В Россию с любовью

Количество шаров всё увеличивалось и увеличивалось, и они всё парили и парили над кроватью по кругу. Десять. Двенадцать. Пятнадцать. Двадцать! Двадцать два!

— Всё, больше не могу. — Её тело подрагивало, а по лбу стекла капелька пота.

Я прикрыл глаза, сосредоточился. Мысленно поднялся на высоту тех шариков, раскрыл глаза… И увидел ещё один шар, СВОЙ. Плывущий по тому же кругу вместе с остальными. Их было много, Машка была на грани, и вроде как не заметила, и я от греха погасил свой. Сумел развеять без «бахов», получилось.

— Что это было?

— Где?

— Там был ещё один шар? — недоумённо подняла она голову.

— Да вроде все твои. — Я снова пожал плечами. И она не могла не почувствовать неправду.

— А ты не запускал ещё один? Я почувствовала, что…

— Маш, я мужчина! — Я фыркнул. — Просто жалкий мужчина. Ага, взял и зажёг ещё один магический шарик!

— Да, конечно. — Все шары разом погасли. — Извини. Наверное, это мои мечты — чтобы ты тоже был одарённым. А ещё я и правда сегодня очень устала — даже шары мерещатся. Давай спать?

И не дожидаясь ответа, отвернулась от меня спиной.

Я какое-то время лежал, думал… Но решил, что утро вечера мудренее — главное, магия у меня есть, и она слушается. Остальное потом. После чего… Повернулся к ней, и закрыл глаза.

Однако сон не шёл. Совсем. Даже близко. Ибо организм мой изнутри… Горел. Вначале разгорался неспешно, медленно, но огонь охватывал всё сильнее и сильнее. В голове представали эротические образы — один другого краше. Груди. Ножки. Иные части тел. И… Меня не просто тянуло, а бешено тянуло к лежащей рядом девушке! И маленький Саша пришёл в боевую готовность, и я не знал, что с этим делать.

Отвернулся. Почувствовал, что дрожу. Но через силу сдержался. Я выдержу! Я сильный! В ВДВ служил! Что мне какое-то гормональное влечение?

Но чего не учёл, так это то, что не все из нас служили в Войсках Дяди Васи. И когда она, скинув своё одеяло и откинув моё, набросилась, был не готов.

— Я не знаю что ты сделал, но это работает! — села царевна сверху, прижав мои плечи к подушке — не дёрнешься. А затем…

Губы! Её сладкие вкусные губы! Это… Блаженство!

— Дай свет! — прошептал я, когда смог дышать.

— Да, о мой господин!..

Вокруг нас резко стало светло, как днём. Два десятка шаров снова закружились, только теперь они кружились рядом с нами — протяни руку. И были куда большего размера.

Ночную я с неё сорвал — просто сорвал. В паре мест порвав. Получившуюся тряпочку откинул подальше. Грудки маленькие, почти что нет, тельце худенькое и девичье, но это была ОНА!!! Богиня! Женщина мечты! Я обнимал её, целовал, окончательно теряя рассудок. Шаров становилось всё больше, больше! Они всё увеличивались и увеличивались в размерах. Я не выдержал и скинул её с себя, откинув на другой конец кровати — откуда только силы? Ах да, я ж теперь тоже одарённый! Подполз и навис сверху, предвкушающе зарычав. Раздвинул эти прекрасные ножки…

И свалился с кровати, на краю которой в тот момент оказался. Так получилось.

Магия исчезла.

Шары погасли.

Желание ушло. И всё это в один момент, как по взмаху волшебной палочки

Нет, стояк остался, но я теперь мог себя контролировать, и ТЕПЕРЬ меня воротило от одной мысли, что чуть не натворил. Это ж Маша! Аж согнулся от нахлынувшего отката буквой «зю», стараясь побороть возбуждение.

— Если ты сейчас не признаешься, что это было, и что ты сделал там в ванной, я тебя убью, — восстановив дыхание произнесла она.

— Прям убьёшь? — Я знал, когда она шутит. Так вот, сейчас она не шутила.

— Зачем мне такой брат, если у него от меня секреты? Я лучше поплачу потом. Потому, что просто разлуку с тобой не переживу. А значит смерть без вариантов.

— Лучше так, чем предательство?

— Да.

Ну что ж, сам бог велел раскрыться.

— Маш, я не предаю. Я… Просто сам не понимаю, как эта хрень работает! Хотел сначала разобраться. Но, видно, не судьба.

— Показывай! — надавила она, подскочив и сев на кровать, скрестив ноги.

Я поднялся, сел рядом и зажёг над нами шарик. Маленький-маленький, чуть больше подшипникового. Но повертел им, заставив полетать по кругу над головами.

— Всё-таки двадцать третий был твой! — довольно улыбнулась она. — «Жалкий никчёмный мужчина»?

— Если мама узнает — мне хана! Меня запрут и будут исследовать, — озвучил я свою главную фобию. — А ещё засекретят. Если в твоей комнате есть пишущее оборудование — то мне так и так хана, есть возможность перехватить запись, пока ночной караул не передал по смене данные?

— У меня в комнате приборов нет, — замотала она головой. — Я попросила Олю не ставить. И пообещала, что буду спать у тебя. Она сказала, что да, сделает. Это всё же личное пространство, а я — царевна.

— Хорошо, если так. Но Маш, ты не удивлена! — воскликнул я.

— Я чувствовала. — Она расплылась в хищной улыбке. — Подпитка, она изменилась. Теперь это не нега… Ты не как зарядная станция сейчас, а как резонатор. Ты меня усиливаешь не пассивно, а… Саш, я даже не знаю, как это объяснить! Но подумала, что это может быть оно. Просто не верила до конца — так же не бывает!

Вот оно как!

— А ещё… Получается, мы не грёбанные извращенцы, да? Это магия нас толкает?

— Мне тоже так кажется, — кисло признался я.

— Это же замечательная новость! — Она оживилась и расцвела. — А то я думала всё, кукухой двинулась. К Ромодановской в клинику пора.

Я на это лишь пожал плечами. Да, это хорошая новость. Но, получается, буду хотеть её трахнуть, а она меня, после каждого моего магиченья? Но с другой стороны, она магичит, а мне крышу не сносит? Ладно, эту мысль, пожалуй, потом будем думать, сейчас есть вещи поважнее.

— Саш, как я счастлива за тебя! — Она бросилась ко мне в объятья… И заплакала. — Спасибо, спасибо что ты вернулся!

А вот теперь время для ПОСЛЕДНЕЙ правды, последнего откровения. Ибо ну не могу я это хранить в себе сам на сам.

— Маш… — Она почувствовала напряжённость, замерла. — Маш, это не совсем так. Я твой брат Саша, но… Не совсем тот Саша, с которым ты выросла. Тот ушёл.

Да, вечер признаний не окончен. Но мне надо было это признание озвучить, ибо хватит лжи. Я больше не хочу притворяться и обманывать. Даже если придётся вернуться на тот путь, с которого сошёл сюда, на вторую попытку. Зачем мне эта вторая жизнь, если те, ради которых я это сделал, не примут?