя, глядя на тебя, вечно забываешь, какая провинциалочка кроется за этой светской искушенностью. Конечно, мы его знаем, и про него все знаем, и, скажу больше, — не мы одни, а все, кроме тебя.

— Ну и вы не согласны, что он — потрясающий дост?

— Фабрис, — веско произнес лорд Мерлин, — один из самых опасных совратителей на европейском континенте. Это — если говорить о женщинах, в обществе он чрезвычайно приятен, надо отдать ему должное.

— Помните, — сказал Дэви, — как мы его в Венеции наблюдали за работой — залучал их, бедненьких, в свои сети, как кроликов, одну за другой.

— Позвольте вам напомнить, — сказала Линда, — чей вы сейчас едите хлеб.

— Да, совершенно справедливо, — и превкусный! Еще эклерчик, Линда, будь добра. В то лето, — продолжал он, — когда он у Чиано [89] увел девицу, — что за буча поднялась, век не забыть — а через неделю бросил ее в Канне и укатил в Зальцбург с Мартой Бермингем, и Клод, бедняга, стрелял в него четыре раза, да так и не попал.

— Фабрис — человек заговоренный, — сказал лорд Мерлин, — не знаю, в кого еще столько раз стреляли, но не слыхал, чтобы он когда-нибудь хоть царапину получил.

89

Гальяццо Кано (1902–1944), граф, зять Муссолини, итальянский политический деятель.

Линда приняла эти разоблачения равнодушно, тем более, что Фабрис уже предварил их сам. К тому же обычно женщину не очень трогает, когда ей рассказывают о прошлых увлечениях ее предмета; будущие — вот что внушает страх.

— Уходим, Мер, — сказал Дэви. — Кошечке пора облачаться в неглиже. Воображаю эту сцену, когда он учует вашу сигару — тут, чего доброго, и до crime passionel [90] недалеко. Линда, до свиданья, милая, мы едем обедать с собратьями-интеллектуалами, как ты понимаешь, а завтра встречаемся за ланчем с тобою в «Рице», да? Так, значит, — в час, приблизительно. До свиданья, — и привет от нас Фабрису.

90

Зд. Убийство из ревности (фр.).

Фабрис, войдя, повел носом и пожелал узнать, кто курил. Линда объяснила.

— Они говорят, что вы знакомы.

— Но разумеется, — Мерлин, милейший человек, и бедный Уорбек, такое невезенье со здоровьем. Мы с ним встречались в Венеции. Какое у них впечатление от всего этого?

— Над квартирой, во всяком случае, очень потешались.

— Да, воображаю. Совсем для вас неподходящая квартира, но удобно, и тут еще война надвигается…

— Но мне она страшно нравится! Я бы ее ни за что не променяла на другую. Какие они молодцы, правда, что разыскали меня?