В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

Возражений ниоткуда не последовало. Гальдер уже много раз протестовал против необычного порядка эшелонирования на начальном этапе наступления, против широко расходящихся направлений последующих ударов и, самое главное, против чрезмерной ширины и глубины запланированных наступательных действий. Теперь, когда все мы стояли в том кабинете, дискомфорт, который он испытывал, ощущался почти физически. Видимо, это тоже послужило причиной того, что адъютант Гитлера появился на следующий день в кабинете Гальдера в лагере Ангербург, чтобы еще раз выразить недовольство «явным отсутствием доверия к фюреру». Шмундт, кажется, сказал, что надо заставить армейских штабных офицеров обрести гораздо большую уверенность в величии Гитлера и что они должны быть всегда готовы следовать ходу его мыслей и соглашаться с ним. Гальдер по опыту знал, что невозможно укрепить уверенность в других, если не готов демонстрировать ее сам; подозрительное отношение со стороны Гитлера давно уже было известно Генеральному штабу вплоть до самых его низов. Через несколько недель Гальдер записывает в своем дневнике: «Опять в ОКВ [что, конечно, означает – в ближайшем гитлеровском окружении] чувствуется большая ненависть к Генеральному штабу» [186] .

186

Дневник Гальдера, 29 марта (и его личные воспоминания) и 24 июня 1942 г. «Дело несчастного Райхеля», которое несколько раз упоминается в дневнике до 24 июня, связано с историей о сбитом самолете, перевозившем (вопреки многократным указаниям) «важнейшие приказы» относительно этого удара, попавшие, видимо, в руки противника» (20 июня).

Йодль, должно быть, принял активное участие в разработке гитлеровских оперативных планов. Тем не менее несколько недель спустя даже он в разговоре с полковником Шерфом, «военным историком» Гитлера [187] и полностью его сторонником, заявил, что «ввиду сокращения личного состава в группах армий «Центр» и «Север» операция «Голубой песец» (таково было в то время ее кодовое название) [188] очень рискованна, если русские начнут решительное наступление на Смоленском направлении». Однако он добавил, что «сомневается, что у русских хватит для этого сил и мужества. Фюрер согласен с ним, что в результате германских операций на юге русские войска автоматически (sic) будут оттянуты на это направление» [189] .

187

17 марта Гитлер присвоил Шерффу новый титул: «уполномоченный по составлению истории войны». Одновременно ему было приказано взять на себя и военную историю сухопутных сил. Шерфф всегда присутствовал на ежедневных совещаниях, хотя его канцелярия находилась в Берлине. Запись в дневнике Геббельса 5 мая 1942 г. показывает, что произошло дальше:

«Подполковник Шерфф прислал мне из полевой ставки коллекцию цитат о характере гения из высказываний ряда великих людей в истории Германии. Замечательная работа. Шерфф вручил это Гитлеру в качестве подарка ко дню рождения (20 апреля). Если посмотреть на эти цитаты в свете нынешней ситуации, то они самые утешительные. В целом же они почти равнозначны апофеозу фюрера. Невозможно представить себе лучшее оправдание его характера, личности и метода его работы».

188

5 апреля Гитлер изменил первоначальное кодовое название «Зигфрид». После «Барбароссы» он несколько стеснялся совмещать великие имена из немецких легенд и истории Германии с неопределенностью результатов военных операций. 30 июня это кодовое название было заменено на «Брауншвейг», на сей раз из опасения, что оно стало известно противнику.

189

Из военного дневника Шерффа, 18 и 26 апреля 1942 г.

