В тени монастыря

– Но ведь это не так важно, - напоминали Ярину его собеседники, - вот в странах Альянса, например, далеко не все могут прокормить себя, а уж в Загорье голод и вовсе является обычным делом. Так что нам очень повезло. Слава Империи!

Ярин вышел из гастрономической лавки и направился в булочную. Почему-то, хлеб, как и молоко, всегда продавали в отдельных магазинах. Ярин очень обрадовался, когда услышал об этом впервые - конечно же, это должно было означать, что хлеб пекут прямо в лавке, и еще горячим и пахучим выкладывают на прилавки. Парень быстро убедился в своей ошибке. Хлеб пекли на заводе неподалеку от городской мельницы, и телегами развозили по булочным, где они лежали по нескольку дней. Приходилось подолгу тыкать в них висящей рядом железной вилкой, чтобы выбрать наименее черствую.

Зато за хлебом почти не было очередей, и его всегда хватало. Рассказывали, что в свое время император Тарешьяк поклялся, что в Империи всегда будет вдоволь дешевого хлеба. Уже сорок лет после смерти первого Императора Галык оставался верным этой клятве: хлеба было много, и был он так дешев, что в деревнях им кормили свиней.

В молочную лавку Ярин не пошел - он уже знал, что это было бесполезно. Молоко привозили ранним утром, и его удавалось купить лишь тем, кто занимал очередь у дверей магазина еще затемно. Поэтому скоро парень был уже дома, усталый и злой - прошла всего пара часов, но от недавнего подъема вдохновения не осталось и следа. Очереди в лавках будто высосали из него все жизненные силы, и остатков хватило лишь на то, чтобы быстро приготовить себе ужин на общей кухне общежития: выбросить в мусорку водоросли, сварить макароны, потереть в них сыр... Без удовольствия поужинав, Ярин лег спать в своей крохотной - три на два шага - комнатушке на жесткую кровать и заснул.

***

Когда Ярин пришел на работу на следующий день, первым, что он услышал, был слегка визгливый голос Эжана, который отчитывал Тарпа.

– Как вы вообще работаете?
– возмущенно скрипел он, - если даже не знаете, исправно оборудование или нет?

Тарп, весь красный, растерянно бормотал что-то вроде: "ну наверное, как-нибудь само прошло", чем только распалял нервного эльфа:

– Сами только прыщи у тебя проходят!

– Наверное, никсы хозяйничают, - не придумал ничего лучше Тарп, и по лицу Эжана пробежала тень.

Ярин не знал доподлино, кто такие никсы - он никогда не видел их сам, да и никто из его друзей тоже - но именно они, со слов рабочих, были всегда во всем виноваты. Никсы ломали подготовленную к отправке мебель, воровали мелкие детали, разбавляли водой молоко в столовой, и так далее. Ярин не верил в их существование, и полагал, что Тарп тоже всерьез не верит - однако сейчас, в неудобной ситуации, он не преминул сослаться на их бесчинства.

– Мне, по-твоему, делать нечего, только вашими выдумками заниматься? Да я...

Ярин решил вмешаться в конфликт, пока он не принял опасных масштабов, быстро подошел к спорящим и заявил:

– Спокойно, парни, это я починил станок вчера после того, как Тарп ушел.

Наступила тишина. Некоторое время Эжан и Тарп продолжали неприязненно смотреть друг на друга, переваривая сказанное. Наконец, оба повернули свои раздраженные лица к Ярину.

– Я же велел тебе ничего не трогать!
– укоризненно прогудел Тарп.

– Я осторожно.

– Ты мог его сломать!

– Я знал, что делаю.

– Откуда ты можешь это знать? Деревенщина без всякого образования!
– вскипел Эжан, - вы нарочно сговорились, чтобы с работы свалить пораньше!

– Рот закрой!
– коротко и зло бросил эльфу Тарп. Эжан инстинктивно втянул голову в плечи, и, поняв, что его хамство перешло разумные пределы, сбавил обороты.

– Хорошо, - с издевкой сказал он Ярину.
– Тогда покажи, как ты это сделал. Пожалуйста, - добавил он премерзким тоном.

Ярин призвал иллюзию станка с помощью найденного накануне заклинания, потом добавил к ней иллюзорную проволоку с воском, и таким образом продемонстрировал процесс ремонта. Эжан замолчал и задумчиво потер подбородок пальцами. Тарп удивленно раскрыл рот. Подобные упражнения выходили далеко за рамки того, что следовало уметь обычным рабочим - тролль знал, что Ярин собирается поступать в Академию и усиленно готовится к этому, но одно дело - знать, и совсем другое - видеть, как ученические упражнения и этюды воплощаются в реальные действия. Через некоторое время Тарп закрыл рот, нахмурился, и сказал:

– В станки нельзя совать посторонние предметы! Это же требования техники безопасности!
– и он показал пальцем на табличку, висевшую на стене, где и впрямь было написано это предостережение.

