В понедельник дела не делаются

Когда Данилов, прежний межрайпрокурор, в декабре уходил в область, его, Коваленко, кандидатуру даже не рассматривали. А почему? По каким качествам он не подходит, объясните?

Боль в затылке усилилась, тупым нажимом напомнило о себе сердце.

«Не надо себя накачивать. Успокойся».

Заскрипела дверная пружина. Коваленко сбросил руки с головы, приобрёл деловой вид, над раскрытым томом уголовного дела склонился.

– Можно, Виктор Петрович? – заглядывал следователь Максимов. Коваленко отметил в голове: «Что значит в армии не служил. Не – разрешите, а – мо-ожно!» – Что у тебя, Василий? – Тут ерунда получается, Виктор Петрович, – Максимов выглядел растерянным. – Ну давай, давай, рожай. Времени нет. – Убийца этот, Фадеев… убежал из милиции. – Как убежал? Да ты что?! – Оперативники сейчас позвонили. Сказали, что вывели его в коридор на пять минут, пристегнули наручниками к трубе. Потом смотрят – одни наручники висят на батарее, а Фадеева нет. – Ты на него «сотку» выписал? – Коваленко прощёлкивал в голове ситуацию, искал, не смогут ли доброжелатели к нему подобраться через случившуюся плюху. – Да, Виктор Петрович, выписал. И им отдал. Они сказали, сами отведут его в изолятор. – Правильно, конвоировать – не следователя задача. Кому протокол задержания отдал? Кто там был? Максимов задумался, отчего на молодой коже его лба тщилась образоваться морщинка. – Я их плохо ещё знаю, Виктор Петрович. Отдал оперативнику, Юра его зовут, он в джинсовом костюме ходит. Ещё там был усатый, в возрасте, и Михаил Николаевич… ну который раньше, говорят, в прокуратуре работал. – Ковальчук, Петрушин и Маштаков, – подытожил заместитель прокурора, – тёплая бражка. И отметил сразу: «А ведь у Маштакова, с учётом его неполного служебного, прокол этот запросто может последним оказаться». Быстро набрал Птицына. – Чего делать будем, Вадим Львович? Специально себя не дистанцировал. Хотя уже просчитал: проблемы исключительно ментовские. Прокуратура тут никаким боком. – Не по телефону, – отозвался Птицын. – Сейчас подъеду, если не возражаете. – Давайте.

Зампрокурора взял у Максимова дело, пролистал, отделив новые бумаги, которые прежде не видел. Сразу ткнул молодого носом.

– Почему Петрова в качестве подозреваемого оперативник допрашивал?

– Я в это время с Фадеевым занимался. Он по отдельному поручению допрашивал.

– Понятно, Василий Сергеевич, что по поручению, – Коваленко поднял указующий перст с коротко, до мяса подстриженным ногтем. – Подозреваемого и обвиняемого допрашивает только следователь! Запомни! Колоть, греть, по душам беседовать, пожалуйста – оперативники. Но допра-ашивать…

Виктор Петрович начал читать допрос Петрова. Что хоть он говорит? Завтра-послезавтра нужно будет решать вопрос с его арестом. Машинально кивал, углубляясь в показания. Молодец всё-таки Маштаков, ничего не упустил, изложил дельно, без двойственных толкований, расписал роль каждого, в том числе и Петрова. Заранее необещанное укрывательство у него будет железно. Два года назад, когда Маштаков ещё следователем работал, Коваленко всерьёз прикидывал – надо мужика двигать в начальники следственного отдела. Для начала – в замы, естественно. Людмила Гавриловна, при всех её заслугах, материал отработанный. Вчерашний день. Но Маштаков сам всё испортил своим запойным пьянством. Виктору Петровичу и раньше докладывали, что слаб Миша на вино, но не думал он, что всё настолько запущено. Чтобы по неделе напролёт пороть, на работу не ходить!

Смотри-ка, в розыске он прижился, корни пустил. Нет-нет да и услышишь: «Маштаков поднял. Маштаков работал». Труп проститутки тоже по его информации отрыли.

Стукнув крепко в дверь, в кабинет заходил запыхавшийся Птицын. Как будто не на «Волге» служебной приехал, а бегом бежал. Поздоровались.

Замначальника КМ уселся за приставным столом, расстегнул пиджак, ослабил галстук. Быстро взглянул на стоявшего в углу следователя.

– Иди, Василий, занимайся, – Коваленко вернул Максимову документы.