Йодль, по своему обыкновению, ни разу не обсудил эту тему подробно ни со мной, как со своим заместителем, ни со своим штабом; он никак не высказался; он просто дал нам указание издать в обычной форме директиву ОКВ, резюмирующую предложения сухопутных войск в том виде, в котором они были представлены и одобрены Гитлером 28 марта. При сложившихся обстоятельствах штаб приложил особые усилия к тому, чтобы свести содержание директивы к «задачам» и исключить все ненужные ограничения на действия ОКХ. Результат оказался прямо противоположным ожидаемому. Гитлер ухватился за возможность продемонстрировать, как он понимает свою роль главнокомандующего сухопутными войсками. Когда 4 апреля Йодль показал ему «проект», он заявил, что «переделает эту директиву сам». На следующий день его «историк» комментировал с нескрываемой гордостью: «Фюрер внес радикальные изменения в проект директивы № 41 и включил в него важные куски, которые написал сам. В частности, раздел, касающийся главной операции, был полностью переделан фюрером» [190] . В результате такого труда 5 апреля появился документ [191] ; он был длинным и изобиловал повторениями; оперативные распоряжения шли в нем вперемешку со всеми известными правилами стратегического искусства; он был непонятным в целом и усложненным в деталях; термины и формулировки в нем были такие, что разницу между ним и обычным документом германского Генерального штаба, плодом знаний и опыта, заметил бы даже штатский.

190

Военный дневник Шерффа, 4 и 5 апреля 1942 г.

191

В тот же день вышел приказ ОКВ, подписанный Кейтелем, со строжайшими инструкциями относительно секретности целей наступления.

В директиве говорилось, что должны быть задействованы «все имеющиеся в распоряжении» наших европейских союзников вооруженные силы и что в предыдущие недели Кейтель по указанию Гитлера посетил несколько столиц. Ему удалось заставить итальянцев и венгров направить на Восточный фронт по полноценной армии, а румын прислать еще две армии в дополнение к тем соединениям, которые уже находились там. Штаб оперативного руководства ОКВ не имел отношения ни к этим поездкам Кейтеля, ни к подготовке к ним; точно так же, за исключением некоторых административных вопросов, подписанные в итоге важные дополнительные соглашения не коснулись и ОКХ. В этом случае не было обмена личными письмами между Гитлером и главами государств или правительств; Гитлер просто объявил после этого, что контингенты союзников будут сосредоточены в своих собственных зонах ответственности под началом собственных командующих. Венгры и румыны, хотя и выступали на стороне Германии, были заклятыми врагами; поэтому, когда для них устанавливались участки фронта (распоряжение от 5 апреля), было поставлено условие (в завуалированной форме) держать их на большом расстоянии друг от друга, втиснув между ними итальянцев. В основном перед союзниками ставились только оборонительные задачи, и их части усилили германскими резервами для контрнаступления и, самое главное, германскими противотанковыми частями. Это был первый случай, когда от союзников потребовали совместных усилий на сплошной линии фронта; руководящий принцип Гитлер изложил тогда на одном из инструктивных совещаний: «Секрет, как заставить наших союзников удержаться на нем, состоит в том, чтобы представить им доказательство фанатичной преданности союзу» [192] .

192

Военный дневник Шерффа, 5 июня 1942 г.

Следующие два месяца были заняты победоносной кампанией в Крыму, завершившейся захватом Севастополя, возвращением Харьковской области и окончательными приготовлениями к операции «Голубой песец». Что касается штаба оперативного руководства ОКВ, то мы вернулись к тому состоянию, которое было знакомо нам прежде; другими словами, кроме сбора ежедневных докладов об обстановке, нас почти не задевали эти великие военные победы. Исключением из правила был, разумеется, генерал Йодль; он, как и Гитлер, не делал особых различий между проблемами, касавшимися вермахта в целом, и теми, что касались сухопутных войск. В результате, явно этого не осознавая, он все больше отделялся от собственного штаба. Вместе с ним офицеры из зоны 1 образовали собственную группку, их связывало то, что они всегда находились в компании друг друга – на службе, за едой, на обязательных вечерних «обедах за общим столом» и, последнее, но не менее важное, – в обществе доброго гения. Кроме Шерффа, к ним вскоре примкнул и генерал Буль, начальник штаба сухопутных войск, прикомандированный к штабу ОКВ; он быстро научился обходить Кейтеля и установил прямые контакты с Гитлером. С 13 апреля 1942 года еще одним членом этого кружка стал постоянный представитель главнокомандующего кригсмарине при полевой верховной ставке, в то время вице-адмирал, Кранке. Все эти офицеры вместе со своими личными заместителями и адъютантами входили в штат зоны 1.

