В прятки со смертью

— Нам нужно возвращаться на маяк, и так, слишком много времени потеряли. — отрезвил меня бесстрашный.

Райн помог подняться, я еще раз осмотрела себя на наличие укусов и завернулась в куртку. Руки нырнули в карман за сигаретой и наткнулись на маленький клочок твердой бумаги. Вытащив на свет кусок картона я снова попала в ступор, это была фотография. Лицо на снимке двоилось и расплывалось, это мое лицо. Это моя детская фотография. Кроме Эрика ее больше никто не мог мне оставить, никто. Шум в ушах приутих, значит это он меня спас, очередной раз спас… Ну вот сукин ты сын Эрик, не мог задержаться на пол часа и все объяснить. Нет же, бл*дь, опять надо сделать все по своему. А ты, теперь сиди, думай и грызи ногти от негодования. Что за херня случилась под землей и что он там делал?

До маяка добирались долго, я на отрез отказывалась лезть в подземный люк, как только Райн меня не уговаривал. Нет, я лучше пешком весь город пройду, чем хоть пару метров по тоннелям. Хватит с меня на сегодня приключений. Вымотанные и с трудом переставляя ноги мы вернулись только ближе к вечеру. Наша братия углядев на моей одежде кровь, немедленно призвала меня к ответу, не дав даже помыться. Вытянув из моей смутной памяти все подробности, которые я только могла предположить, Эд сурово заявил:

— Крысы обычно не нападают на людей. Они могут сожрать труп, могут защищать гнезда с потомством, но они не нападают на людей, чтобы съесть. Больше никаких тоннелей, будем передвигаться по городу, но всем быть на чеку. За нами может быть слежка, та обсервация с мародерами, которую вы обнаружили достаточно далеко от маяка, но нельзя исключать нового нападения. Увеличим число дежурных, будем дополнительно приглядывать за окрестностями. Припасов пока хватит, никто не уходит за охраняемую территорию без предупреждения и сопровождения. Траншея готова, заграждения в порядке. Хер, кто нас теперь легко достанет, но людей мало. Всем соблюдать полнейшую осторожность.

После допроса я наконец отмылась, отметины на теле приобрели практически нормальный цвет, только под пластырем, где видимо был больший очаг поражения, остались маленькие розовые рытвинки, словно шрамики. Девки вооружившись мощным фонариком, еще раз тщательно обследовали все мое тело и вынесли вердикт: Меня все-таки действительно пытались сожрать. И если бы не Эрик, то лежать мне обглоданным скелетом во мраке спутанных ходов. Мля, охренительная перспективка, вашу мать. Ну почему он сбежал? В голове целый разноцветный калейдоскоп вопросов и не одного ответа… Только теплая патока, обволакивает тело и заставляет сильнее толкаться сердце в груди. Ему не все равно, не плавать. Он придет, Эрик найдет меня!

— У нас гости! — вдруг рявкнула Майра с верхнего этажа, где она несла свой караул с винтовкой.

Опять?! Да мы везунчики просто. И кто на этот раз? Рассував оружие по ножнам и кобуре скатилась с лестницы, готовясь встречать дорогих гостей, но какое-же было мое удивление, что к нам забрел, всего лишь старик. Мужчины переговорив с неожиданным визитерам, немного поколебавшись позвали его внутрь, видимо рассудив, что он не опасен. Взяв на себя обязанности по гостеприимству, Сани сегодня в карауле, устроила мужчину за столом на кухне. Наверняка голодный. Готовщик из меня хреновый, но вот разложить по тарелкам еду я в состоянии. Поставив перед гостем наполненную посуду я стала незаметно разглядывать его. На вид совсем старик, но крепкий. Волосы длинные, давно не мытые, лицо заросшее неаккуратной бородой. Одежда старая, изодранная совсем, грязная. Изгой.

— Как вас зовут? — спросила я, присаживаясь напротив него с чашкой кофе. — Вы живете в одной из обсерваций Чикаго?

— Меня зовут Мартин Корби. Я живу за стеной, девочка.

— А за стеной можно выжить?

— Ес­ли уметь вы­живать, то все воз­можно. Но я хочу тебе сказать, девочка, стену не просто так построили. Не все так просто за стеной, как кажется на первый взгляд.

