В поисках призраков

В ту же секунду, неожиданно для всех, перед Слимом возник Роб. Раздался приглушенный шлепок, и одна рука крепко схватила кулак юноши, теребящий собственную ширинку, а другая впилась в горло. Словно бульдозер, он резко толкнул жертву и со стуком прижал к стене. Слим не успел даже пикнуть, как оказался в мертвой хватке существенно более мощного самца. Роб пристально посмотрел ему в глаза и негромко произнес сквозь сжатые зубы:

– Слышь, ты, «нормальный парень»! Если я еще раз услышу от тебя что-то подобное, я оторву твой маленький хвостик и засуну его тебе же в рот. – В подтверждение своих слов он еще крепче сжал кулаки. Послышался хруст, из горла Слима вырвался еле слышный писк. – Ты понимаешь всю серьезность ситуации?

Свидетели застыли. Первым пришел в себя Макс:

– Роб! – Он медленно тронул его за каменное плечо. – Роб, хорош… Он понял, отпускай! – Словно опасаясь, что в своей тихой ярости Роберт накинется и на него, как сорвавшийся с цепи бультерьер, не различающий чужих и своих. – Ты его задушишь.

Глаза Слима застыли в немом удивлении и заслезились, белки покраснели. Это было больно и унизительно, хотя он до сих пор не понимал, что произошло. Прошло еще несколько секунд, но Роберт продолжал вдавливать беднягу в стену.

– Роб, – очнулась Лиза, – пожалуйста, отпусти его, прошу тебя…

Это сработало. Через несколько секунд мощные руки медленно разжали глотку, а затем побелевший от давления кулак на штанах. Слим кашлянул и тут же рухнул на пол, скорчившись от боли.

Макс с Лизой подбежали к распластавшемуся на полу парню. Он выл, как животное, прижимая подбородок к груди и сжимая пах обеими руками. Макс осторожно взял его за плечи и попытался приподнять, но тот отдернулся, еще крепче прижимая колени к животу.

Лиза присела на корточки:

– Есть вода? – обратилась она к егерю.

– Сейчас. – Он взял с полки кружку и вышел из дома.

Девушка осторожно дотронулась плеча лежащего:

– Сможешь встать?

Тот покорчился еще немного и стих.

– Давай вместе. – Лиза медленно взяла его обеими руками и помогла присесть.

Слим послушно сел, продолжая сжимать ноги, и прижался спиной к стене. Его дреды растрепались, выпав из пучка волос, собранных резинкой. Красное лицо было мокрым от слез, из носа текло ручьем, а изо рта выделялась сукровица и тягучими каплями свисала с подбородка. Никогда еще этот наглец не выглядел так жалко. Он смолк, наконец осознав унижение, которому только что прилюдно подвергся. Это уничтожило его окончательно, и, встретившись взглядом с Лизой, он не мог скрыть страх и глубокое разочарование. Слим проиграл бой, даже не успев что-либо предпринять. Он был настолько беззащитен, что потерял контроль над собой и расплакался, как девчонка. В этот миг он ненавидел всех, кто был рядом, и самого себя – за то, что оказался настолько слабым. Слезы струились по его щекам, но он, не мигая, смотрел на Лизу. Опустошенно, брезгливо.

В комнату вошел Федор Степанович и протянул Слиму воду. Не отводя глаз, тот взял кружку и сделал несколько больших глотков. Вода потекла по шее и впиталась в футболку, оставив большое пятно на груди. Он вытер подбородок, медленно встал и, набравшись сил, улыбнулся. Это была злая улыбка униженного и мстительного человека, загнанного в угол. Еще раз взглянув на девушку, он вышел из дома, стараясь не сгибаться от боли.

Молчание нарушил Макс:

– Ну, вроде жить будет. – Егерь одобрительно кивнул. – Пусть пока проветрится.

Лиза растерянно глядела в пол, и Макс легонько тронул ее за локоть, пытаясь как-то привлечь внимание:

– Может, продолжим?

