В прятки с кошмаром

— Да нет. Не замочил. Но хотел.

— И кого же?

— Себя, брат. Я в последнюю минуту отжал пистолет от твоей башки. Ты меня на х*й с таким лицом послал, что я обалдел сначала, а потом понял, не к добру это. А тут Мартин идет. Ну, я к нему, вот так и так, там лидер чудит, х*ями кроет. А он как заорет — беги, спасай его! Правда, я не успел, если бы патроны не холостые были, ты все-таки снес бы себе полбашки, а так только еб*нуло тебя не слабо, но жить будешь.

— И что, весь полигон в курсе, что лидер себе башку снести хотел?

— Я ж говорю, ты гребанный урод. Что ты вообще о себе думаешь, а? Думаешь, если Сани всех матерком угощает, она и трепло по жизни? Она хоть когда-нибудь про кого-нибудь сказала что-то, чего знать не положено? Наша Сани — кремень! Все считают, что тебя гранатой задело и контузило. Не хочешь сказать, что тебя так нахлобучило?

— Нет, не хочу. Ты иди пока. Мне надо подумать.

— Именно после этих слов ты и вознамерился…

— Вайро! Я все понял. Ты не мог бы… оставить меня одного.

Я всегда презирал самоубийц. Говорил дурацкие речи о том, что они отважные и прочее, но в душе всегда считал, что самоубийство это трусость. И даже в страшном сне не могу представить, что когда-нибудь я сделаю что-то подобное. Это совершенно на меня не похоже. Как будто я живу не свою жизнь. Мне, вдруг, как-то стало все равно. На все. На всех. На фракцию, на Эшли, на людей. В душе поселилась какая-то необъяснимая пустота, как будто выжгли оттуда все. Не хочется никого видеть, слушать, хочется быть одному, где-нибудь, желательно, подальше от всех.

Стою на улице возле добротного здания и мну в руках сигарету. Даже курить не хочется, блядь. С момента похода в Эрудицию прошло почти две недели, а мы так ничего и не придумали. И моя пустота никуда не ушла. Иногда только сквозь пустыню пробивается едва заметный маленький огонек, будто где-то далеко задета какая-то струна, хочет бежать на этот звук, стремится туда, будто там есть цель, ради чего стоит жить. Но пустота опять поглощает, не дает ничего понять. Ее слишком много.

Безразлично наблюдаю как небольшая группа урожденных бесстрашных тренируется на свежем воздухе, на поляне. Двенадцать человек. Двенадцать человек против неуязвимой армии. Даже не смешно. Остальные или дети еще совсем, или только-только научились держать оружие. Шансов нет. Можно выйти на Эрудицию, но это топка, это верная смерть. Можно было бы толкнуть речь, что нельзя сдаваться, но я сам сдался, кто мне поверит? Люди не дураки, им все видно и понятно. Лидер сам не знает что делать, опустил руки, что же им еще остается. Почему я до сих пор здесь? Не знаю.

Мимо меня стремительным шагом проходит Вайро. Последнее время мы мало общались. Я его избегаю, да и он меня похоже тоже. Я не сказал ему ничего, в духе «спасибо, что не дал сдохнуть», лучше бы дал. Автоматически отмечаю, что он выглядит плохо. Всегда гладко выбритый, подтянутый, гордый, он стал похож на изгоя. Трехдневная щетина, осунувшееся серое лицо, глаза болотно-зеленые, как гнилая топь, из них ушла холодность и твердость, оставив место какой-то отчаянной тоске. Интересно, что это с ним? Я что-то пропустил за эту неделю?

Вайро направляется к бесстрашным. В его руке пистолет, который он заряжает. До моего сознания медленно доходит, что этот вот заряженный пистолет поднимается в его руке и направлен он не куда-нибудь, а в сторону бесстрашных. Он что, совсем пи*данулся?

— Ворон!!! Берегись, уходи с линии огня!

Ворон обернулся на мой крик, реакция разведчика не дала ему подставится под пулю. Он успел увлечь за собой еще одного бесстрашного, кажется Алекса. Я уже возле Вайро, беру его в захват сзади, он отбивается, попадает мне по корпусу локтем. Ворон выбивает у него пистолет.

— Вайро, ты ох*ел, ты что делаешь??!

— Я убью этих мудаков!!! Из-за них все!!! Какого хрена вы девиц бросили, вам было сказано их прикрывать!!!

— Командир, нас теснили…

— Ворон, заткни этого придурка и уводи людей отсюда!!! Я сам разберусь, быстро, выполняй!

Ворон кивает Алексу и остальным в сторону здания, в котором вход в полигон. Только когда они исчезают из поля зрения, я ослабляю хватку. Вайро давно уже обмяк, на лице застыла маска отчуждения и презрения.

— Что случилось, боец? Что за истерики? Ты в уме, на своих кидаться с оружием?

— Не тебе меня учить жизни, лидер. Ты сам сдался, что же ты хочешь от своих людей?

— Х*евые люди это, если они так зависимы от лидера, знаешь ли. А если бы меня в бою убили бы, вы бы сразу перестреляли друг друга или в плен бы сдались? Че ты мне за х*йню гонишь?

— Мы все рассчитывали на тебя, мы поверили тебе. А ты нас предал. И не там, не когда убил Кана или выдал наш полигон, а вот сейчас, когда опустил руки и дал нам всем понять, что ты не собираешься ничего делать!!! Кто ты вообще, я не узнаю тебя? Или ты всегда был таким? Да не может быть! Что произошло в Эрудиции, что ты так отчаялся? Малявка прогнала тебя? И это все из-за нее?

Его я раньше тоже не видел таким. Глаза красные, будто он не спал несколько ночей подряд, в них мука и отчаяние. Мой сильный, бесстрашный, огромный, жестокий, безжалостный командир сейчас был жалок. Что его так перелопатило? Или эта идиотская война нас всех подкосила?

— Она предатель, Вайро. Она добровольно осталась в Эрудиции, тем самым помогла Сэму закончить опыты с новой сывороткой. Мелкая — ключ к завершению опыта, в ее крови есть что-то что делает изгоев непобедимыми. Я хотел забрать ее оттуда, но она предпочла остаться. Сказала, что Сэм ее отец, а док, которого мы привели, это подтвердил. Она променяла нас на Эрудицию. Она дала Сэму непобедимую армию против нас.

— Лидер ты больной? Или упоролся? Про одного и того же человека мы говорим? Малявка никогда в жизни не сделала бы ничего подобного, она преданнее нам, чем самый, что ни на есть, урожденный. Она никогда не стала бы давать Сэму оружие против нас, во всяком случае добровольно!!! Ты что-то не так понял!

— Все я так понял! Я хотел ее забрать, а она поцеловала меня и сказала — «иди, я тут останусь, Сэм мой отец». Я, мол, выясню тут все, Сэм со мной хорошо обращается. С чего бы ему хорошо с ней обращаться, если она не сотрудничает с ним? Сам подумай! Насколько я знаю Сэма, ему всегда на всех плевать было, ему важно только то, чем он занимается. Не верю я в семейные узы, особенно у Сэма. Он дочь своего брата отдал Джанин вот просто так, ни с х*я. На основании того, что она дивергент. И даже не екнуло у него ничего. И на родную дочь ему точно также плевать! А она живет в лидерском корпусе, и комната у нее отдельная. Ни тебе войны, ни тебе жизни в подвале, — показываю на вход в лабиринт, — С чего бы ему селить ее в таких условиях? А ей — отчего не остаться, если она с ним за одно? На хера мы, жалкая кучка сопротивления, ей нужны?