Пока опешивший Ярин раздумывал, что бы ответить троллю, очнулся и Эжан:

– Откуда ты узнал заклинание?

На это ответить было проще:

– Придумал.

– Придумал?

– Ну да. Посмотрел внимательно, и... как-то само собой получилось.

– Да что вы на него накинулись? Я бы сказал, отличные знания и замечательная смекалка!
– никто и не заметил, как подошел мастер Елсей, - ты вот, Эжан, опять куда-то запропастился...

– Тетушка приболела, за лекарствами ездил, - буркнул эльф.

– Ага, та же самая, что и на прошлой неделе? Или другая? Ох, смотри, как бы квартальная премия твоя не накрылась, - сказал Елсей с таким выражением, как будто квартальная премия имела свойство накрываться сама, без его вмешательства, - а парень не подкачал. Талант!

– Да ничего это не значит...
– неуверенно произнес Эжан, - ему просто повезло.

– Повезло-то повезло, но ведь он не побоялся попробовать, - продолжил Елсей.
– А ведь он здесь и года не проработал. Да и потом, много раз у нас кому-нибудь еще так везло? Все больше наоборот ломают, несмотря ни на какую технику безопасности, кстати. Вот проволоку сунуть и сломать, чтоб закончить пораньше - это пожалуйста, а вот чтобы починить... А вы накинулись.

И Тарп, и Эжан неохотно кивнули.

– Возьми парня к себе в подмастерья, - предложил Елсей эльфу.
– Ты же давно помощника ищешь. От всех остальных ты отказался, может быть, поучишь новенького?

По лицу эльфа было видно, что недоверие к выскочкам борется внутри него с ленью и желанием побольше отдыхать. Как это всегда бывает в таких случаях, победило чувство, наиболее близкое к природе, и эльф вздохнул:

– Ну что ж, почему бы и не попробовать? Но учти, - обратился он с высокомерием, особенно свойственным молодым и неопытным наставникам, - учиться придется долго, а работать усердно, до седьмого пота! Может быть, ты и смог случайно поставить шестерню на место, но это не значит, что ты способен на то же тонкое магическое искусство, что и я. Не справишься, пойдешь обод вращать. Навсегда. Понял?

Ярин молча кивнул. О высокомерии и самодовольстве эльфов слагали легенды. Может быть, они касались и не всех - с Лорелем можно было поговорить по-человечески, но, возможно, только потому, что молодость и рост пока не позволяли ему смотреть на других свысока - но Эжан, похоже, дурной славе своего народа вполне соответствовал.

Парень начал учится у Эжана и помогать ему в тот же день, и быстро убедился, что ни в его работе, ни в учении не было ничего особо сложного. Те же шестерни, турбины и каменный огонь, уже хорошо ему знакомые - все это он уже знал благодаря Орейлии, которая была отличной учительницей. В отличие, между прочим, от эльфа. Характер Эжана в первое время был главным и единственным источником расстройства для Ярина на новом месте. Поучения вытянутого зануды были неизменно скучными и включающими в себя огромное количество бесполезных подробностей так, что казалось: Эжан не столько готовит себе помощника для той или иной работы, сколько развлекается, проверяя, как много Ярин способен уместить в своей голове. Эльф мог вспылить из-за пустячной ошибки и затем часами пилить Ярина за его недоученность и криворукость, не забывая подчеркнуть при этом собственные золотые руки и светлую голову. Постепенно до эльфа дошло, что Ярин вовсе не глуп и отлично справляется с поставленными задачами; чуть больше времени потребовалось Эжану для смирения с тем фактом, что он не единственный работник цеха, разбирающийся в колдовстве. Он был немало удивлен, что какая-то отшельница из какой-то Сталки могла так хорошо научить парня волшебству огня и пара. Эжан вообще не одобрял самоучек, которые, может быть, и могли выполнить отдельные задачи, но при этом не обладали общим виденьем и широким кругозором, которые можно получить только при систематическом обучении в Академии - подобные сентенции он на разные лады повторял почти ежедневно.

Но со временем Ярину даже удалось расположить к себе эльфа: он не вступал в споры, не перечил, и просто выполнял данные ему поручения. Он вообще был спокойным, тихим, может быть, даже немного медлительным на слова и поступки - и, наверное, только с таким характером можно было выносить раздражительного Эжана. Постепенно эльф привык к своему подмастерью и стал разговаривать с ним почти нормально. Нормально для эльфа, по крайней мере, и только тогда, когда речь шла о работе или о волшебстве. Другие стороны жизни Эжан почти не обсуждал, или же рассказывал о них с презрением и горечью.