В поисках настоящего

– Я понимаю, насколько тебе тяжело принять совсем непростое решение. Лежащий перед тобой выбор – не из легких. Уехать в другой город, почти наобум, доверившись незнакомым, и даже часто непонятным людям – сложно. Но этот риск стоит того, чтобы последовать за своей мечтой. Начать делать то, о чем мечтал, всегда страшно… Да что уж говорить, любое новое действие лежит через преодоление страхов. Новые поступки всегда напрягают и тело, и дух, но нужно решиться и рискнуть. Преодолев своих демонов двинуться дальше, или выбрав привычное остаться на месте. Не многие решаются на дорогу мечты, и еще меньше готовы идти до конца.

«Послушай, воин… – сами собой всплыли в памяти слова деда Азамата, – Иди вперед сколько хватит сил, никого не слушай, тогда сможешь быть там, где сам захочешь.»

– Если ты рискнешь и начнешь действовать, как велят желания и чувства, не прогадаешь, – убеждала его Мари. – Просто действуй и все получиться.

Алан все так же стоял, не отрывая взгляда от земли. По его щекам текли слезы.

– Иногда мне кажется… – тихим голосом, говорил он. – Кажется, что я вот-вот что-то пойму… что-то важное… о себе… и о людях… Что-то, после чего любое решение будет приниматься легко… без единой капли сомнений… И тогда… сразу и жить станет проще… жизнь понятнее… все поступки будут верными… и даже самое малюсенькое решение не подвергнется ни малейшему сомнению… ни единому… И больше не будет тяжкого сожаления о былом… не будет груза прошлых поступков, думая о которых, всегда наворачиваются слезы… Чертово прошлое! Хочу чтобы оно исчезло !!!

– Глупости. Без прошлого ты не был бы собой. А о решениях – все мечтают время от времени об идеальном выборе, но сам понимаешь, такого не бывает. Хотя некоторые и позволяют другим думать и решать за себя… Ведь ты не из их числа? Ведь ты не позволишь матери, и кому бы то ни было, решать твою судьбу?! Ведь ты не выберешь, как это делает большинство, посадить свои чувства на скотч, залепить им глаза и рот, и жить себе «спокойненько», оставаясь на месте и разлагаясь потихонечку?!

– Наверное, я просто еще не готов… – виновато промямлил он.

– Алан, ты просто позволяешь своим страхам одержать верх над желанием чего-то лучшего! – не сдается она. – Судьба никогда не ждет и не дает времени на обдумывание, раскачку… Никогда у тебя не будет возможности толком подготовиться… Никогда все гладко не бывает и не будет – ты или действуешь, или нет. Успешен тот, кто успел! Кто моментально среагировал… не спасовал… и успел воспользоваться моментом. Алан, прошу тебя, не упусти данный тебе жизнью шанс. Судьба ими не разбрасывается…

Когда Мари замолчала, Алан прижав к себе обнял ее, и долго так стоял, даже не шелохнувшись. Она чувствовала тяжесть выбора, многотонным грузом лежащим на совсем еще неокрепших плечах молодого творца. Мари хотела ему помочь, снять с него хотя бы часть бремени выбора, но понимала, что это невозможно – он должен выбрать свой путь сам .

– Если я поеду, – робко спросил он, отстранившись от нее, – мы ведь будем вместе? Вдвоем?

Задавая этот вопрос, Алан уже знал ответ – бьющая ключом из груди любовь подсказывала ему. Когда Мари сказала, что об этом не может быть и речи, в глазах потемнело, будто солнце погасло навсегда.

– Алан, тебе еще многому нужно будет научиться, многое понять, – продолжила она, пока мальчик стоял в полном оцепенении. – Ты мне кажешься наивным несмышленышем, совершенно не представляющим в каком мире живешь… Мою заботу о тебе, ты мог принять за любовь… лишь потому, что еще ни черта любви не знаешь. Мы уже говорили об этом. Я хочу помочь тебе, вывести в свет, дав возможность развиваться просто потому, что вижу твой талант и потенциал – не больше. Одна из привилегий богатства и известности – это возможность помогать тем, кому тебе хочется помогать. Ты мне нравишься, как человек и как художник – этого достаточно, чтобы желать добра…

Онемевшие мышцы постепенно начинали оживать, и Алан, наконец, смог проговорить:

– А то, что было… Разве это не любовь? Я хорошо обдумал, что ты тогда мне рассказала об отношениях, о твоей и моей зависимости… И… решил, что ты ошибаешься. Это настоящие чувства.

