В снегах родной чужбины

Не знал Фингал, что его приход сюда уже ждали. На чердаке. Не подозревала о том и баба.

Двое законников вошли внезапно. Один к бабе, другой — к Фингалу.

На Джека никто из них не обратил внимания. Не успел законник коснуться Фингала, как пес сбил его с ног, вцепился в горло. И, вырвав наружу все жилы, бросился на второго. Тот женщину поймал за голову. Большего не успел. Оглянулся на хрип. И тут же собака сшибла самого. Больше он ничего не увидел…

Приехавшая на место происшествия милиция долго допрашивала фартового. Тому деваться было некуда. Впервые в жизни пришлось сказать всю правду. Те в область позвонили. А через несколько дней решено было заменить реальное отбытие срока условным, ввиду вновь возникших обстоятельств…

Теперь Фингал искал работу. Чтобы семью кормить. Жена два дня назад родила ему сына…

Но ни днем, ни ночью не разлучался Фингал с Джеком.

Английский бульдог… Кто мог предположить, что эта собака спасет жизнь фартовому и его женщине?

Тонька смотрела на собаку с восхищением. Пес, а в людях толк знает… Ему до прошлого нет дела. Будущее семьи спас. Без навара и доли, зная нового хозяина совсем немного.

— Магарыч принес я Ваське. Не за Джека! Этому — цены нет. За себя! За кента, какого найти помог. Мне даже лягавые завидовали! Мы с ним нюх в нюх теперь канаем. Хочу теперь и ему найти подругу. Чтоб тоже семейным был. Да и спокойней будет, когда моих такая ж вот псинка беречь станет…

Фингал, как потом рассказывали ханыги, действительно привел в дом второго бульдога.

Пытались фартовые достать откольника в темных переулках, на пустынных улицах. Но… Ни разу им не повезло. Дважды едва унесли ноги. Дважды, торопливо подхватив захлебывающегося кровью кента, уносили подальше от собаки, огласки, погони.

Тонька, изредка встречая Фингала, завидовала ему. Вот ведь не упустил свое. Не просто завязал с ворами, а и семью завел. Работает. На нефтепромысле оператором. Будто никогда в «малине» не был. Ни с кем из прежних не общается. Все у него заново. И только у нее вся жизнь кувырком, вздыхала баба, понимая, что ей свой век придется доживать в одиночестве…

Тонька не часто задумывалась над этим, пока могла навещать Тимофея. Но к тому внезапно заявился из Иркутска сын. Вначале сказал, что в отпуск приехал — отца навестить. Но шло время, а возвращаться на материк человек не собирался.

Тонька, навестившая старика неделю назад, поняла, что ее приходы неуместны. Старик уже не одинок. О нем есть кому позаботиться. И хотя Тимофей просил не забывать его, баба, узнав, что сын старика не собирается возвращаться в Иркутск, решила не навещать Тимофея.

Жизнь Тоньки стала однообразной и скучной. С утра и до вечера — работа. Потом — одиночество в квартире. Правда, у нее появились свои увлечения. Она коллекционировала всякие редкие вещицы, которые находила на свалке. Вначале отбирала лишь те, которые могли пригодиться в хозяйстве. Потом все, что приглянулось. Но вскоре в квартире, как в ломбарде, негде было повернуться от всяких безделушек.

Музыкальная шкатулка — чей-то фронтовой трофей, вывезенный из Германии, выброшен за старость. Тонька подобрала. Зачем? Сама не знала. Запыленные, грязные оленьи рога, служившие вешалкой и светильником, надоели хозяину своей неопрятностью. Тонька не прошла мимо. Старинные часы с боем привезла к себе. Ремонтировавший их мастер сказал, что эти часы, наверное, первому русскому царю в подарок преподнесены. Но все ж оживил. Запустил часы.

Статуэтки, фигурки заполнили все полки. Они стояли на окнах и на комоде, на столе и даже на сундуке. Тонька любила их, разговаривала с каждой, когда тоска и одиночество становились невыносимыми.

