В сердце Антарктики

В-четвертых, наблюдения за температурой воздуха указывают на следующий несомненно важный факт: от уровня моря у мыса Ройдс до вершины Эребуса, на протяжении первых 6000 футов (1829 м) температура падала примерно на 4° F [на 2° C] на каждые 1000 футов (304,8 м). Выше этого уровня падение температуры шло не так быстро, менее чем на 1° F [на 0.5° C] на 100 футов (91 м), а в одном случае температурная кривая на Эребусе обнаружила даже обратное направление.

Наконец, утром 10 марта мы имели возможность наблюдать из своего лагеря объяснение того замечательного явления, которое капитан Скотт назвал «тенью Земли». Мы увидели, как восходящее солнце отбрасывало огромную коническую тень Эребуса шириной около 40 миль (64,3 км) через весь пролив Мак-Мёрдо до самых Западных гор. Если бы какой-нибудь наблюдатель находился внутри или близко к основанию этой тени и смотрел бы в сторону ее верхушки на запад, он видел бы коническое сечение, подобное несколько обращенному конусу, рассматриваемому в очень косом направлении. Позднее, наблюдая «тень Земли» с места нашей зимовки у мыса Ройдс, мы видели, что обе бородки стреловидной тени не одинаково наклонены к вертикали, а их соответствующие углы пропорциональны углам наклона южного и северного склонов Эребуса. Очевидно, эти теневые бородки являются не чем иным, как проекцией тени конуса вулкана. Той центральной темной полосы, которую изобразил капитан Скотт, мы, однако, отчетливо не наблюдали.

Из приведенных кратких замечаний ясно, что Эребус представляет огромный геологический интерес как своими единственными в своем роде фумаролами, замечательными кристаллами полевого шпата и редко встречающимися лавами, так и тем, что он служит как бы гигантским футштоком, отмечающим уровень льда во время наибольшего оледенения Антарктики, когда весь остров Росса представлял собою нунатак [75] , одиноко торчавший среди колоссального моря льда. С метеорологической точки зрения он интересен тем, что занимает промежуточное положение между поясом полярного затишья и областью Южного полюса, а также своей полной изолированностью от нарушающего равновесие влияния обширных земных пространств и своей большой высотой, которая позволяет проникнуть в целую систему атмосферных течений? Однако прежде всего Эребус является одним из наиболее интересных на земле мест для метеоролога из-за своего постоянного облака пара на вершине, отклоняющегося то в ту, то в другую сторону, подобно гигантскому флюгеру».

75

Нунатак – отдельная скала или вершина, выступающая над поверхностью материкового льда.

Походная кухня Нансена

Часть IV Метеорологические наблюдения. Распорядок дня. Испытания автомобиля. Посещение базы «Дискавери». Экипировка для похода на полюс. Рационы. Последние распоряжения

Жизнь и работа на зимовке

После экскурсии на вершину Эребуса мы начали готовиться к долгим зимним месяцам, которые быстро приближались. Ночи стали длиннее, звезды все дольше и дольше не сходили с неба. Главное к чему мы стремились – это как можно лучше защитить дом от разрушительного действия юго-восточных бурь. Приведя все в надежное состояние, насколько это было в наших силах, мы решили обратить свое внимание на те научные работы, которыми еще можно было заниматься. Нас было, конечно, очень мало, поэтому не все имели возможность совмещать научную работу с выполнением разных домашних обязанностей.

Геологам было чрезвычайно важно до окончательного наступления полярной ночи собрать в окрестностях как можно больше материала. Поэтому профессор Дэвид и Пристли с утра до вечера ходили по окрестностям со своими геологическими молотками и мешками. Из каждого такого похода в пределах пяти-шести километров от зимовки они всегда приносили новые и интересные геологические образцы, исследованием которых собирались заняться потом в зимние месяцы.

Вокруг мыса Ройдс рассеяно огромное количество гранитных валунов разных размеров и окраски, попавших сюда при отступании гигантского ледяного покрова, некогда заполнявшего пролив Мак-Мёрдо и покрывавшего нижнюю часть склонов Эребуса. Геологи были чрезвычайно рады, что зимовка оказалась расположенной в местности, доставлявшей им столь интересную пищу для исследования. Мёррей так же был доволен представлявшимися ему в будущем возможностями биологических наблюдений, так как чуть не ежедневно то тот, то другой из нас приносил известие о нахождении еще какого-нибудь нового озера или озерка в окрестностях. Вскоре мы установили, что поблизости находится не менее дюжины небольших водоемов, которые могли оказаться интересными для биологических исследований. Внимание Моусона привлекали различные формы льда и снега в озерах и на окружающих холмах. Изучение их обещало дать любопытные результаты в той области физики, которая его особенно интересовала. Ночи, становившиеся все длиннее, напоминали о том, что над зимовкой скоро появится и южное полярное сияние. Собрать о нем возможно более подробные сведения представлялось также чрезвычайно необходимым, и Моусон заранее уже готовился к этим наблюдениям.

Я уже писал о том, что метеорологическая будка была построена еще до отправления партии на Эребус и что тогда же начались наблюдения. Теперь, когда все находились дома, на зимовке были организованы регулярные метеорологические наблюдения. Адамс, метеоролог экспедиции, вел все наблюдения от 8 до 20 часов. Ночной дежурный производил их от 22 часов до 6 часов. Наблюдения проводились через каждые два часа.

