В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета. 1941-1945
Шрифт:
Саперные части дивизии установили минные поля и построили сложную систему проволочных заграждений. Благодаря неустанным усилиям и физическому напряжению войск враг не добился успеха в своих попытках прорвать наши позиции.
В прошлом году во время наших боев за Севастополь 46-я пехотная дивизия захватила Керченский полуостров и порт. В этот период боевых действий дивизией командовал генерал Шпонек, который, столкнувшись в декабре 1941 г. на фланге с мощной вражеской группировкой, приказал отвести войска с полуострова. Это действие было прямым нарушением гитлеровской политики удерживания захваченного любой ценой, поэтому было приказано провести расследование действий генерала. Из-за независимых действий Шпонека командующий Южным фронтом издал распоряжение, впредь категорически запрещающее какое-либо награждение личного состава этой дивизии. Эта мера массовой мести, которую все
Дело графа Шпонека продемонстрировало нам конфликт принципов, в котором может оказаться военный лидер. В этом случае опытный генерал взял на себя инициативу ради спасения своих войск в гибельной ситуации, не подчинившись огульному приказу, не принимавшему во внимание исключительных обстоятельств. Шпонек знал, что в случае неудачи рискует не только должностью, но и собственной жизнью. По приказу Главного командования сухопутных войск Шпонек был освобожден от должности. Трибунал под председательством рейхсмаршала Геринга после короткого совещания приговорил храброго и одаренного офицера к смертной казни. Позднее этот приговор был заменен пожизненным заключением, генерала Шпонека постигла судьба многих – он сгинул в драконовской национал-социалистической системе правосудия. Хотя его судьба остается неизвестной, скорее всего, он был казнен во время репрессий, последовавших после покушения на жизнь Гитлера 20 июля 1944 г.
Главнокомандующий группой армий «Юг» фельдмаршал фон Бок позднее издал такой приказ по 46-й пехотной дивизии: «46-я дивизия постоянно демонстрировала выдающиеся боевые качества в оборонительных боях с противником с начала января за коридор. По существу, дивизия заслужила особое признание. Будут рассмотрены и немедленно утверждены рекомендации к повышению в звании и награждению».
Пока мы продолжали терпеть лишения суровой войны на Восточном фронте, наши шансы остаться невредимыми становились все более призрачными. Широко распространялись сведениями о судьбе германских солдат, попадавших в руки русских, которые медленно и мучительно умирали в плену. Эти рассказы о жестокости советских войск только укрепляли в немецком солдате волю к борьбе и сопротивлению до последнего патрона и последнего дыхания. Как человеческие существа, мы были способны на великие проявления мужества, но на самоубийство таланта не хватало. Война на Востоке дегенерировала до такой степени, что мы считали сдачу в плен равносильной самоубийству.
В конце февраля расчет ПТО окопал свое орудие на участке местности, официально именовавшемся «Черепаха». Мы искали укрытия от мороза и леденящего ветра в обветшалых сараях, в которых раньше обитали овцы, и устраивались, как могли, между влажными глиняными стенками. Крыша пала жертвой многочисленных осколков снарядов, и мы организовали свою оборонительную позицию с почти круговым сектором обстрела. С этих высот справа виднелось Черное море. На переднем плане располагался город Дальние Камыши с его заводом. Справа на приморских скалах примерно в 1500 метрах был четко виден укрепленный пункт «Ледокол». Кроме Дальних Камышей, «Черепахи» и «Ледокола», были и другие пехотные позиции, например «Кузнечик», находившаяся возле бывшей силосной башни. Слева от нас был виден фронт, протягивавшийся за замерзшим болотом до самого холма, именовавшегося высотой 66.3. В ясный день мы могли разглядеть, как минимум, треть позиции «Парпач».
Мы оборудовали свою огневую позицию примерно в 50 метрах от нашего жилища и построили изогнутый земляной вал для круговой, на 360 градусов, защиты от снарядных осколков и мин. До нашей позиции можно было сравнительно безопасно добраться через сплошную траншею, пробитую нами в каменистом грунте. Мы старались сделать свою позицию максимально безопасной и удобной при имевшихся условиях, но тосковали по простым деревянным избам, в которых размещались на прежнем месте.
22 февраля я побывал в гостях у Ганса. Его огневая позиция находилась на холме Корокель, на берегу Черного моря в береговом охранении.
Спустя два дня он был убит. Взвод истребителей танков фельдфебеля Фалька стоял в 3—4 километрах от передовых линий в системе береговой охраны возле заметного белого дома недалеко от Дальних Камышей. Был отдан приказ составу взводов, сосредоточенных в спокойных береговых секторах, собраться на инструктаж, и утром 24 февраля видимость была ограниченной из-за тумана и дымки, отчего наблюдение за дальними целями было одинаково невозможно как для своих, так и для чужих. Взвод Фалька собрался у белого дома вместе с еще 20
солдатами для получения инструктажа от командира взвода, когда почти у их ног разорвался одиночный снаряд.Из этого взвода пять человек, включая Ганса, погибли мгновенно или были так тяжело ранены, что умерли через несколько часов. Еще 12 человек получили ранения, оказавшиеся не смертельными. После этого случая вышел приказ, разрешающий проводить занятия только небольшими изолированными группами.