Вот так в один из выходных, протирая их от пыли, вдруг услышала звонок в дверь. Уверенная, что кто-то из старых приятельниц Сезонки решил навестить ее, Тонька открыла дверь в халате, даже не застегнув его на груди.

— Здравствуйте! — стоял на пороге сын Тимофея — Михаил. Он оглядывал бабу с ног до головы, ожидая, когда она пригласит его в квартиру.

Тонька растерялась. За все годы порог этой квартиры лишь однажды переступил часовой мастер. Но и тот, отремонтировав часы, ушел тут же.

«А этому что здесь надо?» — вертелся вопрос на языке. Но впрямую не стала спрашивать. Впускать не торопилась. Михаил, устав топтаться у двери, спросил робко:

— Войти можно?

Баба приоткрыла дверь пошире. Впустила гостя, не понимая, что ему тут понадобилось.

— Оторвал вас от дела? — Гость увидел вымытые, но не обтертые статуэтки. И, рассмотрев лишь некоторые, сказал: — Да у вас тут целый музей! От Афродиты до Будды! Откуда такая коллекция? — спросил, восторгаясь.

— Откуда ж? Знамо дело — со свалки!

Глаза Михаила округлились:

— Шутите? Кто ж такое выбросил?

Тонька не ответила, ждала, когда Михаил уйдет. Но тот не торопился.

— Отец мне много говорил о вас. Скучает. Что ж забыли старика? — Он крутил в руках маленькую фигурку танцующей собачки из лакового дерева. И, не дождавшись ответа на вопрос, сказал: — А знаете, вот эта собачонка из Южной Америки. Амулетом была кому-то. Хорошая работа…

— Может, чаю попьете? — предложила Тонька. О Южной Америке и амулетах баба не имела ни малейшего представления.

— Интересно! А как вот эта фигурка Будды попала в Оху, да еще на свалку угодила? — показывал Михаил толстощекого бронзового человечка, сложившего руки так, будто что-то приказать хотел. Тонька звала его паханом за его позу и толстое самодовольное лицо. — Это фигурка из Китая. Очень старинная, ценная. Аналогов почти нет. Работа старых мастеров, — стал рассказывать о Будде, будто тот был родным братом.

Тонька вначале слушала вполуха, все ждала паузу, чтоб намекнуть гостю на конец визита. Но потом заслушалась. Забыла. И удивлялась, откуда Михаил знает так много о ее вещах? А он взял со столика фигурку черной кошки.

— Вот это — настоящее сокровище! Знаете, это — черная пантера из черного агата! А глаза! Вы обратили внимание? Из сердолика! Эта пантера — культовая реликвия индейцев…

— С Сезонки, что ль? — рассмеялась баба.

— При чем Сезонка? Черная пантера, по верованию индейцев, изгоняет из дома болезни и злых духов. Ее владельца никто не сможет ни сглазить, ни убить.

— А я ее кошкой считала! Так и звала Муркой! — призналась Тонька.

— Вот этот медведь из красного дерева сделан в Индии. Символ здоровья и силы. Его больным под подушку кладут. Чтоб отогнал хворь. А та статуэтка из белого мрамора — Диана, богиня и покровительница всех охотников. У нее в руках лук. А за поясом — стрелы. Но это не шедевр. Как и Аврора — богиня любви. Вот эта! Таких много было завезено в Россию до революции. Дешевые поделки — создающие определенный комфорт и настроение у мещан.

— Откуда вы о них столько знаете? — удивилась Тонька, оглядев безделушки.

— Это — моя профессия. Я — археолог. Занимаюсь раскопками.

— Значит, тоже на свалках промышляете? — обрадовалась Тонька. Но вскоре ей пришлось краснеть за свою дремучесть.

— Интересная у вас работа! — вырвалось у Тоньки. — Весь мир повидали, всю землю объездили. Не то что я, никуда из Охи не отлучалась.

— Где уж там счастье? Оно, как оказалось, однобоким было. Проглядел его. Упустил. Не всем, Антонина, по плечу разлуки. Женщины не умеют ждать. И даже короткое расставание бывает трагедией, — загрустил гость.