В тебе моя жизнь...
Шрифт:
— Дед, — коротко бросил Сергей. — Видишь ли, сестра была его любимицей, в отличие от меня. Дед считал, что она хрупкий и нежный цветок, и ее надо беречь и лелеять. Она была схожа лицом с его супругой, моей бабушкой. Он потерял бабушку в родах, когда получил наследника — моего отца, и эта потеря была очень тяжела для него. Именно поэтому сестра для него была словно свет в оконце. Я же должен был расти в большей строгости, как будущий князь Загорский. Я понимал необходимость в этих различиях воспитания, но иногда эти грани уж слишком выделялись, иногда он явно перегибал палку. Мои родители были против подобной системы, поэтому старались свести к минимуму подобные различия, но не всегда
В тот день дед заперся в конюшне со мной и избил меня розгами так, что я едва не потерял сознание. В этом есть и моя вина, — усмехнулся Загорский. — Мне не следовало идти на поводу у собственного самолюбия — я тогда решил, что лучше умереть, чем выдавить хоть стон, поэтому он даже не понял в своей злости, насколько сильны его удары.
Марина в ужасе прижалась щекой к широкой груди мужа. Боже, как можно так! Она представила себе пожилого мужчину, яростно стегающего маленького мальчика, который, стиснув зубы, старается ничем не выдать, как ему больно.
— Отец тогда выбил двери в конюшне. А то кто знает, чем бы закончилась эта порка? Мама устроила скандал деду, и в тот же день родители в спешке вместе с нами, детьми, выехали в собственное имение, доставшееся им через приданое матери. Несколько недель продолжался этот наш семейный раздор. Затем дед приехал к моим родителям и предложил мир. Просил прощения и у меня. Я простил его, но что-то, какое-то маленькое зернышко нелюбви к нему и сомнения в его родственной приязни ко мне, зародились тогда. Наша разлука, когда я уехал на учебу в Кадетский корпус, только обострила наши отношения. А уж история с моей первой любовью…
Марина напряглась, и Сергей сразу же замолк, понимая, что ей неприятно упоминание об этой странице его жизни. Он смотрел на огонек сигары и внезапно осознал, что сейчас наедине с этой женщиной он открылся настолько, насколько не был искренен никогда и ни с кем, даже на исповеди со своим духовником.
— Где она сейчас? Я говорю о твоей сестре, — вдруг вторгся в его раздумья голос Марины. — Я не слышала о ней ни разу с тех пор, как выехала в свет. И о твоих родителях. Что с ними?
— Их больше нет с нами, — хрипло сказал Сергей. — Они погибли шесть лет назад. И Элен… Элен тоже.
Некоторое время они молчали, не в силах нарушить ту тягостную тишину, что установилась после его зловещих слов. Затем Загорский, потушил сигару, повернул к себе лицо Марины и, глядя прямо ей в глаза, заговорил:
— Мне было меньше, чем тебе сейчас, когда я встретил Натали. Тогда мне казалось, что это то самое чувство, о которых пишут романы, которое воспевают в стихах. Теперь, когда я рядом с тобой, я понимаю, что ошибался, что родители и дед были правы, когда отговаривали меня от брака с Натали. Они видели мое состояние, мою слепую увлеченность Натали, и всеми силами пытались удержать меня от поспешного венчания с ней. К тому же я был слишком молод тогда, чтобы стать супругом. И слишком много страстей кипело в моей душе.
В тот вечер мы все сильно повздорили. Открылось, что я хотел бежать с Натали, забрав ту из стен Смольного. Родители были в ужасе от моего поступка. Маменька плакала, умоляла забыть о Натали, отречься от любви. Я же настаивал, что нам с ней просто необходимо пожениться сейчас, когда все открылось.
Загорский прикрыл глаза, и перед его мысленным взором снова встала большая диванная петербургского особняка их семьи. Растерянный отец, стоявший у камина и неотрывно глядевший в огонь. Мать, кусающая губы и теребящая в руках мокрый от слез платок. Элен, сидящая рядом с ней и утешающая ее. Арсеньев, сидящий в кресле
у окна, вжавший голову в плечи, словно это сделало его невидимым при этом скандале. Дед, стоявший прямо напротив него, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Вся его поза выражала гнев и презрение к поступку внука, его неодобрение.— Пойми, Серж, эта девушка не может стать твоей супругой по многим причинам, — говорил он. — Мало того — не только по ним, но и по своим душевным качествам, по своему нраву. Это далеко не самый лучший выбор, что ты мог сделать.
— Я мог сделать? Я? — Загорский зло расхохотался. — Да ты же сделаешь этот выбор за меня, когда решишь, что пришла пора! Ты и никто другой! Разве не так?
— Как ты разговариваешь со мной, щенок! — вскипел дед. — Со мной, твоим старшим родственником! Совсем потерял разум. Теперь я сделаю все, чтобы ты никогда даже не приблизился к ней, пока она не пошла под венец с тем, кого выбрали ей родители. Я никогда не позволю тебе назвать ее своей супругой! Никогда!
— Ты не сможешь заставить меня! Я не твой крепостной и не твой раб! — сорвался на крик Сергей. От его неожиданного вскрика вздрогнули все, находился в диванной. — Если Натали станет супругой другого, то я клянусь вам…! вы, вы все! Никогда я не приведу в этот дом супругу! Пусть ваш род зачахнет на мне, пусть никогда не продолжится прямая ветвь Загорских! Наследник тебе нужен правильных кровей! Вот тебе наследник, — Загорский показал деду неприличный жест и, схватив с кресла шпагу, кинулся к двери.
У порога его перехватил отец, внезапно бросившийся наперерез, и, поймав за отвороты мундира, притянул его к себе.
— Мерзавец! — выдохнул он, глядя сыну прямо в глаза. — Подобное неуважение к деду, к матери…!
Он размахнулся и ударил Сергея по лицу. Женщины дружно ахнули в глубине комнаты. От удара у Сергея лопнула губа, и кровь тонкой струйкой потекла из уголка рта. Он коснулся ее пальцами в недоумении, словно не веря, что отец способен поднять на него руку. Затем криво усмехнулся уголком рта.
— Благодарю вас, батюшка, за урок. Это все или есть еще что-то?
Его отец сузил в бешенстве глаза и снова поднял руку для удара. Тут же раздался дикий крик — это зашлась в плаче Элен:
— Папенька! Папенька, не надо! Оставьте его, умоляю вас!
Мужчина на мгновение ослабил свою хватку, и Сергей вывернулся из его рук. Он демонстративно поправил мундир, а затем склонился в шутливом поклоне:
— Au revoir,ma famille bien-aim'ee. [56]
С этими словами он покинул диванную. Вслед за ним спустя какое-то мгновение выбежала заплаканная сестра. Она схватила его за руки и развернула к себе.
56
До свидания, моя горячо любимая семья (фр.)
— Умоляю тебя, Серж, остановись, — Элен вдруг приникла к нему всем телом, в крепком объятии обхватив руками, чтобы помешать двигаться дальше. — Не ходи никуда нынче. Останься, а поутру, когда все успокоятся, опять поговоришь с mere и pere [57] . Они обязательно поймут и простят тебя.
Сергей помедлил немного, раздумывая, потом с силой оторвал от себя руки сестры.
— Нет, Элен.
Он быстро развернулся и направился к холлу через анфиладу комнат, а вслед ему несся голос сестры:
57
матерью и отцом (фр.)