— Я много раз бывала за стеной, и никогда не видела ничего страшнее комаров по вечерам. И как же вы оказались в городе?

— Я обычно не хожу в город. Я оказался лишним тут, мне тут делать нечего. Но мне пришлось сюда прийти. У меня есть тут одно незаконченное дело, — ой, а туману-то напустил, на­вер­ня­ка ис­кал при­пасы. — Ни­чего в го­роде стран­но­го не слу­чалось, в пос­леднее вре­мя? — ха, да пол­на ко­робоч­ка…

— Ну, ес­ли не счи­тать унич­то­жения трех фрак­ций, бес­числен­ных убий­ств, ма­родерс­тва, то ни­чего осо­бен­но­го. А еще ме­ня чуть за­живо не сож­ра­ли кры­сы в под­земном тон­не­ле. — по­жало­валась я ста­рику. Он вни­матель­но пос­мотрел на ме­ня по­тус­кнев­ши­ми гла­зами и ка­жет­ся слег­ка ус­мехнул­ся. — Я бо­юсь крыс. — раз­ве­ла ру­ками. — Са­мые от­вра­титель­ные соз­да­ния. Жут­ко бы­ло так, что до сих пор му­раш­ки не схо­дят.

— Крысы обычно не нападают на живого человека.

— А на меня почему-то напали. Может почувствовали легкую добычу, я совсем не могу сопротивляться и что-то соображать, если речь идет о крысах.

Старик пристально смотрит на меня. Странно. Сколько я видела изгоев, у них беглый, ищущий взгляд, они отводят глаза. Внезапно, что-то в его взгляде показалось мне знакомым.

— Ты ведь бесстрашная, не так ли?

Ну, это просто объяснить. Муж­чи­на раз­гля­дывал ме­ня, по­ка я во­зилась воз­ле пли­ты, на­ливая нам по но­вой пор­ции ко­фе, кив­нул на мой рас­та­ту­иро­ван­ный жи­вот. Все мои шмот­ки под­вер­глись то­таль­ной стир­ке и ще­голя­ла я в ко­рот­кой май­ке.

— Да. Да. Толь­ко прош­ла ини­ци­ацию, а по­том на­чалась вой­на.

— Сколько у тебя страхов? — ничего себе осведомленный дядечка.

— Ну, с учетом того, что фракций больше нет, думаю это не такая уж великая тайна теперь. У меня их семь. Но самый большой страх — крысы. — Меня аж передернуло. — А откуда вы знаете про количество страхов? Вы были бесстрашным?

— Нет, но про пейзажи страхов знаю. Ты справилась со своими страхами? Научилась управлять ими?

— Ну так. Более или менее. Избавится не избавилась, но справится могу. Со всеми кроме одного.

— Тебе снятся кошмары?

— Всем снятся кошмары. — что-то меня стал напрягать этот дед. Что-то в нем не то. Какой-то он не такой, на вид изгой, а говорит как…

— Страх — это только отражение, девочка. Запомни это. Отражение твоего кошмара.

Ничего себе заявочки.

— Разве это не одно и то же?

— Нет, далеко не одно и то же. Страх парализует, но им можно управлять, с ним можно справиться, от него можно избавится. Кошмар — это неконтролируемая вещь, он может быть совсем невинным, но он поглощает, иссушает, лишает воли. Кошмаром можно убить. От него нельзя избавиться. Он сидит в глубине нашего подсознания и вылезает наружу, подобно дикому зверю нападает, терзает, мучает. Кошмар — это солнце, а страх — луна. Ночью луна дает обманчивый свет, но это только отражение солнечного. Кошмар — это огромный, раскаленный шар, попав в который, ты не сможешь выбраться. Страх ты осознаешь, можешь его игнорировать. Из кошмара может вытащить тебя только внешний фактор.

— Зачем вы мне говорите все это? Я ничего не понимаю…

— Никто не знает, с чем ему придется столкнуться в жизни. Может, эта информация тебе пригодится когда-нибудь. Может, она даже спасет твою жизнь.

Что-то мне кажется знакомым. Интонация? Слова? Я пристальней разглядываю старика. Нет, я определенно не видела его раньше. И имени не слышала никогда точно. То, что это бывший эрудит я уже поняла. Глаза… В сетке морщин, на худом лице, под нависшими веками прячется темно серый взгляд. Нет, не знаю я его.