В спецслужбах трех государств

Возвращаясь к разговору у Ельцина, я высказал мнение, что Казанник может быть успешным министром юстиции, эта должность в те дни оставалась вакантной. Хочу быть правильно понятым: я не был против него — порядочного, честного, открытого, смелого. Просто я всегда высоко ценил значимость статуса генпрокурора государства.

Казанник был назначен Президентом на должность генерального прокурора России. Я не мог предугадать, что в тяжелый период истории страны я разделю с ним одинаковую судьбу.

Казанник, независимый, не погрязший в коррупции и сомнительных связях, полагал, что Ельцин действительно стоит на позициях закона и болеет за государственные интересы. Но реальность резко разошлась с его предположениями. «Я понял, что ошибался, но прозрение далось тяжело. Как только я стал генеральным прокурором, начались попытки вмешательства в деятельность прокуратуры. Президент лично присылал резолюции, где было написано: такого-то прокурора немедленно убрать и срочно доложить. Ни одну из них я не исполнил. Служить надо было закону, а не Ельцину, а это большая разница».

На самом деле Ельцин возвратил старый долг Казаннику. Когда на Съезде народных депутатов шло формирование постоянно действующего Верховного совета СССР, то Ельцин, гонимый в то время, не был избран в его состав. Тогда Казанник совершает непредсказуемый для депутата поступок: он демонстративно передает свое место и мандат члена Верховного совета в пользу Ельцина. Страна в прямой телепередаче со съезда увидела этот необычный шаг Казанника. Кто-то воспринял его с восхищением, кто-то с осуждением. Но страна запомнила неординарного депутата, уступившего свое место другому.

25 февраля 1994 года Государственная дума объявила амнистию участникам событий августа 1991 и октября 1993 годов в целях «национального примирения, достижения гражданского мира и согласия». Все обвиняемые подпадали под действие принятого закона об амнистии. На применение акта амнистии требовалось личное согласие подследственных лиц. Амнистия — это не оправдание от предъявляемых обвинений в совершении уголовно-наказуемых действий. Акт амнистии арестованных государственных деятелей — членов ГКЧП и «защитников» Белого дома — можно расценивать по-разному: соглашаться, возмущаться, критиковать как с политической, так и правовой стороны. Но важно то, что в тех исключительно сложных условиях милосердие закона касалось судеб конкретных лиц и сочеталось с меморандумом о согласии, приоткрывавшим путь к национальному примирению правых и левых сил, всего общества.

Выполнение требований закона об амнистии встретило жесткое сопровождение со стороны президентских структур власти. Уголовное производство в отношении членов ГКЧП и арестованных после октябрьских событий 1993 года должностных лиц велось специальной группой Генпрокуратуры. В расследовании дела участвовало до 30 наших оперативных работников. Из ближайшего окружения Ельцина, Администрации Президента (Филатов) и даже Службы охраны (Коржаков) исходило недовольство думским решением, предпринимались попытки повлиять на руководство прокуратуры и силовых ведомств. Со ссылками на указания Президента они требовали любыми путями не выпускать из следственных изоляторов содержащихся под арестом узников событий августа 1991 и октября 1993 годов. От некоторых шли интеллигентные советы на время потерять ключи от тюремных камер, ибо Президент готовится снова разогнать прокоммунистическую Думу. Мой ответ был таков: «Следственный изолятор «Лефортово» не колхозный амбар, где можно потерять ключи. В него входят и выходят с печатью прокурора или суда, а не руководства спецслужбы». Я объяснил высокопоставленному чиновнику из Администрации Президента, что «Лефортово» передан из ФСК в подчинение другому правоохранительному органу, пусть туда и обращается. Последовала быстрая необычная реакция. Спустя несколько часов из Администрации поступил срочный пакет, в котором, к удивлению, я обнаружил президентское решение об обратном возврате «Лефортово» в подчинение ФСК. Но ведь это не соответствовало принятому Положению о ФСК! Службе контрразведки запрещалось проводить процессуальное расследование и, соответственно, иметь следственные изоляторы!