Разделение верховной ставки на «главную» и «вспомогательную» оставалось и на новом месте в украинской Виннице, где она разместилась примерно в это же время. Единственным офицером из зоны 2, которого помощники Гитлера включили в списки, был полковник Момм, который опять отлично справлялся со своей работой, оказывая внимание каждому от генерала до рядового.

Театры войны ОКВ

Одной из самых неотложных задач штаба оперативного руководства ОКВ была реорганизация системы командования на так называемых театрах войны ОКВ с целью подчинить каждый из них одному командующему. Такая форма организации была очевидной для руководства совместными операциями с участием разных видов вооруженных сил; кроме того, к 1942 году война приняла такой мировой масштаб, что для верховной ставки было бы нереально и ошибочно пытаться управлять по-другому, кроме как «ослабив поводья», то есть издавая директивы общего характера по оперативным вопросам. В любом случае штаб оперативного руководства ОКВ был столь малочисленным, что нам казалось необходимым передать большую часть полномочий командующим этими театрами и в то же время навести хоть какой-то порядок в почти непроходимых джунглях инстанций и командных цепочек, которые являлись особенностью временно «недействующих» театров войны. В дополнение к штабам сухопутных войск там имели свои штабы такого же уровня флот и авиация; все действовали независимо друг от друга, и не было единого командования даже для организации обороны конкретного района. Были и другие начальники, каждый со своей командной цепочкой; достаточно упомянуть лишь наиболее важных из них: начальник штаба сухопутных войск при ОКВ, отвечающий за боевую технику; генерал-квартирмейстер сухопутных войск, отвечающий за управление в тыловом районе; рейхсфюрер СС, представляющий особые интересы войск СС.

Не было смысла даже рассматривать реорганизацию в Норвегии, поскольку там командная система создавалась по личным указаниям Гитлера в 1940 году, а он считал ее самой удачной из всех возможных; более того, лица, занимавшие там высшие посты (включая рейхскомиссара Тербовена), были такими, что перспективы любой реорганизации не вселяли никаких надежд. Не стоял вопрос и о Северной Финляндии, потому что она рассматривалась в основном как сухопутный театр военных действий. В Северной Африке авторитет Роммеля был столь высок, что было бы излишним, производя изменения в нашей собственной структуре, расстраивать его отношения с итальянцами, которые теоретически осуществляли там командование.

На остальных театрах войны или оккупированных территориях нам никогда, ни в то время, ни позже, не удавалось создать по-настоящему единое главнокомандование. Это относится ко всему Западному театру, от северной оконечности Голландии до Пиренеев, и к огромному региону Юго-Восточной Европы и Балкан до Эгейского моря и Крита. Например, Кессельринга назначили главнокомандующим на Юге, но в течение длительного времени его полномочия ограничивались командованием 2-м воздушным флотом. Гитлер любил такие громкие названия штабов и другие пышные наименования: «штурмовые дивизии» – для только что сформированных и не проверенных в бою соединений или «бригады» – для усиленных батальонов и т. д. Однако что касается широких полномочий, то он предпочитал оставлять их за собой – и чем дальше, тем больше. Точно так же появился и «главнокомандующий на Западе», с начала марта им стал фельдмаршал фон Рундштедт, которого снова призвали на службу; на Балканах уже был «главнокомандующий вермахта на Юго-Востоке»; но ни у одного из этих армейских штабов высшего уровня, ни у штаба группы армий «Д» в Париже, ни у штаба группы армий «Е» в Салониках, не было реальных прав командования, помимо тех, которые они уже имели в отношении формирований сухопутных войск на своей территории. Гитлер еще не решался делать что-то такое, что не понравилось бы гросс-адмиралу Редеру или Герингу, но, возможно, в конечном счете за этим стояли осуществляемые им радикальные перемены, которые вызывали в нем нежелание допустить, чтобы какие-то значительные силы вермахта на отдельных театрах войны подчинялись одному человеку – теперь, когда он сам лишил ОКХ прежней власти над всеми этими театрами.

