В прятки со смертью
Шрифт:
Эшли
Снова грохот взрыва и уже прямиком над нами, с потолка сыплется какое-то мелкое крошево, пыль, вокруг все кружится, темные блики застилают глаза, слышны неразборчивые крики и вроде бы плач. В ушах какой-то отвратный гул, встряхиваю головой и со стоном поднявшись на четвереньки, ползу к Трис. Все плохо. Эта крепость уже нас не защитит. Надо срочно уходить, и вдруг целая куча паскудников с синими повязками заполняет весь холл. Ну мы просто бесподобно просрали свои жизни…
Чьи-то руки отрывают нас с воробушком от пола, не знаю, чьи… все никак не получается промаргаться. Я плохо слышу сквозь звон в ушах. Тупое онемение, словно контузия мешает сопротивляться, меня ставят на колени, наводят дуло оружия, а будто сквозь помехи прорывается что-то, похожее на голос:
—
А потом я вижу его… Здравствуй любимый, ну вот и свиделись, и в третью фракцию ты пришел с оружием. Какая же я дурочка… И нет больше гнева, нет уже наверное страха, даже злость куда-то испарилась, только пустая горечь и… печаль. Стою на коленях и не могу оторвать глаз от мужчины. Слезы бисером выкатываются по щекам. Горло сдавливает в хватке, колючие спазмы заполняет легкие. Я прикрываю веки. И как так вышло со мной? Почему? Может что-то умерло во мне? Нет это… это другое… То было просто горе, отчаяние, а тут меня сковывает сожаление. Сердце сжало в тиски, а душу рвало на части…
— Что там за возня? Эрик!!!! Она убегает!!! — вдруг рявкнул Макс, заставив поёжится и открыть глаза.
Тоненькая фигурка Линн ползет к лестнице, почти добралась, открывается дверь, но Макс вскидывает пистолет и стреляет… Нет… все кончено… Сжав зубы так, что они выскреживают дробь, я прыгаю на спину лидера, пытаясь перекрыть оружие. А потом удар чего-то тверденького — приклада, вероятно, обрушивается на мой затылок. Салют, черти…
Прихожу в себя от того, что кто-то об меня споткнулся. Затылок разламывается от боли. Веду ладонями по голове, ожидая нащупать шишку, а там кровища. Опять башку пробили… Вокруг мельтешит куча бесстрашных, наши. Суеты нет, хотя со стороны может показаться, будто все носятся как угорелые, но нет — каждый бежит куда следует, кто-то укладывает врагов на пол. Все словно сквозь туман. Теплое бежит по шее. Секунды вытягиваются в бесконечность…, а потом мое сознание содрогается. Рядом лежит ОН, в крови… Опять! Меня всю колотит крупной дрожью. Тяну ладони к нему и замечаю, что мои руки тоже дрожат. Паника поднимается клубами, сердце ухает в пятки, но Эрик дышит, дышит. Быстро ощупываю его голову, пальцы окрашиваются в алые кляксы, вашу-то мать, тоже пробита…
Всех арестованных уводят и его на руках заволакивают в камеру. Откуда-то выскакивает Линн… живая! Макс, ублюдок еб*нный застрелил, выходящую в то время с лестничного проема искреннюю. Меня шатает, мир вертится перед глазами юлой, Трис удерживает меня под руку не давая упасть. Линн цепляется с другой стороны и выводят меня к лазарету. Очередное сотрясение вряд ли благосклонно отразится на моих умственных способностях. Блин, так и до идиотизма недалеко, хотя, куда уж дальше… Тело вытягивается на мягкой кушетке и снова привет темнота…
Два дня как в одурмане, всюду хвостом увиваюсь за Роджером, работы в лазарете прибавилось. Джанин, узнав о провале захвата и плене Макса оббрызгалась ядовитой слюной, извергаясь своми требованиями. Ага, щас! Макс тяжело ранен при штурме и как говорит наш Док: Них*я не жилец»! У нас из потерь только убитая искренняя, три охранника дежуривших на входе, несколько слегка подстреленных человек и отбитая часть моего мозга. Предатели сидят по камерам, есть раненые. Скоро будет суд, а потом, по законам Бесстрашия их казнят. И ЕГО…
Увидеть мне Эрика никто не даст, да не очень-то и хотелось, наверное… черт. К задержанным, из медиков, к коим я и себя так нагло и беспардонно причислила, пускают только доктора Стивенс, а я вот, в очередной раз караулю его под дверьми в каталажку. Вооруженная охрана поглядывает с сомнением, но спецодежда, больше похожая на пижамку делает свое дело и меня не особо гоняют. И правильно делают, не то придут потом за пилюлькой от головы, а я им слабительное подсуну. Да, да.
