В ритме сердца

– Ну и взгляд!
– внезапно охрипшим голосом произнес он и судорожно сглотнул. Потом он почти умоляюще посмотрел на Лешу:

– JIexa, будь другом, выйди, а?

– Это не то, что ты думаешь, - охладил его тот.

– Я вспомнила. Мы с тобой уже встречались.

– Да?
– Саша улыбнулся.
– И как я тебе тогда?

Странно было видеть перед собой человека, который умирал вместе со мной минуту назад.

– Ты был человек-дракон... Вальтазар...

– Что?
– протянул он.
– Какой еще Вальтазавр? Вальтанутый динозавр, что ли?

– Почти.

"Нетрудно научиться вспоминать, труднее научиться жить с этими воспоминаниями." Я глянула на Лешу. Его присутствие действовало на меня успокаивающе.

Раздался звонок. Немного пошатываясь, я подошла к телефону и сняла трубку.

– Привет!
– раздался голос Андрея.

Тут же позвонили в дверь.

– Валь... Саша, открой, пожалуйста, - попросила я.

– Что, Саня у тебя?
– поинтересовался Андрей.

– Да, - подтвердила я, вполуха слушая доносящиеся из коридора голоса. Кажется, Марина.

– Как там твой белобрысый?
– ехидно спросил Андрей.

На пороге появилась Марина в сопровождении Саши. Этот шут гороховый опять сделал все, чтобы меня скомпрометировать: расстегнул пару пуговиц на своей рубашке и придал себе расхристанный вид.

– Прекрасно, лучше не бывает, - ответила я Андрею и кивнула Марине.

– Говорят, он к тебе вчера опять приходил?

– Да.
– Я немного отодвинула трубку.
– Леша, пусть Марина карту вытащит. Объясни ей.

– Так он еще у тебя?!
– возмутился Андрей, услышав мою реплику.

– Ага, со вчерашнего дня, - серьезно сказала я.

Андрея понесло. Он весьма экспрессивно погнал какую-то ерунду, поминая недобрым словом Зверя, Влада, Лешу и еще черт знает кого.

Наконец послышались частые гудки.

– Алена, можно тебя на минутку, - спросила Марина.

– Не скучайте, мы скоро вернемся, - сказала я Леше с Сашей, и мы вышли в другую комнату.

– Сколько это может продолжаться?
– без обиняков начала Марина, как только мы вышли в зал.
– Долго ты будешь Стасу и Владу голову морочить?

– Я никому не морочу голову.

– Конечно! Еще немного - и они перегрызут друг другу глотки. Тебе это нравится?

– Нет. Совсем нет, но что я могу сделать?

– Оставить их в покое.

– Не могу.

– Тогда выбери, наконец, кого-нибудь одного! Твой гарем и так увеличивается с каждым днем.

– Ну что поделаешь, если они все такие хорошие?
– пожаловалась я.

Марина тяжело вздохнула и заговорила уже спокойнее:

– Алена, ну пойми ты, одно дело, когда это касается других, но ведь они мои братья!

– Так суждено. И я ничего не могу с этим поделать, - сказала я, вспомнив проклятие Одина.
– И в конце концов, я же не говорю, что ты Ромке мозги делаешь.

Она посмотрела на меня почти с испугом. Тоненькая, изящная, длинные светлые волосы собраны в хвостик - по сравнению со мной она кажется совсем девчонкой.

– Роман для меня все, - вдруг сказала она, и эти простые слова повергли меня в изумление.

– Это шутка?

– Нет.

– Если бы он только слышал!

Я знала, как Ромка к ней относится, и очень переживала за него, потому что эта ненормальная девица вбила себе в голову, что не способна никого полюбить.

Мы еще немного поговорили, а напоследок она обронила такую фразу:

– Лавры Клеопатры по-прежнему не дают тебе покоя, но, знаешь ли, для нее все плохо закончилось...

Когда она ушла, я позвонила Юре и рассказала, что мне удалось вспомнить. И снова он дополнил картину, поведав мне о том, что произошло после нашей с Вальтазаром гибели.

2 ИЮЛЯ

Я пришла к Юре, чтобы уточнить кое-что, связанное с вызыванием духов. То есть меня интересовало не то, как вызвать духов - это я уже умею, а то, как их потом изгнать.

Во дворе я была встречена лаем собак и сердитым бурчанием Бу-бубу.

Юра оказался дома, а через некоторое время появился Леша. И странное дело - в его присутствии мое настроение начало меняться в лучшую сторону. Не хватало еще снова влюбиться на старости лет...

– Спей что-нибудь, - попросил Юра, протягивая мне гитару фирмы "Шарп", то есть обшарпанную до беспредела.

– Ты поешь?
– спросил Леша.

– Ага. Когда никто не слышит, - ответила я, но все же взяла гитару.

– Может, для нас будет сделано исключение?
– спросил Леша с улыбкой.

– Будет, - согласилась я.

Вчера вечером я накатала новую песню, и мне самой не терпелось продемонстрировать ее кому-нибудь. Я окрестила свое творение "Клеопатрой".

Рук не отнять от бледного лица,

Глаз не поднять, а говорят - царица...

Ни суд людской, ни гордый блеск венца

Не помешает сердцу жарко биться.

Среди шелков, на пышном царском ложе

Устало веки томные смежит,

Но под ее атласной лунной кожей

Отравленная страстью кровь бежит.

О сколько их - и мертвых, и живых,

К ногам ее в безумьи припадая,

Молили о минутах огневых

И грезили о снах земного рая.

Цветные разгораются каменья

В мерцаньи оплывающих свечей,

Она припомнит всех без сожаленья

В плену иных костров, иных ночей.

Припомнит всех - кто лгал и кто любил,

Средь них того, кто, не подвластен страху,

Секиру палача благословил

Вчера, склоняя голову на плаху.

Сказал так странно: "Рая мне - не надо,

Он лишь для тех, кто прожил, не любя,

Рай ложь, а я пройду дорогой ада,

Я знаю, что в аду найду тебя."

Скользнула по плечам волна волос,

И улыбнулась бледная царица...

Змея-минутка в куще душных роз

Ей с каждой ночью все яснее снится.

Не успела я допеть, как раздался телефонный звонок. Юра поднял трубку.

– Да... У меня... Что?... Тебя, - сказал он и протянул трубку мне.