В прятки с «Прятками»
Шрифт:
— Эй, эй, — завопила я. Вот кто меня вообще просил выпендриваться? — Это дружеский спарринг. Не увлекайтесь.
Но командир ведь не может ударить лицом в грязь перед Линн, и задвинув свою ногу за конечность Джойса, валит его на ринг, оказавшись рожей на матах, а бегемотик сверху. Я прикрываю рот ладошкой, ничего себе камасутра из обжимающихся мужиков, вот тебе и подарочек, подружка…
— Так, и че это здесь за херня, бл*дь!!! – раздается громовой голосище под самый потолок, и мы только присели с испуга. Парочка на ринге моментально развалилась, и командиры встают, охая и потирая намятые бока, пока Эрик собственной напыщенной персоной шествует по Яме. Приперся, и всё, как всегда испортил. – Вы совсем ебн*лись, вы чего устроили тут за х*ебл*дство?
—
— Точно? – с сомнением спрашивает Эрик, хмуро окидывая взглядом своих командиров, — что-то не наблюдаю я тут неофитов, одно недоразумение, — полоснув по нам надменным взглядом, тянет он. Вот козлина безрогая, скажет, как… Сукин сын! – Организуйте мне неофитов, и на полосу их, раз вам заняться больше нечем!
— Лидер, а почему мы в Яме засели, ни выездов, ни рейдов… Что стряслось-то?
— Засели, потому что так надо, — холодно отрезал Эрик, — ждем финальные тесты, охраняем фракцию от диверсий. Приказ ясен? – командиры вяло кивнули, поигрывая желваками, — выполняйте!
Сам Эрик, на ходу стягивая куртку, идет к грушам. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на него, но вижу, знаю, что он недоволен и злится, и не командирский спарринг тому причина. Навесив самое безразличное выражение на моську, иду мимо на выход, а спиной чувствую его взгляд. Не смотри, пожалуйста, не смотри на меня. Хватит. Мне и так плохо.
— Ну че, развела вас Кроша, как лохов? — ржет Ворон над мужиками, которые многообещающе косили на меня.
Мдаа, ох, чую, что сегодняшняя полоса препятствий будет для меня особо насыщенной и невозможно долгой. А я говорила, что моя заднюлечка — та еще затейница?! Зато все тяжкие думы сейчас из меня вывернут напрочь. И, может, станет легче?
Эрик
Осенью темнеет рано, а холодает еще раньше. Но мне нравится осенний ночной воздух. Он наполняет до краев, открывает какие-то потаенные внутренние силы, заставляет желать жизни больше, чем смерти. Почему-то тут, на крыше, куда приезжают неофиты, среди пыли и гальки дышится лучше, чем на башне Хеннока. Там ветродуй, да такой, что не слышно, что тебе говорит собеседник, стоящий в полуфуте от тебя, а тут… Тишина и ночь. Пахнет свежим ночным воздухом, и, как ни странно, Бесстрашием, со всей его подноготной – потом, кровью, камнями, старыми разрушенными зданиями, покрытыми плесенью…
Там, впереди, со стороны города, появляется яркий фонарь поезда. В такое время поезда уже не ходят, электричество отключается в 12 ночи, но видимо правила существуют не для всех. Только не для нее. Она получила мое сообщение, ну надо же…
Поезд притормаживает возле крыши, замедляя ход до нуля. Я кладу мостки, чтобы она могла перебраться из вагона на крышу, хватая ее за руку и перетягивая на себя, чтобы она не успела испугаться. Но она все же успела. Чертыхнувшись сквозь зубы, она поправила синюю юбку, и подняла на меня глаза.
— Эрик, что такое? Что за срочность? Почему экстренный вызов?
Я отпускаю ее, и опять криво ухмыльнувшись, иду к парапету, не обращая внимания на ее истеричные выкрики. Там, где прыгают неофиты – глухая стена, смотреть не на что, а вот с другой стороны открывается вид на пригород, есть куда посмотреть. Там же находится выход на крышу, если подниматься по лестнице, и я направляюсь к нему, чтобы надежно законопатить, уберегая нас от непрошенных гостей.