Федор Степанович подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и остановился в ожидании гостей. Макс и Лиза направились за ним. Проходя мимо Роба, Елизавета остановилась и шепнула:

– Спасибо.

Он кивнул.

– И все-таки он слишком гнилой, не стоит больше связываться с таким дерьмом.

Роберт ничего не ответил.

Лестница вела в просторный холл с большими витражными окнами, через пыльные потрескавшиеся стекла которых виднелся пруд. Зацветший и заросший камышами, он был не больше двадцати метров в длину и в ширину и вряд ли подавал признаки жизни, если не считать тысяч комаров, плодящихся здесь с приходом тепла. За прудом находился большой деревянный сарай, а рядом – маленькая покосившаяся будка с открытой настежь дверью. Путь туда казался крайне небезопасным для тех, кто не знает тропинки вдоль кромки заросшего берега. Дальше уже начинался лес, который опоясывал этот пятачок земли со всех сторон, постепенно захватывая все больше территории.

– Когда-то здесь был прекрасный вид, – сказал местный. – Под балконом была небольшая выстриженная полянка и чистейший пруд, в котором можно было купаться.

– Да, симпатично, могу себе представить! – согласилась Лиза. – Но и в этом виде что-то есть.

– По мне, так это дикий ужас, что стало с этим местом. Вряд ли найдется здравомыслящий человек, который станет жить в этой глуши.

– Ну почему же? – возразил Макс. – Наверняка есть люди, любящие пощекотать нервишки.

– Хочется былой красоты, жизни…

– Ну, было бы желание.

Федор Степанович еще раз взглянул на пруд:

– В общем, это выход на балкон, но туда лучше не соваться. Вы видели, в каком он состоянии.

Тусклый солнечный свет широкой полосой ложился на вздувшийся паркет холла, посреди которого лежал небольшой квадратный ковер пестрой расцветки. В остальном здесь было пусто, как и в одной из гостевых комнат внизу.

На втором этаже было три двери: две справа, ведущие, по всей видимости, в небольшие комнаты, и одна напротив. Эта дверь была больше остальных, с тяжелой резной ручкой в форме подковы.

Федор Степанович сначала подошел к двум дверям.

– Здесь были детские комнаты, – он уверенно открыл первую. – Входите.

Лиза, Макс и Роб последовали за ним.

Комната была небольшой. Одно из двух окон выходило на пруд, другое – на лес с торца дома. Ярко-желтые шторы были задернуты, в углу стояла узкая деревянная кровать, заправленная таким же желтым покрывалом. Напротив кровати стоял маленький журнальный столик, исписанный вдоль и поперек чернильной ручкой. Здесь были нацарапаны цветы, бабочки, рожицы и огромное количество матерных слов. В общем, полный спектр детской фантазии и подросткового вандализма.

– Вот ублюдки! – высказался Макс. – Убийцы истории…

– Да, злорадства у них не отнять, – согласился егерь. – Это я еще починил этот стол. Они же его совсем разломали.

На обоях рядом с кроватью также было множество нецензурных надписей с номерами телефонов, типа: «Хороший отсос петрович! Звонить 8-095-237…» Или: «Катя недорого 446-81-…» Попытки нарисовать смешные рожицы во всех случаях сводились к жуткому гротеску, а ошибки в элементарных словах и кривой почерк говорили о нетрезвости и необразованности пишущих.

Макс сел на кровать и одарил взглядом всех присутствующих:

– А кто здесь спал изначально? Чья эта комната?

Притужалов улыбнулся:

– Это была комната младшей дочери.

– Вы знали хозяев?

– Максик, – вмешалась Лиза. – Это был тысяча девятьсот третий год…

Старик улыбнулся:

– Просто я видел все комнаты, а вы – еще нет. Здесь явно жил младший ребенок, и убранство комнаты до того, как здесь побывали эти сумасшедшие подростки, выглядело иначе. Тут были куклы и платьица, которых сейчас уже, конечно, нет: все уничтожили.