В прицеле черного корабля

И значит, задача «Синей сколопендры» снимать людей-лягушек и проваливаться в глубину, дабы все шито-крыто. Однако…

В том то и дело, что в сложном жонглерстве все если и валится, то одновременно. Может, его предупредили, а может и сам по себе, но четырехсотметровый гигант начал свое собственное маневрирование. Кто знает, как это выглядит вблизи? Покуда никто, по крайней мере, в Северном полушарии. Ибо маневр супертанкера дело не одного и не пяти километров, но вот когда неожиданно начинают менять конфигурацию огромные пятнадцатиметровые крылья-рули… да еще и все сразу…

98. Козни подсознания

Вообще-то интересная последовательность действий. Перед тем как полететь в тартарары этот мир зачем-то продемонстрировал свою искусственность. Типа, не волнуйся, дорогой Косакри. Хватит уклоняться от дела, давай совместными усилиями отправим этот мир подальше, к Мятой луне. Вот тебе, дабы не переживал, не два, а целых три солнца. Давно ведь хотел увидеть? Да, чуток оно буроватое, на фурункул похоже, но каким же ему еще быть после вечности инфракрасной жизни? Правда, ты поначалу жаждал отделаться каким-нибудь, изобретенным агрессивными брашами, статичным ядерным подрывом? Эдакой невиданной доселе технологией? Нет уж, ни как не получится. Это тебе очередной, и на этот раз очень крупный, сбой в работе творца мира – подсознания.

Конечно, неплохо бы произвести расчет теперешнего местоположения на небесной сфере невидимки Лезенгаупа с помощью математической машины, дабы уж окончательно убедиться, а не только по догадке служителя бога Войны. Но сейчас из ящика для ЗИП-а, как-то не очень получается. Хотя интересно, будут ли наличествовать отличия машинного вывода от произведенных с использованием карандаша? В искусственном мире, где и карандаш бас-штурмана Каджело и М-машина Понча Эуда одинаковые фантомы, расчеты произведенные в голове штурмана, это такое же обращение к «чёрному ящику», как и мигание несуществующих лампочек на панелях ММ. К несчастью, мы не успели применить не только М-машину, но и штурмана тоже, но уж что поделать.

Кстати, что мешало подсознанию сделать Лезенгауп видимым изначально? Ведь от его видимости-невидимости в «расчетном кризисе» ничего не меняется. Или все-таки меняется? Скорее всего, имеет значение все та же информационная емкость и скорость обработки искусственного мира. По этому поводу, можно предположить, что по прибытию «Кенгуру-ныряльщика» в большой порт (если таковое состоится) звезда Лезенгауп снова исчезнет. Творцу мира потребуются емкости, задействованные на её свечение. Ах да, одновременно родится целая кавалькада всеобъемлющих теорий. И все они будут донельзя научны. Однако Стат Косакри воздержался бы заключать с кем-либо из экипажа пари на счет своего предположения. Не стоило провоцировать брожение умов, а главное шутить шутки с подсознанием. Кто знает, может ради его проигрыша оно все-таки оставит Лезенгауп гореть навсегда, но зато для высвобождения инфо-мощностей угробит добрую часть экипажа досрочно. А он ведь так к ним привык.

Ладно, и что же теперь делать с этим ультиматумом подсознания? Поиграть в предсказателя? Предложить экипажу пару фрагментов скорого будущего, когда перед самым концом в небесах начнут исчезать старые, а то, чего доброго, высвечиваться новые Странницы и Мятые? Но стоило ли слишком перегибать со своей славой провидца? Штурман-крейсер Эсекь Йока и так тайно делится со всеми своим восхищением, по поводу гениальности капитана. Совсем не нужно растить на борту божественный культ. Только Мятая луна знает, что случится, если хоть кто-то на «Кенгуру» догадается о роли Стата Косакри в «экранизации» всего окружающего мира. Так что гениальность, непосредственно не относящуюся к попаданию торпед стоит держать на цепи.

И вообще-то без «подсказки» творца никто ни о чем не догадается. И уж если даже и создавать культ собственного бого-подобия, то остается ли еще время насладиться триумфом? Ведь брашские «гиперы» уже в пути.

99. Закупорка древних кладовых

«Синяя сколопендра»

Стат Косакри не мог наблюдать такое со стороны. Да и вообще, таковых наблюдателей сейчас не имелось, ибо у орудующих внизу людей-лягушек мигом образовалось целое скопище своих собственных проблем, причем смертельного уровня. Так вот Косакри не мог видеть родную «Сколопендру» со стороны, но он очень четко представлял, как все произошло.

Великанские крылья танкера оказались в другой плоскости – если бы «сосальщик» был истребителем, он бы сам встал на эти крылья. Однако туша супертанкера не имела возможности таких маневров, для поворота ей требовалось проскочить километров двадцать. Тем не менее, разворот крыльев-рулей резко изменил направленность водяных потоков. Уже приноровившуюся к согласованному движению «Синюю сколопендру» потянуло в сторону. Бесшумный в сравнении с танкерными громадинами винт прошел по дуге в считанных метрах от второй рубки-насоса. Затем он задрался вверх, ибо нос лодки-охотника завалился вниз. Никто из рулевых ничего не успел, да и ни коим образом и не сумел бы такое сделать, инерционность машинного воздействия на мир была слишком велика. Тем не менее, команды и действия стали предприниматься тут же, и поскольку столкновение не случилось сходу, то имелся очень большой шанс взять процесс хотя бы под минимальный контроль. В первую очередь и Косакри и все остальные обязались спасать субмарину, а потом уже отпочковавшихся от нее людей.