Такие манипуляции наглядно продемонстрировали то, как в политическую баталию пытаются втянуть ФСК, недавно созданную спецслужбу, которая имела иной правовой статус: у нее было отнято право на ведение следствия и владение следственными изоляторами. В этом же секретном пакете оказалась служебная записка, в которой принятый Государственной думой закон об амнистии трактовался как не имеющий юридической силы. Разъяснялось, что депутатский корпус вторгался в полномочия Президента и этот закон можно было не выполнять. Более того, к указанной записке прилагалась резолюция Ельцина: «Казаннику, Голушко, Ерину: руководствоваться данными разъяснениями». Генпрокурору и министрам давались странные, с точки зрения административно-правового понимания, обязательные к исполнению «разъяснения» по применению закона. В данном случае можно согласиться с консультантом ЦРУ Д. Саймсом, который подметил, что в России процесс принятия чиновниками решения — это нечто среднее между президентской республикой и императорским двором. И очень часто безответственные люди, не несущие личной ответственности, имеют не только доступ к Президенту, но и становятся его доверенными.

А. Казанник, как никто другой, давал справедливую оценку таким людям, которые от имени Президента правили бал и вымучивали «разъяснения», запрещающие выпускать людей на свободу по закону об амнистии, принятому Госдумой. «…Вся команда Президента, как я убедился, формировалась не по профессиональным и личностным качествам, а только на принципах личной преданности. Поэтому эти люди, по существу, находятся в состоянии сговора, а если хотите, даже заговора. Поскольку эти люди подбирались на таких принципах, то, разумеется, сложилась определенная устойчивая группировка. И они тесно спаяны, я бы даже сказал, слиты кровью событий октября 1993 года. Этих людей уже поистине водой не разольешь… Поэтому они держатся за Президента, как пассажиры в автобусе держатся за поручни, чтобы не упасть».

Мне звонил начальник следственного изолятора «Лефортово» с просьбой разъяснить, как ему действовать, так как с разных сторон следуют категорические указания: из прокуратуры приказывалось немедленно, как предписывалось думскими документами, выпускать арестованных; из президентской Администрации — не исполнять закон об амнистии, не выпускать. Я решил посоветоваться с заместителем генерального прокурора Гайдановым, руководившим следственной частью прокуратуры. Вот как он передает состоявшийся между нами разговор:

— Олег Иванович! Что делать? У меня указание Президента!

Я понимаю, Николаю Михайловичу несладко. Всего четыре месяца назад за неповиновение Президенту и участие в октябрьских событиях арестован его предшественник Баранников. Положение министра, как говорится, хуже губернаторского.

— Сочувствую, Николай Михайлович, но ничем помочь не могу. Каждый должен исполнять свой долг. Мы свое отыграли, СИЗО у Вас, документы тоже. Мне бы не хотелось составлять акт об отказе принять к исполнению документы об освобождении из-под стражи.

— А как в изоляторах МВД, — вдруг меняет тему министр, — исполняют?

— Пока проблем нет, — отвечаю. — Начали исполнять. (А сам думаю: в МВД на тебя будут оглядываться…)

Совместно с работниками Генеральной прокуратуры была исполнена процедура амнистии, выполнены требования закона. Освобождались на свободу арестованные высшие должностные лица. Вместе с ними (трагедия и фарс наших дней, вошедшие в новейшую историю) на следующий день освобождены от занимаемых должностей генеральный прокурор и директор службы контрразведки России.

«И Голушко Николай Михайлович со своими чекистами — молодцы. Потом узнаем, какую цену он заплатил за приверженность закону. Но это — завтра. А сегодня телефонное право посрамлено, и закон торжествует», — подводил итоги нашему профессиональному разговору прокурор Гайданов, кстати, работавший в казахстанских краях. Я, правда, узнал об этом недавно.

Уходили мы с Казанником с занимаемых должностей по-разному. Он смело бросился на амбразуру, сделал ряд публичных заявлений в средствах массовой информации об оказываемом на него давлении президентских структур не освобождать из следственных изоляторов лиц, подпадающих под акт амнистии. Он выстоял и исполнил закон. Его поддержали заместители генерального прокурора, подавшие в отставку. Коллектив прокуратуры проводил отправленного Президентом в отставку Казанника стоя.