Птицын рассказал подробности. Фадеев ушёл из милиции спокойно. На воротах его остановил часовой, которому Виталя объяснил, что вызывался в сорок девятый кабинет, где его допросили и отпустили. За воротами прикурил сигарету у участкового, знавшего Фадеева как ранее судимого. Ни ухом, ни рылом участковый не допёр, что перед ним убийца, совершающий дерзкий побег.

– Кстати, никакой ответственности за побег он не понесёт, – перебил Коваленко. – По триста тринадцатой [39] можно притянуть, только если с санкции прокурора арестован или по приговору суда.

39

Статья 313 УК РФ – побег из-под ареста или из-под стражи.

Птицын выстукивал пальцами по столу «Спартак – чемпион». Зампрокурора поморщился, показывая, что его это раздражает. Подполковник сцепил руки в замок.

– До утра надо кровь из носа Фадеева отловить, – сказал Коваленко.

– Нереально. Связей его мы не знаем. К матери он не пойдет.

А так наружные службы ориентированы, приметы доведены.

– По чьей вине получилось?

– Проводим служебную проверку, – казённо ответил Птицын. Сделав паузу, в которой, чувствуется, взвешивал – говорить или нет, добавил: – Предварительно, МРО прокололось.

Заместитель прокурора легко согласился, покивал головой.

– Там, по-моему, давно дисциплины нет.

– Управленческая структура. Наказать я их не могу, а в области их поддерживают, – Птицын растолковывал известные факты.

«Вот поэтому ты на них и валишь сейчас, на управленческую структуру», – Коваленко снял очки, подышал на узенькие стекла.

– Я слышал, там ещё Маштаков ваш занимался?

– Так точно. Но в момент побега его в МРО не было.

– Паршивое у него сейчас положеньице, – Виктор Петрович вроде даже сочувствовал бывшему коллеге.

– Виктор Петрович, – Птицын смотрел в упор, не мигал, – может, это… «сотку» из дела убрать? Как бы до задержания он ушёл… свидетелем.

Коваленко понимал, какого масштаба неприятности ожидают милиционеров, если он погонит волну. Хорошо, если проколовшиеся мрошники отделаются неполным служебным. Маштаков – точно не жилец в органах. И Птицыну достанется пряников. «Выговорешник» тут верный, а может и «строгач».

Но замнач КМ запросил невозможного.

Аннулирование «сотки» – протокола задержания Фадеева в качестве подозреваемого на трое суток – моментально ставило под удар прокуратуру. Тогда надо уничтожать и протокол допроса Фадеева.

В наглую сделать вид, что Фадеев не задерживался? Но ведь Максимов рассказал, что второй жулик… как его… Петров! – видел дружка в милиции. И матери Фадеева сообщили, что сын её задержан.

Как прикажете объяснять, если труп Фадеева всплывёт вдруг в Клязьме? Со следами пыток на лице и теле…

Это, конечно, крайность, но жизнь штука многогранная. Нет гарантий, что менты докладывают объективно.

Если оставлять протокол допроса Фадеева, у любого проверяющего первый вопрос встанет: почему следователь, допросив подозреваемого в особо тяжком преступлении, в убийстве, не закрыл его, а умотал из милиции, самоустранившись от выполнения своих прямых обязанностей.

Кругом торчали длинные ослиные уши.

– Нет, Вадим Львович, – ответил наконец Коваленко, – на такую авантюру я не пойду. Ищите беглеца. В восемь вечера я пойду проверять ИВС, если Фадеева там не будет, я напишу прямо в КУП [40] о том, что задержанный отсутствует.

– Понятно, – скупо кивнул Птицын. – Разрешите идти?

– Да, пожалуйста. Материал служебной проверки пусть мне в копиях принесут. С заключением вместе.

Птицын ушёл, в допустимых пределах демонстрируя обиду.

40

КУП (КУСП) – книга учета сообщений о преступлениях.

«Пускай надувается. Для всех хорошим при нашей работе не будешь», – Виктор Петрович давно взял это банальное правило на вооружение.

Ещё бы прокурор города его усвоил!

Коваленко уже решил, что пока не будет разматывать историю с побегом. В планируемых им мероприятиях, задуманных для восстановления социальной справедливости, понадобятся соратники. Птицын, бывший начальник РУБОПа, информированный профессионал и комбинатор – представлялся ему возможным партнёром. Тоже, наверное, переживает из-за того, что незаслуженно прозябает на вторых ролях. На него, конечно, побег фадеевский – не крючок; так – заноза, мостик к налаживанию добрососедских отношений.