В прятки с любовью

Ааа, я понял. Он пытается шутить… А, разве, Стиффы шутят? Это же эгоизм?

— Забавно, не думал, что кто-то с таким прошлым, как у тебя, может развить чувство юмора. Твой отец непохож на человека, который может такое допустить.

По тому, как побелело его лицо, я понял, что дожал-таки его. Он, с какого-то ляха, считает, что положение сил изменилось, и сила на его стороне. Ну, посмотрим, поглядим, к чему это приведет.

— Думаю, я знаю, кто тебе кто сказал, — старается меня подъеб*ть. Мда, Стифф это не судьба. Это диагноз.

— Я был практически уверен, — тихо говорю ему, —, но мои подозрения подтвердил достоверный источник, так и есть. Ты не так уж хорошо хранишь свои секреты, как тебе кажется, Фор.

И ни при чем тут Джанин, я сам все это выяснил. Да, вот, только ему необязательно знать, что я слежу за ним. Он думает напугать меня тем, что знает обо мне что-то нелицеприятное. Кому он расскажет о моей связи с Эрудицией? Максу? Бл*, даже не смешно… Но пусть думает, что у него есть в руках козыри. Может, быстрее выдаст реакцию, которая нам нужна.

* *

Макс, я и Итон идем в его кабинет. Все остальные уже прошли собеседование, остались только мы.

— Итак, Эрик, давай начнем с тебя. Есть ли у тебя мысли по поводу того, что было бы хорошо сделать, чтобы Бесстрашие двигалось вперед?

— Да, есть, — говорю и посматриваю на Итона. Он пялится в окно, делая вид, что его все это не касается, но я-то знаю, что он внимательно слушает. — Мне кажется, нам нужно внести некоторые изменения, и я думаю, они должны начаться во время обучения.

— О каких изменениях ты говоришь?

Интересно, весь этот спектакль ставят исключительно для Итона, или Макс действительно не понимает, что Джанин от него хочет? Тогда он тупее, чем я думал. Я начинаю втирать свою телегу по поводу духа соревнования и ограничении мест во фракции. Итон смотрит на меня, как будто я собираюсь голым пробежаться по району изгоев.

— А если они не получают место?

— Они становятся афракционерами. Если мы верим, что Бесстрашие действительно лучшая фракция, к которой стоит присоединиться, что ее цели наиболее важны, чем цели других фракций, тогда стать одним из нас — честь и привилегия, а не право. — Ну, а чего? Правда ведь!

— Ты шутишь? Люди выбирают фракцию, потому что они разделяют те же ценности, что и фракция, а не потому, что они уже профессионалы в том, чему их учит фракция… — ну все, уселся на своего отреченного конька. На какой-то момент я перестаю слушать его бред, отвечаю ему на его реплики, потому что здесь Макс и этот спор нужен ему. Макс смотрит на нас с интересом, хорошо, хоть не комментирует все это.

— Интересная дискуссия. — О, Макс даже и такие слова знает? — Фор, как ты сделаешь Бесстрашие лучше, если не с помощью более соревновательного обучения?

— Я сделал бы Бесстрашие лучше, воспитывая истинную храбрость, вместо глупости и тупости. Убрать упражнение с ножами, готовить физически и умственно защищать слабых от сильных. Об этом говорится в нашем манифесте — ежедневный подвиг. Я думаю, что мы должны вернуться к этому.

— А затем возьмемся за руки и споем вместе песню, так? — Он что это серьезно? Убрать упражнение с ножами? Может, вообще тогда оружие Бесстрашным не давать, пораниться могут! Или, может, нам вообще отказаться от насилия, а преступникам и врагам общества пальчиком грозить? Действительно, твою мать? — Ты хочешь превратить Бесстрашие в Дружелюбие?

— Нет, — сверкая на меня яростным взглядом, сквозь зубы, говорит Итон, — я хочу убедиться, что мы по-прежнему умеем думать сами, думать о чем-то большем, чем о следующей дозе адреналина. Или просто думать, иногда. Так нас не смогут захватить и управлять нами извне.

— По мне так звучит немного по-эрудитски, — хотел сказать, что бредово, но глянул на Макса и не стал. Он сам все скажет.

— Способность думать принадлежит не только Эрудиции. Способность думать в стрессовых ситуациях — вот что должны развивать пейзажи страха.

— Хорошо, хорошо, — Макс поднимает руки вверх, во взгляде некоторая опаска. — Фор, прости меня за то, что я это говорю, о твои слова звучат как речь параноика. Кто бы мог захватить нас или пытаться управлять нами?

Итон смотрит так, будто решает, сейчас высказать все свои соображения, или все-таки повременить. Я думаю, что он понял, что Макс у Джанин под каблуком, и подумал, что я тоже работаю на нее. Вот только он ошибся. Я работаю на себя.

Все-таки мы его дожали. Сейчас он откажется от лидерства.

— Честно говоря, сэр, я не думаю, что мое место здесь, — голос нарочито спокоен, но я вижу, что он клокочет весь. Даже бороться не стал за свои соображения, просто взял и слился. Вот придурок. — Я сказал вам, когда вы впервые меня спросили об этом, что я хотел бы быть инструктором, и я думаю, что все больше понимаю, что мое место там.

— Эрик, оставь нас ненадолго, — просит меня Макс, и я понимаю, зачем ему это надо. Закрепить результат. Чтобы Итон думал, что это действительно его решение, а не тонкая манипуляция.

Я слушаю у двери, о чем они говорят. Макс делано сожалеет, что не Итон будет лидером, Итон говорит о работе в диспетчерской. Ну, не самый плохой вариант. Меня устраивает. Вот и пускай валит в свою диспетчерскую, век бы его не видеть. Когда Итон выходит, я хватаю его за руку, останавливая и глядя ему в глаза.

— Будь осторожнее, Итон, — шепчу ему в лицо. — Если кто-то узнает от тебя о моей связи с Эрудицией, тебе не понравится то, что с тобой случится.

— Тебе тоже не понравится то, что с тобой случится, если ты еще раз назовешь меня настоящим именем.

Кроме как на «сам дурак», ни на что не способен. Идиот.

— Скоро я стану одним из твоих лидеров, — усмехаюсь, — и поверь мне, я буду очень пристально следить за тобой и за тем, как ты внедряешь в обучение мои новые методы.

— Ты ему не нравишься, ты знаешь об этом? Максу, я имею в виду. — Конечно, знаю, мы ж одну бабу еб*м. Только такая информация у тебя вызовет инфаркт, Итон. Это слишком легкая смерть для тебя. — Он бы предпочел получить любого другого, чем тебя. Он не позволит тебе продвинуться больше, чем на дюйм в любом направлении. Так что, удачи с твоим коротким поводком.