В спецслужбах трех государств

Против России, кроме традиционно западных спецслужб, в тот период стали вести разведывательную деятельность ряд стран, которые при существовании СССР не помышляли о подобных акциях — резидентуры государств Балтии, Ближнего Востока. После распада стран Варшавского договора и содружества стран социалистического лагеря стали проявлять активность спецслужбы стран Восточной Европы. Наглядно было видно увеличение фактов проникновения в российские регионы эмиссаров мусульманских государств, играющих на национально-религиозных чувствах верующих.

Доминирующим фактором в деятельности ранее дружественных СССР разведывательных сообществ Польши, Венгрии, Румынии стало их явное стремление интегрироваться в блок НАТО, а разведслужб стран Балтии — получать информацию о воинских и военно-морских силах, планах российского руководства по отношению к бывшим союзным республикам: Литве, Латвии, Эстонии. Правительства указанных государств с помощью американских советников стали создавать собственные спецслужбы — департаменты разведки и контрразведки, службы защиты конституции.

Федеральная служба контрразведки образовывалась на новой организационно-штатной структуре. Численность личного состава сокращалась вдвое, чем в МБ, и устанавливалась в количестве 75 тысяч человек, включая научные, технические, медицинские вспомогательные службы, и это — на всю страну. Ведь ФСК — это не только центральный аппарат, но и органы управления в более чем восьмидесяти субъектах Российской Федерации.

Функция ведения предварительного следствия и представляющее ее следственное управление упразднялись; «Лефортово» и имевшиеся на местах изоляторы предварительного заключения передавались в другие ведомства; мобилизационно-эксплуатационное управление по обеспечению жизнедеятельности руководства страны на особый период (бывший 15-й главк) переходило в подчинение Администрации Президента РФ.

Из ФСК были выделены в самостоятельную структуру Пограничные войска, против чего я протестовал особенно резко.

Надо прямо сказать, что любые изменения в системе органов государственной безопасности, сокращение или увеличение полномочий, перестановки кадрового состава всегда носят болезненный характер. Эти реформы отражаются на общей эффективности работы, морально-психологическом состоянии личного состава. Отрицательные последствия зачастую бывают непредсказуемыми, непредвидимыми и финансово-затратными.

В сложившихся условиях трудно решаемыми становились определение государственной линии и оперативных задач в деле обеспечения безопасности страны, подготовка и рациональная расстановка кадров. Не всякий сотрудник, даже самый подготовленный, может быстро освоить новое направление деятельности. Специфика оперативной работы многообразна, в подразделениях органов госбезопасности работают специалисты разносторонних знаний и сотен профессий. Даже имея прекрасную подготовку, вершин разведывательного или контрразведывательного мастерства достигали немногие. Поэтому создание структуры государственной безопасности страны требует и времени, и серьезных профессиональных знаний, и навыков оперативного состава, а также умелого руководства.

Лишение волевым порядком ФСК права ведения следствия повлекло за собой передачу уголовных дел (свыше двух тысяч) в органы прокуратуры. Для ведения таких дел стали срочно создаваться специальные отделы в военной прокуратуре, куда перешла небольшая часть следователей. Большинство следователей органов госбезопасности отказались переходить в штаты прокуратуры или МВД, предпочли уволиться. Все это отрицательно сказалось на дальнейшем ведении следствия, многие уголовные дела, находившиеся в компетенции и производстве органов безопасности, не были доведены до логического конца или элементарно загублены. Получалось, как всегда в России: ликвидировали в ФСК и вынуждены параллельно создать в прокуратуре или в МВД. В президентском окружении находились советники, которые считали, что следствие в органах госбезопасности не нужно, так как оно осуществляло репрессивные функции во времена культа личности, прославилось в борьбе с диссидентами.

Однако в ноябре 1994 года задачи следствия вновь вернулись в ФСБ с мотивировкой «для повышения эффективности борьбы с преступностью, быстрого и полного раскрытия преступлений». Трудно объяснить, какая государственная целесообразность при создании ФСК требовала ликвидации следствия, чтобы через короткое время снова восстановить.

