В постели с незнакомцем
Шрифт:
Вдруг витая сталь подалась под нажимом её ладони – дверь с тихим скрипом приоткрылась. Огромная библиотека. Сотни, тысячи книг! В комнате было темно, и Вера видела лишь очертания многочисленных стеллажей, уходивших высотой до самого потолка.
Массивное кресло у окна, потухшие светильники на стенах.
Интересно, как долго сюда никто не входил? Судя по затхлому запаху – плесени и отсыревшей бумаги – несколько лет.
Вера с детства обожала читать, и в другое время бы с удовольствием изучила настоящую сокровищницу этого неприветливого дома, но не сейчас, когда мысли заняты совсем
Тихо покинула библиотеку и пошла дальше по коридору, против воли чуть дольше задержавшись возле двери, где по её мнению находилась спальня Туманова.
Потрогала рукой гладкое дерево, холодный металл изогнутой ручки. Прислушалась - ни звука. Любопытство взяло верх: она наклонилась и прильнула глазом к замочной скважине. Внутри горел тусклый свет, словно кто-то оставил на столе зажжённую свечу. Сердце пустилось вскачь – это точно его спальня и, похоже, он там.
Первой мыслью было бежать стремглав, но…
– Вера? Что вы здесь делаете?
Внутри словно оборвался удерживающий позвоночник трос. Скелет размяк, превратившись в маслянистую жижу, рваный полувдох застрял где-то в горле.
– Вера? Вы что, подсматриваете?
Он не кинулся её душить, не вонзил в спину нож, не прислонил к носу платок, пропитанный хлороформом. Уже хорошо. Но он точно знает, что она всё видела.
Вера медленно разогнулась и обернулась на Туманова. Брызги серебристой ртути окатили с головы до пят, оставляя на коже пылающие ожоги.
– Я тут… искала… - язык словно распух, мешая произнести хоть слово.
– Что вы искали?
Насмешка? Его глаза улыбались. Уголки губ же были опущены.
– Я искала… библиотеку. Хотела что-то почитать, чтобы скоротать время...
– А вот врать нехорошо, - он сделал шаг, практически пригвоздив её к двери. Уже было окрепший позвоночник снова потерял свою прочность, ватные колени предательски подогнулись. – Я видел, как вы только что вышли из библиотеки. Позвольте спросить, что вы там делали? Что вы вообще здесь делаете?
Его лицо было так близко, это и пугало, и в то же время… как же он её манил.
Рядом с ним не работали законы гравитации, рядом с ним отключался мозг, рядом с ним инстинкты вопили во весь голос, перекрикивая доводы разума.
– Я тут просто…
– Что – просто, Вера?
Ещё шаг, и он уже опасно близко. Высокий, пугающий, разрушающий своей мощью… Кончики её грудей под тонкой тканью свитера касались его рубашки; она дрожала - то ли от страха, то ли от ошеломляющего желания.
Мало воздуха. Нечем дышать.
– А что вы делали утром за домом? И зачем ходили туда же вечером?
– Я… там… Лариса, мне пора… - попыталась протиснуться, но он лишь сильнее вдавил её в дверь, и теперь она уже ощущала всё его тело: мерно вздымающуюся грудь, крепкие предплечья, бёдра.
Тетива напряжения достигла апогея – одно движение и разнесёт к чертям! Дыхание получалось рваным, сиплым, губы пересохли.
Убирайся, дура, не смотри в его демонические глаза!
– Мне правда пора, - дёрнулась в сторону, но он ловко схватил её за запястье, рывком притянув обратно. Крепкая ладонь сдавила тонкую кожу, ледяная
сталь полосовала по лицу, заставляя снова вспомнить глухие удары юного тела о заиндевевшую стену бревенчатого сарая.Это его глаза.
– Пожалуйста! Я никому не скажу! – пропищала так жалко, что самой стало противно.
– Не скажешь о чём? – вторая рука легла на её затылок. Скользнула ниже, коснувшись оголённой шеи.
– О том… о том, что было, там…
– Там?
– За домом, на заднем дворе. Я ничего не видела... правда.
– Так значит, ты всё-таки подсматривала? – наматывая её волосы на запястье, повёл бровью, уличая в очевидной лжи.
Затылок неприятно сдавило, как и скованное спазмом страха горло. В бедро упирался его возбуждённый член, и это окончательно лишило разума.
Чувство опасности лишь будоражило фантазию, заставляя тело поддаваться низменным инстинктам.
Он убийца, Вера, очнись же! Возьми себя в руки!
– Да! Я видела всё! – прошипела, уставившись в колючую сталь.
– Видела, как ты закопал чей-то труп возле теплицы, и видит Бог, если я выйду отсюда…
– Если?
– Похоронишь меня рядом? – дерзко, опрометчиво.
Он едва заметно усмехнулся.
Горячее дыхание на шее, приоткрытые чувственные губы… Хватка стала слабее, но он продолжал удерживать её силой. Она ощущала, как вибрировал воздух, слышала, как кровь бежит по венам.
– Кто он? – выдержав натиск его взгляда, проговорила практически беззвучно.
– Мой ротвейлер Дик.
– Собака?!
– Он был моим другом.
Скопившееся напряжение вырвалось нервным выдохом.
Собака. Не человек! Это был не человек!
Глаза в глаза, до рези, до слепоты.
– Ты чокнутый. Ты знаешь это? – прошептала, смыкая веки.
– Я такой же, как и ты, - он с силой притянул её ближе и, найдя губами податливый рот, впился несдержанным поцелуем.
Почва ушла из-под ног, боясь упасть, уцепилась пальцами за его рубашку.
Он не глядя ударил ногой по двери, и они ввалились в комнату, путаясь в ногах и едва не падая. Мир вокруг кружился, предметы плясали дёрганными кадрами.
Шкаф, рояль, кровать.
Подняв руки, позволила ему стянуть с себя свитер, нетерпеливо расстёгивает – рвёт! – пуговицы на него рубашке. На пол со звоном отлетает запонка, ногти впиваются в спину…
Скользнув ладонью по резинке чулок, он резко задрал её юбку, запуская два пальца между ног. Вера всхлипнула, удерживая его руку там, боясь, что вдруг он прекратит эту сладкую муку… И он прекращает: рывком расстегнув ремень, освободил напряженный член и вошёл одним резким грубым толчком.
Вера извивается и протяжно стонет, спинка кровати громко стучит о стену, смазанным пятном мелькает свет тусклой свечи.
Он не был нежен – не оглаживал её тело, не обводил языком ореолы сосков – он просто трахал её как помешанный, и её заводила его необузданная дикость. Ей нравились его стоны сквозь стиснутые зубы, татуировка на груди, нравилось, как ледяной металл его кулона с каждым толчком касался её пылающей кожи.
Она подалась ему навстречу, обвив плотнее ногами, в нос ударил запах смазки и обоюдного возбуждения.