В поисках солнца

Он сморгнул.

«Потому что женщины глупее!..» — родилась в нём следующая версия, тут же и отброшенная, потому что на фоне той же Магрэнь он сам себе порой казался весьма глупым. Да и Олив, собственно, никак не была глупее его.

Он снова сморгнул.

«Потому что женщины эмоциональнее!..» — чуть было не вырвалось у него, но сразу же пришло понимание, что из всех присутствующих — включавших двух женщин — самой эмоциональной фигурой является явно он сам. И Олив, безусловно, является эмоциональной тоже, но едва ли превосходит в этом его самого.

Он опять сморгнул.

— Кажется, ты его сломала, — спокойно сообщила Руби, обращаясь к подруге.

Та оглядела брата с большой тревогой.

— Я… не знаю, — включившись, признался он и добавил: — Мне кажется, должны быть различия.

Призадумавшись, Тэнь сделала глоток чая и принялась размышлять вслух:

— Право, я особых различий не вижу. Так же, как и все наши, — она имела в виду свою учебную группу, в которой была единственной женщиной, — я хотела приносить пользу людям, лечить их, спасать жизни. Чуть позже, — она сентиментально улыбнулась, — когда я сошлась с профессором Линаром, — она всегда упоминала мужа в третьем лице весьма официально, отдавая должное его репутации учёного, — мне открылась химия как мир удивительных возможностей… мне хочется исследовать этот мир, узнать, по каким законам он живёт, направить его на пользу людям… — она пожала плечами. — И совершенно так же это ощущается и самим профессором. Нет никакой разницы, — твёрдо резюмировала она, — что он мужчина, а я женщина.

Лицо Райтэна было таково, словно он услыхал божественное откровение.

— Руби? — вопросительно обратилась Тэнь к подруге, побуждая её дополнить мысль.

— О, я совсем не так благородна и возвышенна, как ты, — легко рассмеялась та, откладывая чашку и обращаясь к Райтэну вполне дружелюбно, — от жизни я хочу в первую очередь комфорта, — нимало не смущаясь, признала она, — и возможностей самореализоваться и получить признание. Как именно самореализовываться, — пожала она плечами, — мне безразлично.

— По-моему, — фыркнула Тэнь, — именно это свойственно и многим мужчинам тоже. И, в какой-то мере, Руби, — защитила позицию подруги она, — я ведь тоже занимаюсь именно этим: реализую свои таланты и получаю признание.

Руби улыбнулась светло и радостно; ей было приятно, что подруга её поддержала, и она тут же принялась горячо объяснять, почему считает, что позиция той более благородна:

— Да, Тэнь, но тебе нужна такая самореализация, которая направлена на пользу людям, а меня устроит любая.

— Где ты найдёшь самореализацию без пользы для других? — пожала плечами Тэнь, подхватывая с тарелочки печенье.

Руби задумалась, между делом доливая себе чаю.

— Самореализация, — наставительно заявила Тэнь, прожевав первый кусочек печенья, — да ещё сопряжённая с общественным признанием, всегда направлена на пользу людям.

Райтэн растерянно переводил взгляд с одной дамы на другую, не в силах осознать, что вопрос, который так занимает его самого, обсуждается ими таким лёгким бытовым тоном, перемежаемым хрустом печенья и журчанием подливаемого в чашку чая.

— Не всегда, — вдруг вмешался в разговор Дерек, обратив на себя всеобщее внимание.

С самого начала сцены они с Илмартом так и стояли в дверях, оставаясь безмолвными зрителями.

— Не всегда, — повторил Дерек, проходя вперёд и вставая рядом с Райтэном. Церемонии с приветствиями он пропустил, ограничившись двумя кивками. — Иные люди самореализуются, приобретая власть над другими, — принялся изъяснять свою точку зрения он. — И они порой объясняют себе это благами побуждениями и стремлением сделать хорошо многим, но по факту они лишь тешат свои амбиции.

Дамы синхронно поморщились.

— Деркэн, мы не рассматриваем идиотов! — досадливо пояснила Тэнь.

— Они зачастую не идиоты, — не выдержал и Илмарт, тоже подходя к друзьям. — И даже скорее как раз высоко интеллектуальны, и именно поэтому считают себя вправе решать за других.

— Причём тут интеллект? — хором возмутились подруги, переглянулись и рассмеялись.

Они не в первый раз вели беседы такого рода, хорошо знали точки зрения друг друга, понимали смыслы, которая каждая из них вкладывает в слова, придерживались тех правил, которые когда-то устанавливали по случаю. Вмешательство в их обычную беседу посторонних — которые не знали ни смысла, какой они вкладывают в слова, ни правил, по которым они ведут дискуссию, — их очень позабавило.

— В любом случае, — примирительно заметила Тэнь, — я полагала, мы говорим не о людях такого сорта.

— В самом деле? — холодно переспросил Райтэн.

Ему было досадно и больно, что Руби — лживая, мерзкая, лицемерная Руби! — смеет рассуждать о самореализации и быть весьма довольной тем, как она ей удаётся, в то время как Олив — его милая, светлая, добрая, лучшая на свете Олив! — совершенно запуталась в своей жизни и знать не знает, как себя в ней реализовать. Это было мучительно несправедливо, и ещё мучительнее от того, что его родная сестра во всём поддерживала эту отвратительную женщину и ещё пыталась ставить её на одну доску со всеми ними!

В глазах Райтэна Руби была существом, недостойным дышать с ними одним воздухом, и он отчаянно желал напомнить ей её место и указать на это место Тэнь, которая в упор не желала видеть, кого именно она так пылко защищает.

— Кажется, — ледяным тоном продолжил разъяснять свою позицию Райтэн, — мы как раз и говорили сейчас о том типе людей, которые реализуют свои амбиции за чужой счёт, нимало не заботясь о других, — он бросил на Руби злой острый взгляд.

Кайтэнь побледнела от гнева.

— Ты не у себя дома, брат, — бесконечно холодным голосом окоротила его она, отставляя чашечку.

Они принялись мериться взглядами; уровень драматизма в комнате заметно повысился.

— Уф! — неожиданно заявил Дерек, выходя вперёд, плюхаясь в соседнее с Руби кресло и ухватывая со стола печенье. — Типичные Тогнары, да? — поделился он с Руби вроде шёпотом, но слышали его все, и демонстративно принялся грызть печенье.

У Райтэна от злости дёрнулась щека.

Пожав плечами, Руби позвонила в колокольчик, чтобы велеть подать чаю на всех. Однако даже после отданных Кайтэнь распоряжений касательно чая оставшиеся мужчины не изъявили намерений присоединиться к сидящей компании.

— В ногах правды нет! — пропел Дерек, с беззаботным видом разглядывая потолок.

Упрямое выражение на лице Райтэна демонстрировало, что за один стол с Руби он не сядет даже под страхом смертной казни. Илмарт, кажется, был с ним солидарен.

Оскорблённая Тэнь демонстративно не смотрела на них и сосредоточенно пила чай. Дерек лихорадочно пытался придумать какую-нибудь новую забавную выходку, чтобы разрядить ситуацию, но фантазия в кои-то веки ему изменила: он не простил Руби той боли, что она причинила Райтэну своим обманом, поэтому ему не очень-то хотелось её защищать.