Я начинал свою профессиональную деятельность следователем в прокуратуре, а следствие там было на порядок выше, чем в КГБ; будучи начальником Дежурной службы КГБ СССР, создавал и отвечал за организацию работы оперативно-следственных групп в составе следователя, двух оперативных работников, специалистов-взрывотехников, прикомандированных к Дежурной службе. Эти группы трудились круглосуточно, выезжая на места происшествий, имели специальные технические оперативно-следственные средства и реальную возможность, вплоть до самолета, в самое короткое время вылететь в любой уголок страны для проведения расследования.

При устранении следствия сущность ФСК как структуры приближалась к типичным спецслужбам, служба контрразведки переставала быть правоохранительным и, главное, карательным репрессивным органом.

Непрерывные изменения задач спецслужб, их дробление и последующее объединение нарушили систему обеспечения безопасности в самое сложное и тяжелое время развала СССР и становления новой России. Можно предположить, что таким образом осуществлялся поиск путей совершенствования деятельности спецслужб, оправданный и естественный при рождении российской государственности. Однако часто это были политически мотивированные шаги, направленные на уничтожение существовавшей в советское время слаженной системы безопасности и чекистских кадров, которые проходили переаттестацию через многочисленные «комиссии по благонадежности», выводились за штаты при каждой реорганизации и оставались без работы до очередного назначения и переназначения. Спецслужба постоянно, целенаправленно и сознательно разрушалась, реорганизовывалась, что создавало условия для разграбления страны, всесилия коррупционной чиновничьей власти.

В 1993 году при отстранении от должности Баранникова из Министерства безопасности в подчинение Службы охраны Президента были переданы специально предназначенные для борьбы с террором спецподразделения «Альфа» и «Вымпел». Этим решением Президента органы госбезопасности фактически были разоружены, а в штатах ФСК вообще каких-либо специальных вооруженных подразделений не предполагалось. На заседании Совета безопасности в октябре 1993 года во время обсуждения вопроса о применении силовой составляющей в разрешении конфликта вокруг Белого дома мною было заявлено об отсутствии в МБ военизированных подразделений.

Следует отметить, что все организационные и штатные изменения проводились в спецслужбах по указам Президента. При этом серьезно нарушалось федеральное законодательство, так как основная компетенция органов государственной безопасности должна определяться только законами.

Одновременно под маскировкой внедрения цивилизованных методов работы наблюдалось усиленное стремление насаждать западные ориентиры. Из-за бугра российской верховной власти шли рекомендации о необходимости проведения люстрации в отношении сотрудников органов госбезопасности советского периода с целью «коренного реформирования» российских спецслужб, приобщения их к стандартам западных стран. Конгресс США рекомендовал скорректировать деятельность российской контрразведки таким образом, чтобы ограничить или не осуществлять вовсе контроль за пребыванием и передвижением дипломатического корпуса по территории страны. Посол США Страус (это ему передавалась документация по расположению технических средств в здании американского посольства) в беседе со мной предлагал не «шпионить друг за другом, не вербовать людей из моего посольства». Мой ответ американскому послу: «Мы можем дать обещание пойти на этот шаг, если спецслужбы США прекратят вести разведывательно-подрывную работу против российского государства; тогда и мы не будем вербовать садовников и гувернанток в американском посольстве». После словесного обмена мы оба от души рассмеялись, так как понимали, что подобное для обеих сторон были нереальным.

Государственный секретарь ФРГ Шмитбауэр, курировавший деятельность своих спецслужб, в переговорах предлагал меньшее зло: не работать друг против друга «агрессивными методами, особенно техническим проникновением в дипломатические и жилые помещения, где проживают немецкие граждане».

А сколько оказалось западных советников в коридорах российских министерств, и все они проявляли теплую, прямо-таки сердечную заботу о будущем России. В этот период не без влияния и подстрекательства таких господ принимались многие судьбоносные для страны решения, к чему можно отнести и ликвидацию Министерства безопасности. Спасибо Всевышнему, что избавил меня от подобных консультантов из числа иностранцев или советников типа Буковского — Калугина, как у последнего председателя КГБ СССР Бакатина.