В поисках солнца

Она, к тому же, осознавала, что вместе с Дереком теряет и Райтэна — тот не простит ей причинённой другу боли, да и сам вправе был полагать себя преданным по тем же причинам. Михар и ему был врагом, и, в отличие от Дерека, Райтэн не был щепетилен и одаривал его самой яркой и бескомпромиссной ненавистью.

Магрэнь дорожила и дружбой Райтэна тоже — пусть они и не были особо близки, и в дружбе этой было больше язвительного соперничества, нежели духовной близости. Тем не менее, она с юности привыкла, что Райтэн был неизменным атрибутом её жизни: он сваливался ей на голову всегда неожиданно, то с деловым предложением, то с безумным планом, и жизнь Магрэнь, определённо, играла более яркими красками благодаря этим явлениям.

Теперь же её внутренний мир стал с ног на голову. Она запуталась в приоритетах и перестала понимать, что для неё важнее.

С одной стороны, дружба была для неё ценным солнечным даром, который наполнял жизнь теплом. Это были дорогие, сокровенные отношения, которые напоминают тебе, что ты не зря живёшь на этом свете, и что есть люди, которым ты дорога, которые тревожатся о тебе, которые не оставят тебя в беде.

С другой стороны, брак с Михаром по-прежнему манил её богатыми перспективами. Магрэнь была из тех людей, которые всю свою жизнь развиваются, учатся новому, растут над собой. Выгодный брак становился для неё новой ступенькой в развитии, и предложение Михара было совершенно уникальным шансом в её жизни — она и рассчитывать не могла, что однажды станет супругой человеку такого уровня.

Ей было горько и обидно, что друзья не поняли, почему этот брак так важен ей, что они осудили её и отвергли. Она, конечно, вполне понимала причины, по которым их так задел её выбор, но всё же полагала, что они могли бы проявить ответное понимание и принять мотивы, которые побудили её пойти на этот шаг.

Магрэнь и самой было страшно, справится ли она с тем, во что ввязалась; мысль о том, что в столице у неё, по крайней мере, есть друзья, которые поддержат, придавала ей сил и мужества. Теперь же она понимала, что оказалась здесь совершенно одна, и что ей одной придётся бороться с тем, чтобы занять то место, о котором она мечтала.

Горькие метания её в какой-то момент были прерваны посыльным: он доставил ей письмо. От Дерека.

У Магрэнь задрожали пальцы; прикусив губу, она смотрела на это письмо со страхом и стыдом, предполагая, что найдёт в нём все те слова, которые Райтэн не позволил Дереку высказать вслух. На глаза её навернулись слёзы, но всё же она решительно и мужественно надорвала конверт. Она полагала, что обязана отвечать за свои поступки, и что, раз поступки эти вызвали гнев и обиду Дерека, она должна принять его чувства в полной мере.

Письмо, однако, оказалось совсем не таким, как она ожидала.

Вместо обвинений, обличений и презрения в нём были извинения.

Дерек просил прощения, что вспылил, объяснял, что его срыв не был связан с нею, и что он в последнее время чрезвычайно взвинчен обстоятельствами личного характера, поэтому даже на простые вещи реагирует остро и болезненно. Далее он изъявлял надежду на её снисходительность и заверял, что она по-прежнему может на него положиться — как в торговых делах, так и в личных.

Только перечитав письмо три раза, Магрэнь обнаружила, что плачет.

Слёзы облегчения и стыда текли по её щекам, а она совсем не чувствовала их, пока они не начали неприятно капать с подбородка на грудь.

Это письмо ярко, остро, мучительно обнажало самую суть Дерека — солнечную незлобивую суть человека, который не думает о себе, своей гордости, своих потребностях, а с щедрым пылом отдаёт всё тем, кого любит.

Письмо его буквально ослепляло её своим внутренним светом; и от этого проникающего в самое сердце света она всё никак не могла перестать плакать.

Прижав ладонь к глазам — в попытках укрыться — она никак не могла собрать свои растрёпанные мысли во что-то цельное.

Одно, что она понимала чётко, так это то, что она скорее умрёт, чем когда-нибудь согласится предать Дерека.

6. Когда Дерек лжёт?

Дерек находился в глубоком раздрае с самим собой.

За последний год он уже смирился с отсутствием Магрэнь в его жизни. В отличие от неё, он совершенно не умел рвать связи подобного рода, и первое время тосковал о ней ужасно. Потом ему сделалось обидно, что, видимо, он не был ей так уж интересен, раз уж она так легко приняла решение об этом разрыве — а с его позиций казалось, что она и впрямь сделала это легко. Потом он написал ей, потому что скучал по ней; когда ему удалось уговорить её на переписку, обида и совсем прошла — он почувствовал, что по-прежнему дорог ей как человек, что её отношение к нему не ограничилось заинтересованностью в любовной интрижке.

Впрочем, он, трепетно поддерживая эту связь, не имел намерений пытаться сойтись с нею снова. Перед глазами его стоял пример Олив — которая и мысли не допускала о том, чтобы не последовать за Райтэном, куда бы его ни понесло. Ему остро и мучительно хотелось, чтобы и в его жизни была женщина, которая всегда будет следовать за ним; Магрэнь явно не была таковой.

Он смирился с мыслью о том, что Магрэнь, конечно, была восхитительной любовницей и интересным собеседником, но не могла стать такой женой, о которой он мечтал. И сосредоточил свои силы на том, чтобы развивать их отношения в той плоскости, где им обоим было хорошо и комфортно друг с другом — в интеллектуальных беседах.

Ему казалось, что всё здесь устроилось наилучшим образом.

И тут — как гром среди ясного неба! — новость об этой помолвке!

Дерек был ошарашен её неожиданным признанием — что это было её свободное решение. Гордость его была весьма уязвлена, и ему, в самом деле, показалось, что она предала его этим решением.

Он смирился с тем, что оказался не тем мужчиной, с которым она хочет провести свою жизнь, — смирился так же, как принял и тот факт, что она не хочет быть такой женщиной, в которой нуждался он. Это было честно и справедливо: они не подошли друг другу и не стали лгать друг другу в этом.

…но выбрать в супруги Михара!

Дереку было и горько, и обидно, и даже в какой-то степени унизительно, и ему казалось, что Рэнь как друг не должна была поступать так.

Он совершенно не мог справиться со всеми этими эмоциями, поэтому просто позволял Райтэну тащить его, куда тому вздумается — а тому вздумалось домой — и рассеянно слушал иногда его раздражённые пассажи, в которых рефреном повторялась мысль: «Куда она потеряла свои прекрасные мозги!»

Дерек был с ним полностью согласен: только непроходимая дура могла по доброй воле связаться с таким человеком, как Михар!

По приходу домой он, закрывшись в своей комнате, некоторое время мысленно бурчал на эту тему, обличая всю глупость и наивность Магрэнь.

Когда обида его, наконец, излилась в особо язвительных пассажах, и накал эмоций немного поутих, он припомнил, что Магрэнь не была ни дурой, ни наивной.

Ему хотелось продолжать злиться на неё и обвинять её во всех смертных грехах, но мозг его уже озадачился загадкой на тему: «А чего она, собственно, в самом деле?»

Нехотя, преодолевая раздражение и досаду, он стал перебирать варианты ответов, и довольно скоро пришёл к мысли о том, что, в самом деле, для Магрэнь брак такого рода был необыкновенно выгодным — можно сказать, он был для неё совершенно уникальным шансом.