В прятки с отчаянием

— Нападение произойдет сегодня, — вещает представитель клана сомате. — И мы должны быть во всеоружии!

Огромный шар, в котором постоянно возникают картинки, представляющие собой вероятностные события, то сливающиеся в единую картину, то разваливающиеся, как недостоверные, висит прямо посреди зала. Вокруг него расположились мужчины и женщины самых разных возрастов, представители семи кланов мате — престарелый и седой лидер кемате — клан ведающих пространство, время и энергию, а также анализирующий предсказания Оракула; поджарый старик-вождь вемате — клан властителей духа и духовного преображения; уже немолодой ученый из клана сомате — занимающийся природой вещества. Косится на меня высокая безупречная представительница клана номате — нашего покровителя над законом и изучающего нюансы взаимодействия примитивных между собой. Рядом с ней покровительственно и величественно сложила руки на животе лидер клана гемате — безупречной пошел второй век, но выглядит она выше всяких похвал, чем полностью оправдывает существование своего клана — господствующего в области генетики. Мы с Зейном переглянулись, как самые молодые лидеры своих кланов, отец Кёртиса — лидер домате, погиб на поле экспериментов, когда пытался повернуть историю на себе во благо непосредственно на планете, а мой — лидер клана кланов — верховный наместник Ромате, пытаясь ему помешать, оставил нас уже довольно давно. Где он и что с ним, мы так и не узнали… Теперь я занял его место.

— Что вы скажете на это, молодой лидер? — обращается ко мне глава духовенства. Я точно знаю, ему не нравится, что во главе верховного клана стоит совсем молодой мальчишка, да еще… неизвестно, что успел внушить мне отец. Да, здесь моего отца не любили за слишком лояльное отношение к примитивным и желание ассимилировать с ними. Лидер Ромате был за то, чтобы вернуться на планету и попытаться жить среди простых людей, взаимодействовать с ними, а не использовать их. Вся беда в том, что его никто не поддержал, поэтому… ему пришлось уйти.

— Они не оставили своих намерений уничтожить нас, — говорит Зейн, поглядывая на меня и ожидая поддержки. — Все это время примитивные готовились к атаке, что заключалось в том числе в строительстве шаттлов для проникновения сюда напрямую, однако, наши агенты не дремлют — топливо для старта они так и не открыли. Вместе с тем они нашли портал и планируют нападение. Тебе слово, Дей!

— Но Оракул ничего такого не предвидит… — трясет сединами лидер кемате, привыкший что его слово закон. — Даже если бы они нашли его, как они смогли активизировать столь сложную для них конструкцию, если…

— Среди примитивных есть самка, обладающая способностями безупречных, — объявляю я и мне хочется зажать себе рот. Что же ты делаешь, урод, ты же сдаешь их, всех!

— Поясните, Ромате! — недовольно нахмурилась глава клана генетиков, ведь кому как не ей знать, что примитивные не могут обладать даже толикой способностей, которые дает преобразователь.

— В ее роду были безупречные, и над ее родителями были поставлены эксперименты, которыми руководил мой отец, — вставляет слово Зейн, и все взгляды устремляются на него. — Он хотел вывести препарат, дающий способности не только ментально развивать мозг, но и укреплять физическое тело, при этом воздействуя на центральную нервную систему также, как преобразователь воздействует на нас. У него почти получилось, но он погиб, а эксперимент его живет… в этой самке.

Черт, он все знает, — колотится в голове мысль, и я, как могу, подавляю ее. Понять, что происходит со мной времени нет, но я точно знаю, я должен спасти Люси, должен! Может быть, я и безупречный идиот, проникшейся к примитивной самке, но откуда Зейн знает?! Откуда?

— Видимо, — продолжает он, а я думаю, как бы заткнуть этот фонтан, — на ребенке сказался препарат не столько на физическом уровне, сколько на ментальном. Оракул не видит ее, потому что она блокирует эту ветвь развития событий. А, значит, мы не можем просчитать их действия.

— Они проникнут сюда, — внезапно вырывается из меня, и я продолжаю говорить прямо против своей воли. — И остановить мы их не сможем. А это значит, что нам придется пожертвовать частью станции.