Йодль, предположительно, знал о существовании такого нежелания, и, может быть, именно по этой причине он отвергал все доводы своего штаба о необходимости более четкой командной системы. Он был вполне готов согласиться, что ему со своим штабом придется обращаться за помощью к Гитлеру по разным вопросам, связанным с теми театрами военных действий, за которые отвечало ОКВ; такая необходимость несколько раз возникала в мае 1942 года. Шерфф записал следующие примеры: «Фюрер приказал, чтобы любая информация и помощь, необходимые для осуществления общего руководства вермахтом, предоставлялись по первому требованию и без промедления», и чуть позже: «Главные командования отдельных видов вооруженных сил настоящим уведомлены, что они не имеют права издавать приказы находящимся под их командованием войскам, тактически подчиненным ОКВ, кроме как с согласия Гитлера» [193] .

193

Военный дневник Шерффа, 14 и 28 мая. Слово «тактически» здесь едва ли уместно, но это в духе методов гитлеровского командования в дальнейшем.

Эти распоряжения – замечательное доказательство того, насколько неавторитетную позицию все еще занимал штаб оперативного руководства ОКВ. Когда враг хлынул в атаку на «крепость Европу» с запада, юга и юго-востока, новые вмешательства Гитлера и все более и более запутанные командные связи только ухудшили его положение.

Так что организация общего командования была в высшей степени неудовлетворительной. То же самое можно сказать и о системе командования в прибрежных районах, которая была утверждена директивой ОКВ № 40 от 23 марта 1942 года. Цель штаба оперативного руководства ОКВ состояла в том, чтобы достичь единства в руководстве обороной в случае высадки десанта противника, выработав определенные принципы, которые вызвали многочисленные споры. Несколько дней спустя главнокомандующий кригсмарине издал некое приложение к этой директиве, в значительной степени изменив ее смысл и исказив его так, чтобы предоставить высшую власть флоту. Гитлер принял такую формулировку, и директива была введена в силу, несмотря на все протесты со стороны штаба оперативного руководства и так называемых главнокомандующих театрами войны ОКВ, особенно на Западе и в Норвегии. По указаниям Гитлера начальник штаба ОКВ вынужден был в конце концов подписать 5 декабря 1942 года дополнительный приказ, в котором говорилось, что непосредственно в прибрежной зоне командование должно быть разделено, как этого просил флот: защита с моря и все подготовительные мероприятия для нее будут осуществляться только под командованием «береговых коммодоров», то есть флотских офицеров, которые будут получать приказы исключительно из военно-морских штабов; обороной на суше будет командовать сухопутная армия. Этим распоряжением устанавливалось разграничение, абсолютно невыполнимое на практике. Несовершенство нашей системы береговой обороны – практическое доказательство того, что она оказалась еще одним типичным уродством в хаосе германской системы командования.

В этот период единственным театром войны ОКВ, на котором велись сухопутные операции, представлявшие хоть какой-то интерес, была Северная Африка. В начале 1942 года верховная ставка никак не влияла на эти операции; неожиданный новый прорыв Роммеля на Восток стал таким же сюрпризом для Гитлера в Восточной Пруссии, как и для Муссолини в Риме. Позднее Роммель понял, что для следующих этапов наступления надо просить германской помощи в обход итальянского командования, у которого была своя точка зрения. В это же время Кессельринг сообщил, что после многомесячных бомбардировок считает свою задачу по «уничтожению» военных объектов британской базы на Мальте выполненной и что остров отрезан для доставки любого подкрепления морским путем. Только после этого Гитлер и Муссолини со своими ближайшими советниками в конце апреля встретились в Берхтесгадене, чтобы определиться со сроками и целями предстоящих военных действий на Средиземном море летом 1942 года.