— Эрик, ты можешь прекратить играть со мной в молчанку? Мне составило немало труда к тебе приехать, и теперь я хочу получить ответы на свои вопросы, — она все пыталась добавить в голос железа, но получалось у нее плохо. Она всего лишь женщина. Пусть умная, расчетливая, холодная эрудитка, но она всего лишь баба. Не сказать, что какая-то красивая, хотя, наверное, раньше и была, но…
сейчас несмотря на все ее старания, она была… не первой свежести. Однако… мне сейчас плевать. У меня свои планы.Резко повернувшись к ней, я толкаю ее к стене, блокируя все попытки вырваться, зажимаю между обеих рук, утертых в кирпич.
— С каких пор тебе нужны слова, Джанин? Ты сама искала со мной встреч еще совсем недавно, не забыла? — негромко проговариваю ей прямо в губы, а она замерла, вдохнув и пристально на меня глядя.
— Что тебе нужно, Эрик? – уже гораздо более расслаблено и спокойно спрашивает она, а ее тело обмякает. В глазах появляются игривые нотки, вот теперь то что надо. Поведя головой, я вдыхаю запах ее духов. Может, она и старая, но знает толк в роскоши. Духи у нее просто… внезапно показались слишком сладкими и приторными, так, что моментально заболела голова. Немного отстранившись, я втянул прохладный осенний воздух, дающий силы, не желая останавливаться на этом. Роскошь, да, но иногда бывает чересчур. Почему сразу вспомнился запах неофитки, отчаянно пробивающийся через смесь пота, кожи матов и наших тел, что-то необычно свежее, кажется… ягодное! По телу пробежала довольно ощутимая сладкая дрожь и резко потяжелело в паху. Это конечно, то что надо сейчас, вот только… Бл*дь!
— А что мне обычно бывает нужно от шикарной женщины? Может, угадаешь, Джени?
— Эрик, ты совсем рехнулся? Нас тут могут увидеть!
— Это исключено, я все продумал, — мои губы почти касаются ее уха, в котором болтается слабо сверкающий в лунном свете камень. — Сюда можно попасть только с поезда, а дверь на лестницу я перекрыл.
— Так! Зачем ты меня вызвал. Я не верю, что у тебя девки на ночь не нашлось, а я тебе не… одна из твоих шлюх, — она опять попыталась сказать это твердо, но моя рука уже гладит ее бедро, кстати сказать, довольно упругое для ее возраста, немного приподнимая юбку.
— Конечно нет, — невесомо прикусив ее мочку с камнем, я спускаюсь по шее вниз, прижимая ее к стене всем телом, а моя рука пробирается все выше. Эрудитка поддается, подставляя мне доверчиво возможность сделать ей как она любит, а у меня перед глазами совсем иное – юркое гибкое тело, маленькое колечко на соске…
— Эрик, какого черта ты делаешь? – голос у женщины от желания меняется, дыхание участилось. Я добираюсь до ягодицы и провожу подушечками по белью, заставляя намокнуть хилую тряпочку, разделяющую изнывающее женское лоно и мои пальцы.
— Хочу тебя трахнуть, а ты как я чувствую, не против, — ухмыляясь ей прямо в шею, шепчу, как можно интимнее, — тебе же нравится это делать в духе Бесстрашия, вряд ли ты будешь сопротивляться.
— Сукин ты сын, Эрик, — выстанывает женщина, находясь в полной моей власти.
— Так что же ты все-таки хотел, ведь не для этого ты меня сюда экстренно вызвал, — Джанин изо всех сил старается принять независимый вид, но ее встрепанная прическа и лихорадочный румянец сводили все эти попытки к нулю. Ну видишь, Макс, я не только поимел твою бабу, но и тебя, по самое небалуй. Интересно, что теперь останется от твоего ареста.
— Я, правда, соскучился, — беспечно пожимаю плечами, глядя на ночной город и выпуская тонкую струйку дыма, — я бы и сам к тебе пришел, да вот только…
— Что? – в нетерпении подгоняет она, поглядывая на часы.
— Макс засадил меня под арест, — гипнотизируя конец сигареты, говорю я ей.
— Из-за чего? Ты опять куда-то влез?
— Я лишь хотел поднять немного деньжат. Кто знает, чем окончится твое моделирование, а лишние кредиты еще никому не помешали.
— Ясно, — вздыхает она, глядя на меня сурово, — опять дрался за деньги. Тебя только могила исправит, время такое, что надо сидеть тихо, до поры, а ты… — она махнула рукой и почему-то вдруг напомнила мне совсем молодую девчонку. – Арест отменить я не могу, сам понимаешь, тут ничего не поделаешь. Если я стану тебя выгораживать, Макс может подумать, что ты… что мы… короче, я не могу. При всем моем желании.