Тут двери резко грохают об стену и высовывается лысая голова Айболита.— Марш за каталкой! — командует Роджер, тут же срываюсь с места.
Эрик, сука, придурок, поганец. Эта скотина опять решил сдохнуть. Ну вот прям как на зло… В сознание не приходит, огнестрел, полученный в Дружелюбии воспалился, бл*дь. Боже… я с ним свихнусь, руки так и чешутся, надрать эту заносчивую задницу. Ну погоди, вот только оклемайся… убью. Сжимаю, разжимаю выплясывающие пальцы в кулаки, пот струится по позвоночнику, не могу, боюсь даже моргнуть, безумно страшно вздохнуть, пока Роджер возится над его телом. Грудь слегка припухла, рана побагровела и выглядит очень хреново, края аж пульсируют.
Пара рук в медицинских перчатках обрабатывает дыру в грудине, потом, на мое удивление весьма аккуратно зашивает. Вместе перетягиваем широкий торс бинтами, затем, я с садиской маниакальностью всандаливаю Эрику несколько уколов. Док вставляет в вздутую вену катетер, капельницы подключены. Ну все, мы сделали что могли, дальше ты уже сам борись. Остается только ждать и… надеяться. И только попробуй мне не очухаться…
Последующие три дня исчезают из памяти так же мгновенно, как и появились, так толком ничего и не принеся. Нагребаю порцию уколов на поднос, мне теперь даже это доверяют. Оглядываюсь вокруг, весь младший штат эскулапов, вроде, при деле. Надо и себя еще чем-то занять, а то это ожидание, вкупе с бездействием, сведет меня с ума. Тихонько пробираюсь в нужную мне палату, в себя так и не приходил, вот ублюдок, слов не хватает, все нервы уже вытрепал. Выдав дозу вкусных лекарств застываю рядом. Бледный какой, пирсинг свой вытащил из брови. Пальцы сами тянутся к горячей коже. Жар понемногу спадает. Ладонями вожу по расслабленному лицу, останавливаюсь на лбу с испариной. Слезы капают уже беспрерывно и я не могу это остановить. Слезы? Нельзя, никак, сейчас — нельзя. Да приходи уже в себя, очнись, прошу, ну пожалуйста. Сердце сжимается… и дыхание прерывисто ускоряется. Родной мой, враг мой… да к черту все, давай, открывай глазки.
Дверь чуть слышно отворяется, Фор, бл*, попалась… Входит, приближается широкими шагами. Темно синие глаза полыхают укором, брови насуплены. Крылья носа раздуваются от негодования, я чувствую как в нем закипает раздражение, постоянные желваки на скулах стремительно разгоняются, сейчас начнет вставлять мне пи*дюлей.
— Фор, обязательно было его в камеру сажать? — предвосхищая его неизбежные нотации, разрываю я скопившуюся тишину. — Ты же видел, что он без сознания, зачем надо было? Теперь воспаление пошло. — глаза у Итона округляются от моих упреков, надо сбавить обороты. — Но ведь можно было до этого не доводить.
— Эшли, ты в своем уме? — вскинул наш лидер руками и покачал головой. — Я что, каждого пленного должен лично обследовать? Я приказал всех лже-бесстрашных отправить в камеры, а то что среди них Эрик и то что он при смерти я узнал уже от дока.
— Вот, сукин ты сын, Эрик, — подушечки плавно поглаживают его кожу, нет сил, нет желания отрывать ладонь. — Напугал до усрачки. Прихожу в себя, рядом лежит Эрик, весь в крови и без сознания. ОПЯТЬ, бл*дь.
— Так, Эшли, давай, топай отсюда. — указывает мне Фор на дверь. — Я сначала должен с ним поговорить, потом посмотрим разрешу я тебе с ним видеться или нет. Он предатель, не забывай, и я не хочу чтобы он тебе запудрил мозги. — видя, что я не шевелюсь и не спешу выполнять его требования, Тобиас ухватывает меня под локоть и сам выталкивает в коридор. Бд*дский Стифф!
Как и пророчил Док, Макс отправился жарится к чертям на сковородку, врачам не удалось его вытащить. А потом… Чувство колотящей изнутри радости, вселенской эйфории или еще чего? Не знаю, что мы испытали, узнав, что чертову сучку Джанин убила собственная помощница… дайте я ее расцелую! Но визжали мы громко, до поросячего визга и знатно наклюкались, но как всегда жизнь приносит свои неизбежные сюрпризы. Да, та еще затейница. На место Джанин встал Сэм! Еще один долбанный любитель правления. Возгласил себя лидером ПРАВЯЩЕЙ (?) над всем Чикаго фракцией Эрудиции, да еще и Бесстрашия?! Да ох*еть можно!!!