В тени Рюджина

— Кстати, нинсо Храма Огня тоже сейчас в Конохе, — вспомнил Хизаши. — Официально, для захоронения тела Третьего, но очень уж они удачно вместе с принцем появились. Не нравится мне, что в Конохе столько ниндзя посторонних стало.

— А мне вообще не нравится, что нинсо снова пришли за телами, — раздраженно высказал свое мнение Инаби. — Храм Огня уже стоит на трупах! Скрытые гробницы, чтобы уберечь наших предков? Что за бред?! Они хранят их по заветам своих Сензоку, чтобы выжать даже из мертвецов все, что можно и нельзя! Чтобы пустить их в бой, когда потребуется, чтобы изъять кеккей генкай. Даже Мадара не избежал этой участи.

— Ты прав, это раздражает. Кремация облегчила бы Хьюга жизнь, как мы надеялись, когда присоединялись к Конохе, — согласился Хизаши, поправив протектор на лбу. — Но можно понять, зачем Храм Огня так держится за первого принца. Рюджинкё наступает с востока и севера, а нынешний регент хочет продолжить дело Мадоки Каго и объявить унию с Ото, что откроет двери учению дракона на юг. Естественно, такого им не нужно.

— Понять-то можно, но они хоть понимают, к чему эти их желания могут привести? — скривился Муракамо. — Да и эти Нара и иже с ними тоже. Орочимару создал Рюджинкё, за ним сотни тысяч людей следуют. Это уже не одна маленькая страна. Не знаю, что там у него в голове, но если судить по делам, то что получается? Получается, он помогает людям хлебом, спасает от болезней, продвигает промышленность, вдыхает в разоренные войнами земли жизнь, пока другие упорно все уничтожают. А в Конохе его по-прежнему объявляют нукенином. Мне кажется это недальновидным.

— Скажу так, в Конохе и в столице Страны Огня еще не поняли, что произошло на востоке, — сложив руки на груди, высказался Фугаку. — Страна Звука разгромила Страну Воды. В сторону все условности, по сути это так и есть. Малая страна нанесла поражение в войне великой державе и осталась при этом на карте сама. А относиться к ней продолжают по-прежнему, как к еще одному мелкому государству. От этого много ошибок.

Произнеся эту речь, Фугаку вдохнул свежий ночной воздух. Кушина тоже откинула голову на спинку скамьи, чтобы ветерок из открытого окна обдул лицо. За окном была тихая ночь. Впервые за долгое время в деревню вернулись с миссий многие шиноби, прибыли в Коноху и принц с перешедшими на его сторону ниндзя и нинсо, но деревня была тиха. Только слышно было кваканье лягушек. Перемирие было подписано, но ощущения праздника не приходило. Только все больше нарастало напряжение.

— Ладно, — спокойно произнес Фугаку. — Дождемся решения Совета. Глядишь, к концу дежурства что-то прояснится.

К концу дежурства ничего не прояснилось. Кушина возвращалась домой, когда уже алела заря на горизонте, а Совет разошелся на перерыв. Всю ночь пришлось провести в ожидании приказов Хокаге, так как наличие в деревне стольких посторонних ниндзя было проблемой для системы безопасности. Барьерное ниндзюцу, отслеживающее постороннюю чакру срабатывало постоянно и требовало внимания дежурных. Правда, к утру ситуация усугубилась — поступило сообщение, что в Коноху прибывает делегация дайме. Но это была проблема уже следующей смены.

Распрощавшись с друзьями, Кушина наконец возвращалась домой. Тишина на пустынных улицах дарила покой. Туман поднялся над небольшой речкой, окутывая дома зыбкой дымкой. Вчерашняя вечерняя духота сменилась свежестью. Несмотря на бессонную ночь и все произошедшие события, становилось спокойнее на душе. Расстраивал только резкий запах клематиса. Похоже, детишки порезвились — нарвали цветов в растущих вдоль улицы кустах, повредив листья и ветви.

