В СССР я повидал все

Во время одного из посещений той столовой я наблюдал интересную сцену. Трое студентов техникума родом из города подошли к студенту родом из деревни и попытались его избить. Но этот парень двумя короткими, но резкими, ударами нокаутировал двоих противников, а третий убежал с криком:

– Мы еще с тобой встретимся!

Вообще в городе между местными ребятами и приезжими из деревни существовала непримиримая вражда. Деревенских парней называли «коблами» и часто били их. Коблы, естественно, отвечали городским тем же.

Кроме того, в городе существовала также непримиримая вражда между разными его районами. Борисоглебск был основан в 18-ом веке как пограничная крепость. Он состоял из двух слобод – Солдатской, где жили солдаты, и Станичной, где жили казаки. Эти слободы сохранились до советского времени, и к ним добавились еще три новые – Центр (центр города), Кавказ (район, прилегающий к центру города) и Ворово (район, где жили цыгане). Вечерами молодые ребята из какой-нибудь слободы собирались в огромную шайку и шли в другую слободу, где они жестоко избивали всех, кто попадался под руку. Милиция была бессильна бороться с этим. Ходили слухи, что Борисоглебск по уровню хулиганства занимает второе место в СССР после Ростова-на-Дону.

После смерти бабушки в моей жизни произошли крутые перемены. Это сильно отразилось на моем характере. Все эти изменения во мне были сразу замечены окружающими людьми. Многие говорили мне:

– Что с тобой случилось? Ты стал каким-то другим. Ты стал намного хуже. Какая-то чернота так и прет из тебя.

И учителя перестали ставить мне пятерки. Основной моей оценкой до конца школы стала тройка. С одной стороны, это было положительным фактором – моя жизнь стала легче и беззаботней.

Наша школа считалась лучшей в городе. В ней училось много детей, родители который были представителями советской элиты – различные начальники и партийные боссы. Но в каждом классе (начиная с пятого) было 5-6 учеников противоположной категории – детдомовцы. Они были одеты в грязное тряпье, издавали неприятный запах и отличались плохим поведением. Насильственное совмещение в одном классе детей различных социальных категорий, являлось очередным преступлением Советской власти. Это было откровенным надругательством как над городскими, так и над детдомовскими ребятами.

Все ненавидели детдомовцев и избегали контактов с ними. Все, кроме меня. Я подружился с ними, старался быть с ними ласковым и заботливым. Изредка я приводил их домой. Мать кормила их и давала им мелочь на мороженное. Эти ребята отвечали мне если не любовью, то некоторым уважением. Детдомовцы часто воровали у городских ребят разные вещи. У меня украли только один раз, но на другой день, узнав, что это моя вещь, немедленно вернули.

Детдомовцы научили меня бесплатно проходить в городской кинотеатр «Победа». Благодаря этому я в тот период посмотрел много хороших фильмов, в том числе и фильмы для взрослых.

Происходило это так. Мы заходили во двор жилого дома, который соседствовал с кинотеатром. Перелазили через забор и оказывались во дворе кинотеатра. Существовало несколько способов, чтобы попасть внутрь кинотеатра. В начале мы делали это через служебную дверь, расположенную в фойе. Как правило он не замыкалась. Но однажды служащие кинотеатра нас поймали на этом, и дверь стала замыкаться.

Потом мы стали проникать в кинотеатр в тот момент, когда после окончания сеанса открывались выходные двери, и народ начинал валить на улицу. Беспрепятственно проникнув внутрь, мы сразу же заходили в туалет. В подходящий момент мы выходили из него в фойе.

Самый наглый способ заключался в том, что мы заходили в кинотеатр непосредственно через будку киномеханика. Во дворе была лестница, ведущая в эту будку. Мы поднимались по ней и украдкой пробирались за спиной киномеханика к другой лестнице, которая вела в фойе.

Таким образом, со всеми детдомовцами у меня сложились прекрасные отношения, что давало мне некоторые преимущества перед остальными городскими детьми. Я этим пользовался с нескрываемым удовлетворением.

Но однажды в отношении с одним детдомовцем у меня возникла серьезная проблема. Случилось так, что в детдом перевели из детской колонии воспитанника по фамилии Леонов. В колонии он сидел за убийство. Действительно, это был настоящий зверь. Только один вид его лица внушал окружающим страх перед ним – даже сами детдомовцы его боялись. Его определили учеником в наш класс, хотя он был на много старше нас.

Он сразу начал избивать всех в подряд, кто попадался ему под руку. Бил в лицо, живот и другие места. Удары наносил руками и ногами. Жертвами его выходок были как мальчики, так и девочки. Учителя знали об этом, но страх перед ним был настолько силен, что они не пытались предпринимать что-либо против него.

Один раз я увидел, как он с силой ударил кулаком в живот мою подружку детства Свету Романову. От боли Света опустилась на колени и зарыдала. Несколько раз он хамил и в отношении меня. Но я не решался дать ему сдачи. Тем не менее, ненависть к этому типу у меня росла с каждым днем.

Однажды прозвенел звонок на урок, и мы, как принято, встали у своих парт в ожидании учителя. Вошел Леонов и, проходя мимо меня, сильно толкнул меня руками. На этот раз я все-таки решил драться с ним. Развернувшись, я ударил его по лицу. От неожиданности Леонов оцепенел и как-то неуверенно ударил меня. В этот момент я почувствовал уверенность в себе и начал избивать его, нанося удары правой и левой рукой по его ненавистному лицу. В классе было много мальчиков, которых он обидел, но не один из них не присоединился ко мне – настолько непреодолим был их животный страх. Вошла учительница и, увидев, что я бью Леонова, удалила меня из класса.

После звонка ко мне стали подходить все, кто видел эту драку – как городские, так и детдомовские мальчики. Они выражали свою восхищение мной и говорили, что стоят на моей стороне. Подошел и сам Леонов. Он с угрозой произнес:

– Я поговорю с тобой после уроков.

Конечно, я со страхом ждал этого разговора, но не убежал. После уроков я подождал Леонова на школьном дворе. Когда он вышел, я молча подошел к нему. Я ожидал от Леонова жестокой расправы за то, что я надавал ему по морде на глазах у всего класса. Но он спокойно сказал мне:

– Да, ты смелый парень. Я бы мог спокойно тебя убить, как я это делал с другими. За это я сидел в колонии. Но тебя я уважаю. Я не больно тебя ударил?

Я ответил:

– Нет.

И мы расстались как бы друзьями. Через несколько дней на вечере в школе №2 Леонов зарезал двух парней. После этого мы его больше не видели.

Многие детдомовцы, учившихся в нашем классе, были гораздо старше нас. Они практически не учились, а просто присутствовали на уроках. Учителя старались не вызывать их к доске. Однажды учительница биологии рискнула вызвать одного такого старичка к доске и попросила его рассказать о трутнях. С серьезной физиономией он отвечал:

– Трутни ничего не делают. Они только сделают пчелу и все…

И он показал характерным жестом, как трутни «делают» пчелу. В классе поднялся хохот. Учительница покраснела и растерялась. Не зная, как реагировать на происходящее в классе, она неестественным голосом произнесла:

– Что вы смеетесь? А вы знаете, что все беременные женщины едят штукатурку со стен?

Хохот в классе стал еще сильнее. Несчастная учительница выбежала из класса.

Одно время я сидел с девочкой по имени Люба. Ее родители отнюдь не принадлежали к советской элите – они были даже не в состоянии ее одевать и обувать. Два раза какие-то сердобольные люди, узнав про это, сбрасывались и по дешевке покупали Любе пальто и ботинки.