Со мной происходят странные вещи. Я будто разделился на две половины, такое ощущение, что одна моя часть все еще живет в том мире, рядом с Люси, любит ее и желает спасти, а другая, полностью безупречная, теперь выдает их всех, заставляет подвергать опасности…

— Что вы хотите этим сказать? — нахмурился наместник, исполняющий на совете роль арбитра и представитель сената. — Вы что, хотите разрушить станцию? В угоду им? Ваш отец…

— Мой отец хотел мира на земле, а я хочу выжить, — не очень почтительно перебиваю я старика. — Они придут уничтожить нас, и мы не должны позволить им сделать это, пока мы не будем готовы их атаковать. А, значит, нужно уничтожить всего один отсек станции, перекрыть, загерметизировать и взорвать, когда они будут думать, что им удалось сюда проникнуть…

— Только нужно это сделать, когда бесстрашные уже будут здесь. Как только они окажутся на нашей территории, мы взорвем этот блок и тем самым лишим их единственного человека, которого Оракул не может просчитать…

«Нет!» — была первая моя реакция, но мне удалось не выдать ее и лишь спокойно кивнуть Зейну.

— Возможно, было бы любопытно изучить примитивную, обладающую способностями безупречных? — пожал я плечом, окидывая собрание безразличным взглядом. — Появление такого вида само по себе странно и опасно, нам бы лучше понимать с чем это связано…

— Это связано с экспериментами над ее родителями, Дей! — смеривает меня холодным взглядом Зейн. — Необходимость в ее изучении не соотносима той опасности, которую она представляет!

— Или один из ее предков был под воздействием чипа, — вклинилась глава гемате. — Эту вероятность тоже нельзя исключать. И это очень тревожный симптом, потому что если безупречные, посещающие Поле экспериментов пытались там ассимилировать, то таких подвидов, как эта самка, может быть гораздо больше… Мне не нравится это!

— Да вы правы, лучше их всех уничтожить, оставив только тех, кто готов сотрудничать, — медленно проговаривает наместник, глядя в иллюминатор на темную пелену космоса. — Готовьте свою диверсию, домате. Все свободны. Дей, останься, у меня есть к тебе разговор.

Мне не нравится тон наместника, но я не могу ослушаться его, даже, несмотря на то, что являюсь лидером кланов.

— Ромате вели нас изначально, — голос старика немного скрипуч и неприятен, язык чуть заплетается, а речь старика плавная и безэмоциональная, но я чувствую исходящую от него угрозу. — Твой отец был очень мудр, несмотря на молодые годы, он смог много добиться, в том числе и обеспечить выживание нас здесь. Его предки организовали нас, когда мы находились уже на грани вымирания и были в панике, здесь творился хаос… — безупречный затих, все так же глядя в бездну космоса, сложив руки за спиной. Пауза стала затягиваться, и я все не мог взять в толк, к чему он рассказывает мне то, что я и так знаю. — Лидеры усовершенствовали наши преобразователи и создали систему кланов, благодаря которой мы смоли выжить, и даже процветать здесь. Твой отец был достойным лидером своего клана, но я точно знаю, он всегда хотел вернуться туда, на планету. Он называл ее домом, так и говорил, что больше всего на свете хочет вернуться домой, хотя является восьмым поколением, выращенным на станции. Я не знаю, успел ли он заразить тебя этим, но хочу тебя предупредить, — наместник сделал неуловимое движение рукой и шар посреди комнаты стал наполняться голубоватым светом, отражающий тысячи картинок, увидеть и расшифровать которые могут только некоторые из нас.

— К чему вы клоните, наместник?

— Я хочу показать тебе кое-что. Да, Оракул не может просчитать безупречных, не может просчитать того, кто обладает даром сканирования. Но если задать параметры вручную, извне, то Оракул может сказать к чему это приведет. У меня появились сомнения насчет достоверности всех просчитанных результатов, и я решил, что сейчас самое время проверить мои догадки. Я очень давно живу на свете, а точнее, на станции, и поверь мне, я вижу кое-что, скрытое даже от всевидящего разума предсказателя. Смотри сюда…