Я не собираюсь писать здесь длинный трактат по метеорологии, но изложу главное, что может интересовать читателя. Наблюдения производились прежде всего над температурой воздуха, ветром и направлением облаков. Подобные наблюдения и в более умеренной полосе имеют большое значение, здесь же в Антарктике, которая еще так мало изучена с точки зрения метеорологии, было в высшей степени важно собрать все возможные данные об атмосферных явлениях. Мы были в особенно выгодном положении вследствие того, что могли наблюдать не только изменения, происходившие в нижних слоях атмосферы, но и те, которые совершались в ее верхних слоях. Эребус своим облаком пара или дыма, находящимся на его вершине, точно указывал нам направление верхних воздушных течений, так что мы как будто были связаны с превосходной высокогорной обсерваторией.

Комплект метеорологических инструментов, приобретенных Адамсом, был полон настолько, насколько позволяли наши финансы. В метеорологической будке находился максимальный термометр, то есть термометр, отмечавший наивысшую температуру в период между двумя наблюдениями. Он устроен так, что раз поднявшись, ртуть в трубке остается на своей высшей точке, хотя бы температура после этого и упала. Записав показания, термометр встряхивают, и это заставляет ртуть понизиться до уровня, соответствующего действительной температуре в момент наблюдения. Затем термометр возвращают на место и через два часа снимают новые показания. Минимальный термометр для констатирования низкой температуры был не ртутный, а спиртовой ввиду того, что ртуть замерзает при –39°. Когда температура падает, столбик спирта, понижаясь, увлекает вниз погруженный в него маленький черный индикатор. Если затем температура повышается и столбик спирта поднимается, индикатор остается на месте, показывая, таким образом, самую низкую точку температуры. Положение индикатора отсчитывается по специальной шкале. При помощи этих приборов мы всегда могли установить высшую и низшую точки температуры в промежутке между наблюдениями.

Кроме максимального и минимального, там же помещались простые термометры с сухим и смоченным шариком. Сухой термометр отмечает температуру воздуха в каждый данный момент, и для этой цели у нас применялся, конечно, спиртовой термометр. Влажный термометр представляет собой обыкновенный термометр, вокруг шарика которого намотан маленький кусочек материи, предварительно погруженной в воду; на воздухе мокрая материя моментально замерзала. В результате испарения льда, окутывавшего шарик, температура, отмечавшаяся этим термометром, была ниже той, которую показывал сухой термометр. Это понижение стояло в прямом соотношении с влажностью воздуха. Для большей точности влажные термометры менялись каждые два часа: термометр, по которому был произведен отсчет, уносили в дом и заменяли другим, на котором только что образовался новый слой льда. Смачивать термометр мокрой кисточкой, как это делается в умеренном климате, было, разумеется, невозможно: по дороге от дома к будке вода обязательно превратилась бы в кусок льда. Для проверки показаний термометров в будке находился также самозаписывающий термометр или термограф. Это очень тонкий инструмент, снабженный металлическими дисками, расширяющимися или сжимающимися при каждом колебании температуры. К дискам прикреплен рычаг, поддерживающий самопишущее перо, которое упирается в разграфленную бумагу, намотанную на барабан, приводимый в движение часовым механизмом. Завод этого часового механизма рассчитан на неделю. Перо термографа вычерчивает на бумаге кривую, подъемы и падения которой соответствуют изменениям температуры воздуха.

Все эти инструменты помещались в метеорологической будке, устроенной таким образом, что хотя наружный воздух имел в нее свободный доступ, ветер не мог врываться туда с силой, так же как не попадали непосредственно на чувствительные термометры и лучи солнца. На плоской крыше будки были прибиты в виде креста две планки, причем более длинная была направлена точно по меридиану, то есть с севера на юг. На небольшом стержне в передней части будки был укреплен флюгер, который поворачивался в сторону, противоположную той, откуда дул ветер. По положению флюгера относительно креста определялось и отмечалось вместе с прочими наблюдениями и направление ветра. Для определения силы ветра и расстояния, пройденного им в промежуток между наблюдениями, применялся специальный прибор – анемометр, укрепленный на одной из подставок, поддерживающих будку. Мы использовали прибор, известный под названием анемометра Робинсона [76] . Он состоит из четырех чашек или полушарий, прикрепленных к концам вращающегося на вертикальной оси креста, который соединен при помощи ряда зубчатых колес с двумя стрелками, вращающимися на циферблате. Длинная стрелка, делая полный оборот, отмечает 5 миль (8 км), короткая до 500 миль (800 км), так что одного взгляда достаточно, чтобы определить число миль, сделанных ветром со времени предыдущего наблюдения.

76

См. рис. на стр.

В обычных климатических условиях отсчет всех этих инструментов не составляет большой трудности и занимает лишь несколько минут, но в Антарктике, особенно во время снежной бури, это становится делом трудным. Бывает, что ветер задует огонь фонаря, применяющегося для отсчета инструментов в темноте. В таком случае неудачливый наблюдатель вынужден возвращаться в дом, зажигать там фонарь и снова с большим трудом добираться до будки. Мы пытались облегчить отсчет всех этих инструментов во время долгой полярной ночи, устроив в будке электрическое освещение, пробовали приспособить для этого аккумуляторы автомобиля, но сила тока их оказалась недостаточной.