В шаге от респауна

Внизу так же стояли по краям какие-то ящики, прицепленные сетями, кое-где были свалены груды каких-то запчастей. А в центре, на большом люке, стояла уже знакомая мне зондер-команда из пяти игроков. Эдвард Кинжал и его гоп-компания…

Они были прицеплены тросами к балке на потолке, и я как раз смотрел на крепления и взглядом пробежался по проводам, от механизма и до кнопки в стене рядом.

Люк внизу начал открываться, в отсек ворвался ветер, и игроки, лишившись опоры под ногами, повисли на тросах. Встретили они это с лихим смехом, подкалывая друг друга.

— Ну чего, охота началась?

— Жду не дождусь, чтобы сюнских подстилок нарезать!

— Все знают, какие следы поросятки оставляют?

Им было смешно. Я положил палец на кнопку, Признаться, мысленно я уже отрепетировал много разных речей, какие бы сказал Эдварду Кинжалу…

«Аста лависта, бэйби!»

«Ну что, не ожидали?»

«Привет вам от Великого Очага Человечества, предатели!»

«Это вам плата за измену!»

О-о-о-о, да, у меня есть что им сказать!

— А чего так высоко-то, Кинжал?! — послышалось взволнованное.

— Чего, зассал? Ты ж привязан.

— Да ща снижаться будут, сколько раз уже так было…

Поморщившись от пафоса, заполнившего мои мозги, я улыбнулся. Ладно, болтовня прокатывает только в детских мультиках, а здесь у нас суровая взрослая игра.

И нажал кнопку, наблюдая, как исчезли игроки в светлом проёме. Лишь стегнули по краям, словно кнуты, отстёгнутые тросы… Надо будет спросить у эйкинов, зачем они придумали механизм, где можно одной кнопкой отстегнуть страховочные тросы?

— Кру-у-уть, — наблюдавший за сценой Груздь осклабился, — Кстати, лыбился ты ща, Архар, как эта же сюнка чокнутая.

Глава 23

— О, моя база больше не е-е-е-есть, — хныкающий Хойро прилип к смотровому окну капитанской рубки.

Я, конечно, был рад узнать, что Шугабой и остальные спаслись, но мне тоже было грустно смотреть на дымящиеся руины. Это всё, что осталось от когда-то прекрасной скалы, очень даже гармонично смотревшейся на зелёном пригорке.

Сейчас же скала представляла из себя груду каменных осколков, местами сложившихся внутрь, местами разбросанных вокруг от взрыва. Они густо чадили дымом, а кое-где из-под обломков пробивалось пламя. Некоторые куски отнесло в лес неподалёку, поэтому из деревьев тоже валил дым.

Огонь зловеще отражался в глазах статуи Охрюнны, чья оторванная голова лежала посреди обломков. «Пятачок горит местью», — так бы я назвал эту картину, если бы мне выпал класс художника, и я бы зарисовал этот момент.

— Пеп, ты должен иметь крепость, — твёрдо сказала Пятайя.

Груздь толкнул меня локтем и запыхтел, сморщившись, будто у него был полный рот лимона. Он очень-очень хотел что-то пошутить про «иметь крепость», но знал, что долбанутая охотница его услышит, и, покривлявшись, с грустным вздохом поник головой.

Я усмехнулся. У каждого тут была своя трагедия.

В капитанской рубке здесь было поскромнее, чем в крейсере сюнэ. Приборы располагались не на столе-подкове, а просто на раздвоенном громадном пульте перед обычным стеклянным окном. Перед этим же пультом и располагалась пара кресел.

А капитанское место было в середине, в разрыве приборной доски, где капитан мог спокойно стоять прямо у окна и наблюдать либо невооружённым глазом, либо в спускаемый сверху массивный бинокль.

В него сейчас и таращился Хойро Пеп, вцепившись и болтая повисшими в воздухе ногами. Пятайя же сидела в одном из кресел и, схватившись за штурвал, уверенно вела корабль.

Вот только куда?

— Ты умеешь управлять эйкиновским челноком, Пятайя? — как бы невзначай спросил я, разглядывая приборы.

Мой навык «управления механизмами эйкинов» вполне себе срабатывал, подсказывая, где какие кнопки, но его явно не хватало для такого сложного агрегата. Чувствовал я себя, как зелёный пилот на первом экзамене… Учил-учил всю ночь по книге назначение приборов, а теперь, впервые оказавшись перед реальной панелью, пытался всё вспомнить.

— Я иметь умение управлять космическими кораблями. Здесь есть чуть-чуть отличие, — Пятайя сморщила пятачок, тоже с сомнением глянув на некоторые приборы, — Но корабль иметь похожий принцип.

— И каков же наш план?

Пятайя пожала плечами:

— Сейчас мы делать зависание над базой… — и замолчала. Больше плана у нас пока не было.

Хойро наконец оторвался от бинокля и, бросив последний взгляд в окно, повернул ко мне морду, на которой застыла вселенская решимость. Даже у Пятайи брови прыгнули вверх, когда она узрела такую боевую и мужественную версию своего возлюбленного.

У меня на секунду появилась уверенность, что он выдаст что-нибудь действительно годное, но…

— Я делать постройку новой базы! — отчеканил свин.

Я с чувством выдохнул… Да ну грёбанный пиксель!

Груздь едва сдержал смешок. А я кивнул размашисто и, стараясь, чтобы звучало без издёвки, спросил:

— А если прилетят исхюры, и раздолбают другую твою базу?

— Тогда я делать новую базу! Вонючим делателям вонючих дел…

— Тебя не остановить, да-да, — я только отмахнулся, — Ты сделаешь сорок тысяч баз, так ведь? Они уничтожат сорок тысяч, а ты сделаешь сорок тысяч первую!

Хойро Пеп набрал было воздуха, чтобы заспорить, но он так и стоял молча, стиснув кулаки и сверля меня злючими глазками. Всё-таки он остался тем же самым глупеньким поросёнком, которого надул собственный Высший Совет, и который просто хорохорился в присутствии своей ненаглядной Пятайи.

— Хойро, землянин иметь правоту, — грустно констатировала Пятайя, — Исхюры делать объявление войны. Игра делать начало.

Свин вздрогнул, услышав это и, сокрушённо покачав головой, просто шлёпнулся на задницу. Вот теперь он точно сдался…