В прятки со страхом
Шрифт:
— Эй! Вы кто? А в чем собственно дело? Я в раю? И где обещанный свет в конце туннеля? Какая нахрен сковородка? С ума сошли… козлы рогатые? Я не хочу, там масло кипит. Сказала не хочу! Уберите свои копыта, а то щаз этой же сковородкой все рога переломаю. И, вообще… я голодная. А пироженки будут? А винишко? Ну вашу ж мать! Как не заслужила-то…
— Дыши!
Осознание происходящего возвращается сплошным напором, вместе с живительным воздухом. Настырно и упорно вталкиваемым в мои отказывающие легкие…
— Дыши!
Резкий нажим в грудь, вдох. Еще натиск, вдох…
—
Жадно затягиваю глоток кислорода, выгибаюсь, будто резиновая, а потом пробиваясь кашлем, выворачиваю из себя нахлебавшуюся воду. Меня просто крючит от спазмов. Успеваю только оттолкнуться от чего-то большого и несколько судорожных, квакающих потуг сводит мои многострадальные ребра. Хорошо хоть желудок пуст. Умываюсь, зачерпнув пригоршни воды. А потом меня припечатывает, осыпает угрожающим, крепким словцом…
— Идиотка! — рявкает над головой мое чудовище. — Если я сказал — стоять, то значит — стоять. Убью сука!
Ого! Ой мамочки, а чего это у него с голосом?
Мужчина возвышается надо мной и вид имеет очень уж устрашающий. Вода ручьями стекает с его волос, одежды. Лицо застыло восковой маской, челюсть сцеплена мертвой хваткой так, что желваки гуляют по скулам в ускоренном режиме. А взгляд… глаза почернели от гнева. Да ну… Я лучше обратно полезу, там и то не так страшно. Лучше сто дылд и двести волкодавов, чем один, но очень злой Эрик.
— Куда? — рычит милый, когда я на карачках пытаюсь уползти в реку. Туда-туда, ну пусти. Не надо меня за шкирку. А-а-а помогите!
Командир сгребает меня в охапку, громко фыркая от воды. Чертыхается и тащит на руках с берега. Поерзав под его недружелюбным взором, я решаюсь робко попроситься на свободу:
— Эрик, я, наверное, могу и сама идти.
— Заткнулась! — его голос клокочет от негодования. — Ее на руках носят, а ей опять ни х*я не нравится… — Мдя-я, лучше мне и вправду помолчать. Раз уж он так вежливо просит.
Минут через пять общего бойкота, лидер вроде бы успокоившись, наконец, интересуется:
— Испугалась? — голос уже мягкий, ласковый, но все равно еще слишком грозный.
— Тебя? Да! — честно призналась я, и для верности закивала. На что мужчина лишь полоснул по мне серыми ледышками. Нет, ну чего так орать? Разве я виновата, что тут везде обрывы нарыты, а? — Я проиграла, да? — сиротски тяну, делая помирающий вид. Авось, грозу пронесет мимо!
Молчит… и даже не смотрит. Обиделся, что ли? Ну разве можно обижаться на такое сокровище, как я? Он спокойно и очень уверенно поднимается в горку. Дыхание выравнивается, сердце уже не стучит так громко. Я, конечно же, не слонопотам, но все равно, не бог весь какой, но груз. А ему хоть бы что.
— Если обнимешь меня за шею, то будет удобней и мне, и тебе, — советует Эрик, вдоволь налюбовавшись окрестностями и попутно кивая на выкрикивающие вопросы моих облавщиков.
Ой правда? Да это мы всегда пожалуйста, стоит только намекнуть!
Подставляю ему «хомут» из скованных рук, он просовывает голову и, прижав меня сильнее, к своей груди, внимательно смотрит. Я надумала, что если притвориться совсем-совсем несчастной, то орать на меня больше не будут. Пристроила
голову на его плече и обессиленно закрыв глазки, коварно подглядывала за мужчиной сквозь занавес ресниц.— Ты снова меня спас, — прошептала я Эрику.
Вглядывается, через слипшиеся от воды стрелки своих ресниц в мои прикрытые глаза и обнаружив, что я подсматриваю, скорчил презрительную мурзилку и ехидненько ответил:
— Вот только благодарности еще ни разу не получил, одни неприятности.
Эх, все еще злится. Поду-у-умаешь. Со смаком запечатываю на его колючей щеке, несколько быстрых, коротких поцелуев. Он только хмыкает и демонстративно отворачивается, задрав свой подбородок кверху. Ишь какие мы гордые! Чем бы тебя озадачить?
— Я уже говорила, что люблю тебя? — тихо выдаю ему на ухо.
— Сейчас обратно отнесу и собственноручно утоплю, — сокровенно пообещал мне командир.
— Я что тебе совсем не нравлюсь? — ахнула я. Делая вид, что мне пипец как страшно. — Даже вот на столечко? — показываю я ему, отмерив пальчиком половину ногтя на мизинце.
Пытаясь скрыть улыбку, Эрик только вредненько и гадко фыркает, потом задирает свою голову в небо и громко вопрошает:
— Ну вот за что мне это?
Рассудив, что оттуда ему точно никто не ответит я решила взять на себя глас божий и суровенько так продекламировала:
— За все твои грехи. И судя по всему, у тебя их очень много накопилось. Так что терпи. — И тут же отвлеклась на бегающего рядом мокрого пса от непонятного взгляда лидера. Холодные порывы ветра стали пробирать до костей, что я не сдержалась и поёжилась в мужских руках.
— Замерзла? — с заметной заботой спросил он. — Потерпи, еще немного.
Ну, конечно же, потерплю. Да ради такого я готова хоть каждый день плюхаться в реку. Снова пристроившись на широком плече, я вновь подглядывала за мужчиной, а он пристально меня разглядывал с какой-то хитринкой в глазах. Изо всех сил, пыталась скрыть, свою расползающуюся улыбку, но так и не смогла.
— А я тебе все-таки нравлюсь! — нахально прокомментировала я свои наблюдения.
Возмущенно скроив непроницаемую моську, мужчина глубоко вздохнул, хохотнул, покачал головой и медленно процедил:
— Не много на себя взяла-то, маленькая гадкая зараза? — хоть он и пытался сказать это грубо, но голос с хрипотцой казался ласковым. — Смотри, не пожалей потом, — обиженно засопев, я уткнулась своим холодным носишкой ему в шею и подло всхлипнула. — Тоже мне, «сокровище», — шепнул на ухо Эрик. — Весу-то в тебе сколько? Даже полтинника не наберется, — слегка меня подкинул, будто взвешивал.
— Кормить надо было лучше, — мстительно огрызаюсь я, вспомнив об отнятом пирожном. Эх, сейчас бы штучек десять таких нямок… м-м-м. — Эрик…
— Заткнись, — оборвал меня мужчина.
— Ну Эрик…
— Сказал, фонтан закрой! Опять выбесить вздумала?
Тяжело и несчастно вздохнула и замолчала, потому, что мы уже дошли до машин, где собралась вся честная компания браконьеров.
— Да живая, живая, — грозно ответил сразу на все вопросы лидер, поставил меня на землю и высунул свою голову из кольца моих рук.