Мари тяжко вздохнула, помотав головой:

– Так и знала, что ты опять об этом вспомнишь… Но отвечая на твой вопрос, снова и снова готова говорить тебе нет – это не любовь. Благодарность, нежность, приступ тоски, жажда тела… да все что угодно, но не любовь. У меня уже есть любимый человек… пусть он бывает ужасной скотиной, и пусть я именно из-за него оказалась в горах, встретив тебя… и пускай чуть не умерла. Но я люблю его… живу с ним, и не хочу ничего менять. Любовь совсем другая, нежели та, что было у нас. Я на самом деле рада и благодарна нашей встречи – этого достаточно. Надеюсь, и для тебя тоже. Не думай о нас, думай о себе… Думай о шансе, что выпал тебе…

– Я уеду – мы не будем вместе… я останусь один… – Алан будто и не слышал слов Мари. – Не хочу ехать «вникуда» … зная, что ты меня оставишь. Что мне там делать? Зачем?

Его голос стал совсем тихим так, что Мари почти не различала слов.

Сейчас его жалкий вид, опущенные, погасшие глаза и лепет шепотом просто взбесили ее. Она видела перед собой не талантливого художника, готового через образы на бумаге делать мир ярче, интереснее, а маленького, брошенного мальчика, не способного и не готового к тем свершениям, к которым подталкивала его она.

– Боже… – выдавила она из себя с отвращением. – Только что лишившись одной мамочки, сразу ищешь другую! Алан, или ты понимаешь, что именно тебе нужно уехать, а уехав – будешь бороться… или ничего не выйдет.

Молчание. Из магнитофона играет какая-то задорная, совсем неуместная мелодия.

– Я не поеду, – сквозь зубы выдавил из себя Алан.

Мари еле сдерживала бушующий в ней гнев:

– Я думала, ты другой… – ее голос был наполнен разочарованием. – Думала, у тебя есть зубы, которыми ты вцепишься каждому, кто посягнет на твою мечту. Надеялась, что будешь сражаться, а не тупо откажешься от возможности, принесенной тебе на тарелочке. Я думала ты другой – не такой, как все… Правильно считает мой Эндрю – мир принадлежит посредственностям… Иди к черту… Слабак!

Выплюнув из себя последнее слово, Мари развернулась и спешно пошла к черному входу. Алан следил, как она уходит, не слыша доносящейся из оставленного проигрывателя мелодии… В ушах проклятьем звучало лишь одно слово «Слабак-ак-ак…» – разносилась по горам весть о потере.

Подобрав рюкзак, Алан неспешно брел, огибая здание санатория.

У крыльца велась оживленная работа. Служащие распихивали чемоданы постояльцев в специально подогнанный фургон и багажники микроавтобусов. За работой наблюдал мистер Морли. Заприметив Алана, он суетливо замахал руками, подзывая к себе.

– Алан, здравствуй, – крепко пожал он руку парню, не переставая лучезарно улыбаться. – Мисс Уилсон просветила меня, что берет тебя под свое крыло, и возможно ты поедешь с ней… По мне это очень мудрое решение. С твоим талантом… Кстати, у тебя может быть есть время, я бы…

– Я не поеду, – оборвал Алан без устали тараторящего мужчину. Тело и душа только что прошли через мясорубку, и в них совсем не осталось сил слушать, и уж тем более понимать, что ему говорят. Единственное, Алану хотелось поскорее уйти отсюда.

– Да, но ведь… – попытался возразить хозяин «Красного Замка», но спохватившись умолк, видимо обратив внимание на состояние мальчика. Лишь добавил, что Алан навсегда останется желанным гостем. Мистер Уилсон собирался уйти, но Алан остановил его:

– Я это… – Алан снял с плеча рюкзак, и немного порывшись в нем, извлек стопку разного размера листов. – Это мои лучшие… Я их вам хотел отдать.

Джим принял дар Алана, не до конца еще понимая, что это. Но начав перелистывать, он сразу же расцвел: