В страну волхвов

Окрестности Вялы Подляска оказались совсем не вялыми, а наоборот, очень даже процветающими. Весь последний день путники ехали по сравнительно (с только что покинутой) сухой местности вдоль зажиточных по виду деревень. Сегодня, например, путники остановились на обед в чистом селе, застроенном добротными домами, причем весьма и весьма солидных размеров. Не пятистенки какие-нибудь. И пообедали прекрасными домашними варениками с творогом, обильно политыми сверху растопленным маслом, да еще и приправленные густой сметаной, поданной в отдельных мисочках. Путники запили все это добро ряженкой с румяной корочкой и влезли на лошадей с ощутимым трудом. Милан так и вовсе предпочел покемарить часок в экипаже перед тем, как продолжать свои упражнения.

Впрочем, подремать как следует ему помешал высокоинтеллектуальный разговор, затеянный Стасом и Аввакумом. Они решили до конца прояснить между собой преимущества и недостатки вареников с картошкой, мясом и зажаренным луком и вареников с вишнями. А так как, обсуждая эту животрепещущую тему они не могли не помянуть все прочие вареники, которые им доводилось потреблять в их недолгой и нелегкой жизни, то не приходится удивляться, что слегка отойдя от съеденного, и Милан, и Вацлав, и Янош изъявили желание немного прокатиться верхом.

Когда, примерно через часок, Вацлав и Янош вернулись в экипаж, Стас с Аввакумом дружно вздыхали, вспоминая, на этот раз, вареники с капустой. Вацлав не выдержал.

— Ребята, сколько можно? У меня от одних ваших разговоров слюнки текут!

Стас вздохнул.

— Вам хорошо, Вацлав. Вы можете и в натуре все это съесть. И это нисколечки не скажется на вашей фигуре. А мне... Что ни съем — все на пользу идет. Ну что ты будешь делать!

Вацлав усмехнулся.

— Да, Стас, нас бы с тобой сложить вместе да разделить, глядишь и вышло бы два нормальных человека. Что ни говори, а я слишком худ.

— Мне бы ваши заботы, — вздохнул Стас.

— Ни скажи. Я вот жениться собрался, а, честно говоря, на меня в раздетом виде даже смотреть страшно. Кожа да кости!

— Да нет, не страшно. Я же видел вас не далее, чем неделю назад.

— Да, правда. Но все же ты смотришься гораздо лучше.

— Вы хотите сказать круглее.

— По крайней мере, об тебя не уколешься. Хорошо, что Ларочка пока не видела меня раздетым. Я уж боюсь, что как увидит, сбежит обратно в свою Московию.

— Да ладно вам, Вацлав. Вы просто никогда не пробовали похудеть.

— А зачем?

— Я понимаю, что вам это совершенно ни к чему. Но я хочу сказать, что вы просто не в состоянии оценить серьезность проблемы.

— М-да, Стас. Жаль, что косметическая магия объявлена вне закона, а?

Стас хохотнул.

— Вне закона? — переспросил Янош. У него широко распахнулись глаза от удивления.

Вацлав сделал Милану знак приблизиться и начал:

— Когда-то давно, в незапамятные времена, точнее, лет шестьсот назад...

— Не такие уж и незапамятные, — вмешался Милан. — Зачем ты звал меня, Вацлав?

— Послушай. Потом перескажешь. Это очередной урок верховой езды.

— А я-то думал изящной словесности.

— Ну что ты, мой мальчик, я никогда не ставлю перед собой неразрешимые задачи. А научить тебя изящной словесности...

— Не преувеличивай, Вацлав, обычно я выражаюсь вполне культурно.

— М-да, кто бы мог подумать? Но к делу. Итак, Янош, лет шестьсот назад Верхняя Волынь восстала из пепла, словно радиоактивный многомерный феникс. В стране тогда, ясное дело, был переизбыток магов. Да оно и понятно — в первые годы после войны именно магическая энергия обеспечила подъем страны. Она тогда заменяла практически все виды энергии. Но не буду об этом распространяться, это история. Захочешь — прочитаешь. Если, конечно, будешь читать не эротические журналы, а что-нибудь более серьезное. А еще в то время радиоактивное излучение вызвало некоторые мутации. Собственно, все мы теперь здорово отличаемся от тех, кто жил до ядерной войны. Если верить ученым, то у нас повысился умственный потенциал и продолжительность жизни. Но я что-то в этом сомневаюсь. Нет, продолжительность жизни и правда возросла и не только в результате старения населения в связи с отсутствием смертности на войнах. А вот умственный потенциал... Мне кажется, что наши ученые мужи просто ищут дурнее себя. Среди современников таковых они найти не могут, поэтому решили поискать среди предков, которые, в связи со вполне понятными обстоятельствами, не могут встать и чавки намылить.

— А ты еще ругаешь мою лексику, Вацлав!

— Ругай и ты мою, кто тебе мешает? Так вот, Янчи, в те годы то и дело возникали уродства. И маги с энтузиазмом взялись за их лечение. Кстати сказать, достигли они немалого. Все последствия радиоактивных мутаций, сказывающиеся на внешности, были ликвидированы при жизни одного поколения. Но, косметическая магия вошла в моду. И оставалась модной еще лет сто. Ну, в самом деле, кому не хочется быть красавцем? Вот как Янош, например, или как Милан? Спроси любого — никто не откажется. И не отказывались. Тогда наши с тобой проблемы, Стас, решались просто. Слишком худ, расположен к полноте — чуть-чуть магически сдвинуть обмен и владей фигурой не хуже, чем у Аполлона. Не хватает красок, вот как у меня? Не много старания, и обретешь этих красок и в лице, и в волосах, сколько захочешь. Не доволен формой носа или ушей?

— Все понятно, — перебил Милан. — Но если все было так легко и просто, то почему от этого отказались?

— Именно по этой причине, мой мальчик. Исключительно по этой. Собственно, запрет издал один из моих предков, после того, как однажды вернулся домой с заседания Кабинета Министров и не узнал свою жену. Она решила сделать сюрприз мужу и приняла вид модного в те времена секс-символа. Тогда в моде были спортивные фигурки. Я имею в виду, среди женщин. Знаете, плечи — как у борца, спина — как шкаф, бедер нет, груди тоже, зато лицо совершенно классических очертаний. И все это должно было сочетаться с неимоверной худобой.

— Но это же некрасиво! — возмутился Милан.

— Знаешь, мой мальчик, красота относительна и подвержена влияниям моды не меньше, чем все остальное. Правда, существует еще и красота на подсознательном уровне. И с этой точки зрения ни один мужчина со стандартной сексуальной ориентацией не способен одобрить селедку в роли женщины, равно как, впрочем, и женщина, в роли мужа. Критерий красоты, заложенный в нас генетически, сугубо рационален. Например, идеал красивого мужчины, это наш Янош. Твоя красота более тонкая и изнеженная, что ли. А вот более красивой женщины, чем моя Ларочка, я не встречал.

— А Лерочка? — возмутился Милан.

— Она тоже очень хороша, не могу не признать. Но они ведь так похожи.

— Да, фигурами.

— Но я говорю исключительно о женской фигуре. Лицо...

— Вацлав, пожалуйста, про это не надо. Это я цитировать не стану в любом случае, даже если ты поставишь мне двойку.

С этими словами Милан и отправился показать свое вновь обретенное мастерство на галопе.

— Вацлав, — озабоченно проговорил Милан, устроившись поудобней в экипаже. — Ты не возражаешь немного помедитировать?