Вскоре после этого произошел второй инцидент, когда было убито несколько передовых наблюдателей, собравшихся вместе на одной водонапорной башне возле завода в Дальних Камышах. Чтобы получить лучший обзор вражеских позиций, наблюдатели из артиллерийской части, пехотных рот и нескольких минометных взводов расположились на незащищенной позиции. Прямым попаданием одиночного артиллерийского снаряда в этот пункт убило и ранило всех наблюдателей. После этого происшествия вышел приказ, запрещающий скопление наблюдателей в такой форме.
Была подготовлена операция «Охота на дроф» с целью изгнания советских войск из Крыма. В противотанковых рвах Феодосии батальоны прошли интенсивную подготовку для запланированного наступления на вражеские земляные укрепления на участке «Парпач». Для ликвидации вражеских проволочных заграждений были приготовлены подрывные заряды, и изготовлены штурмовые лестницы для взятия вражеских траншей.
В 6.30 утра 26 февраля враг открыл мощный артиллерийский и минометный огонь по всему фронту. В 8.30 огневой вал резко иссяк, и на нас пошли пехотные части при поддержке тяжелых танков. Возле высоты Телеграфная намечался прорыв силами девяти танков противника, один из которых был уничтожен 4-й батареей артполка нашей дивизии. Огнем 5-й батареи еще три танка были выведены из строя. Оставшиеся танки отошли. Из девяти атаковавших танков семь были уничтожены или выведены из строя и остались на поле боя. К 10.00 атака была отбита по всему сектору, и враг отступил, понеся тяжелые потери.
Ливень, не прекращавшийся всю ночь и день, дал нам огромное преимущество, пока мы держали оборону. Почва пропиталась водой и размякла до такой степени, что в открытом поле можно было двигаться лишь медленно и с огромным трудом. В 13.00 вражеские войска снова попытались атаковать высоту Телеграфная. Сосредоточенным огнем и эта атака была отражена.
Утром 27 февраля враг ударил по оборонительной линии вдоль «Парпача» всей артиллерией по заранее пристрелянным целям. Наши позиции подверглись налетам бомбардировщиков и эскадрилий истребителей. К непрекращающемуся огню по германским позициям подключились русские канонерские лодки и эсминцы, обстреливавшие траншеи, завод и артиллерийские позиции дивизии в Дальних Камышах и вокруг них.
Превосходящими по численности силами русские пытались прорвать наши позиции. Тонкой полосе немецкого фронта противостояли семь стрелковых дивизий и несколько танковых бригад. Кроме этих войск, непосредственно наступающих на нас, русское армейское командование также держало в резерве шесть или семь стрелковых дивизий, одну кавалерийскую дивизию и две танковые бригады, чтобы использовать их для развития успеха в случае прорыва.
3 марта 1942 г. раннее утреннее солнце осветило чистое небо. Было замечено активное передвижение русских войск в направлении на Зейдшент, при этом узкие дороги были забиты грузовиками, идущими ротами и повозками. Ночью вражеские боевые корабли обстреляли Корокель, а в утренние часы русские выпустили по городу примерно 200 артиллерийских снарядов среднего калибра. Огневой вал прошелся вдоль прибрежной дороги и важных позиций на железной дороге. После короткой паузы, между 12.00 и 14.00, тяжелая артиллерия обрушилась на позиции 5-й и 6-й батарей с направления Москва. На 6-й батарее одно орудие было выведено из строя, погибло несколько номеров артиллерийского расчета. Ночью наши батареи выпустили по 25 снарядов каждая по дороге, пересекающей противотанковые рвы. В утренние часы огонь был обрушен на скопления вражеских войск. На соседний левый сектор враг предпринял мощные воздушные атаки; наша авиация проявляла себя слабо. Эта артиллерийская дуэль привела к тому, что на наших батареях двое было убито и семеро ранено.
Дивизионный сектор скоро раскололся на ряд опорных пунктов, за которые шла ожесточенная борьба, а самые тяжелые бои развернулись вблизи высот 50.6 и 66.3, а также на участках «Черепаха» и «Ледокол», на которые пришлось по дюжине атак в день. Много танков было уничтожено за период с 27 февраля по 3 марта и потом, когда возобновились массированные атаки в этом секторе с 13 по 20 марта. Локальные прорывы на «Ледоколе» и «Черепахе» и по периметру левого соседнего сектора были быстро ликвидированы контратаками.