Если бы там, на «рабочей площадке», кто-то до сей поры находился, он бы вначале удивился резкому выдергиванию из яркости софитов в темноту. Прожектора «Сколопендры» не располагали системой стабилизации – они тут же устроили невиданную в глубинах игру-догонялку солнечных зайчиков: благо места на огромном корпусе супертанкера хватало.

Те же, кто только мгновение назад производил окончательное, в принципе уже контрольное, сварочное крепление и подспудно готовился к скорой эвакуации, сейчас сами соревновались с мечущейся удалью порождений прожекторов. А где-то по стальной обшивке кувыркалось мгновенно вырвавшееся из рук оборудование, всяческие дрели с алмазами, газовые горелки и прочая всячина. Могло ли столь мизерное причиндальное оживление напугать хоть кого-нибудь внутри танкера, если кавитационные потоки не в шутку бились с шестью чудовищными рулями?

– Что с людьми?! – вопросил Стат Косакри, как только «Сколопендра» приобрела хоть какую-то управляемость.

– Не вижу! Я их не вижу! – проорал в микрофон старший из наблюдатель прилипших к специальному днищевому иллюминатору.

– Уходим вверх, кэп! Они на тросах – вытащим! – гаркнул стоящий рядом с Косакри штурман.

Это было понятно и так. И конечно никто не добавил окончание фразы – «если они еще целы». И вообще-то в других обстоятельствах дергать, не наблюдая водолазов, не просто не стоило, но было попросту нельзя. Однако человек всегда, а уж тем более в критических обстоятельствах, действует в условиях неполного знания. Сейчас и решение «дергать» и «оставить все как есть» были одинаково непредсказуемы. Но кроме того на него накладывалась забота о спасении самой «Сколопендры». И потому надо было тянуть вверх. Тем более что лодка-охотник не была каким-то специальным судном для акробатики под водой. Ей требовалось уходить в вертикаль, использую обычный кормовой винт и чудеса управления рулями. Очень хотелось, дабы собственные лопасти не зарубили людей-лягушек. С трудом – точнее, совсем без труда – представлялось, что может сделать с человеком сила, запросто лишающая управления штуковину длиной в шестьдесят метров и водоизмещением в четыре тысячи тонн.

100. Философия мордобоя

– Что получил по мордасам, шторм-капитан? Сам виноват, не надо было начинать. И вообще, драться нехорошо, – линейный помощник Дор Пелеко уже успокоился и теперь находился в относительно благодушном состоянии. Насколько позволяла ситуация, понятное дело. – А если ты, Стат Косакри, считаешь, будто тебя отдубасили по моему личному указанию – глубоко ошибаешься. Мы собираемся устроить над тобой офицерский военно-морской суд. И мне совсем не улыбается, чтобы молодые офицеры лицезрели твою избитую морду. От этого у них может проявиться неподходящая к подобному случаю жалось. А такое, Косакри, будет тебе только на руку. Ибо как известно, на военно-полевом суде значительную роль играет большинство голосов. Тоже мне, наразводили демократии в ФЗМ.

Бывший командир атомохода слушал нынешнего вполуха. Ссадины и синяки на различных местах лица и тела создали новое, давно не испытываемое состояние души. Вначале это была растерянность. Не во время самой драки, которой как таковой даже не случилось. Соотношение сил – Стат Косакри, пролежавший скрючившись в ящике в течении ста сорока минут, против пяти вооруженных мотористов и торпедистов – не вызвало бы особого оживления в случае денежных ставок. По чести, вряд ли бы шторм-капитан устоял бы даже против одного, ежедневно напруживающего мышцы в физической работе моряка: слишком далеко в прошлом остались военно-академические уроки ближнего боя. Да и не очень-то на них напирали: у того, за кем, на глубине трехсот метров, гоняется гроздь крупнокалиберных торпед, очень мало шансов применить навыки уклонения от кулака или ножечка. Но понятно, что линейный помощник врал на счет инструктажа. Наверняка, лично настраивал поисковые команды на то, что «как только обнаружите этого брашского гада-диверсанта – вломите ему как следует, только ничего не ломайте. А не то он вас заговорит, загипнотизирует». Вот простые ребятки-мотористы и постарались. Но все-таки, слава Матери Фиоль, и правда, ничего не сломали, и ничего не оторвали. Хотя наверное пока искали, да во все лодочные закоулки заглядывали, разозлились, ибо хоть работа новая, интересная – с целым шторм-капитаном в прятки играться, – все ж надоедает и она. А к тому же, скорее всего и правда, поверили в россказни о тщательно замаскированном диверсанте, жаждущем в родном крейсере дырку просверлить, а экипаж в брашский лагерь уничтожения перепродать. Ибо как не поверить, если истина сия вещается по «громкой связи»?