— О, привет! — махнула рукой Кушина, проходя мимо замка Кикьё, сидящей на покрытых мхом и росой камнях лягушке.

Большая, величиной с ладонь, жаба была яркого оранжевого цвета с пятнистой спинкой. Она облюбовала берег мелкого, заключенного в каменные берега прудика — единственного, помимо самого замка, сохранившегося элемента самурайского поместья. С детства Кушина уже улучшила немного свои навыки сенсора, поэтому более не путала жаб с каппой. Но все равно проводившая девушку меланхоличным взглядом амфибия заинтересовала Узумаки.

Это явно был гость с Мьёбокузана, пусть и не особо разговорчивый. В последние годы Кушина была занята либо военными миссиями, либо училась контролировать чакру биджу, либо постигала тонкости фуин- и джуиндзюцу. А Минато за это время уже успел превзойти Джирайю в сендзюцу. Может, и ей тоже попробовать освоить Искусство Отшельников? Это выглядит не так уж и сложно. Конечно, на Минато равняться не стоит, но если Джирайя сумел, то почему не сможет Кушина?

— Осторожнее, Кушина, — внезапно раздался в голове девушки раскатистый голос.

— Курама?! — едва не подпрыгнув от испуга, воскликнула Узумаки

— Кто-то поблизости желает тебе недоброго, — не обратив внимания на испуг Кушины, лениво произнес биджу.

— Что? Я ничего не чувствую, — прислушавшись к внутренним ощущениям, ответила девушка.

— Они не испытывают ненависти к тебе и не желают смерти. Но от этого только еще более опасны, — все так же лениво произнес Кьюби. — Лучше беги.

— С чего бы мне тебе верить? — насторожено спросила Кушина, тем не менее ускорив шаг и начав внимательнее вслушиваться в утреннюю тишину. — С чего вообще такая забота?

— Меня попросил помогать тебе тот, кому нельзя отказывать, — с едкой насмешкой в голосе произнес Курама.

— Кто?!

— Думай лучше о себе…

Голос затих. С губ Кушины невольно сорвались проклятия. Она быстро осмотрелась по сторонам, внимательно вслушиваясь в тишину и пытаясь ощутить чакру. Вроде, ничего подозрительного. Но не может же треклятый биджу просто шутить!

Еще раз выпалив ругательства, девушка решительно вознамерилась запрыгнуть на крышу и добраться до квартала Учиха. Квартал был неподалеку, и если предупреждения Курамы были не пустыми словами, то там можно рассчитывать на помощь. Однако свои планы Узумаки воплотить не смогла.

Она собиралась совершить длинный прыжок, взобравшись на крышу замка Кикьё, когда поняла, что не может пошевелить ногами. Испуганно дернувшись, она едва не рухнула на землю. И только сейчас заметила, как из утрамбованной земли вырываются белые прочные побеги деревьев, оплетающие ее ноги.

Мокутон?!

— Гендзюцу! — оглушительный рев раздался в голове, ударив по сознанию. — Беги!!!

На секунду Кушина ощутила, как чакра в ее теле замерла, прикоснувшись к жгучей энергии биджу. Оплетающие ноги побеги в мгновение ока пропали, не оставив и следа. Испуганно сглотнув, девушка сорвалась с места, попытавшись взобраться на ближайшую крышу, но вновь ощутила, что не может двигаться. Ватная слабость сковала ноги, чтобы смениться чудовищной болью.

Сознание затопила невыносимая мука. Кушина чувствовала, как стремительно растущие шершавые побеги деревьев пронзают ее плоть и скребут по чувствительной надкостнице, прорастая корнями сквозь сосуды в костный мозг. Взвыв от боли, девушка была готова начать кататься по земле, но не могла упасть — белые ветви оплели ноги уже до бедер.

Это было всего лишь гендзюцу! Но почему так больно?!

Сквозь боль Кушина пыталась прервать поток чакры и вырваться из плена иллюзии, но это не получалось. Стремительные ветви взметнулись от земли к рукам и впились в плоть, прорастая сквозь кожу и распуская окровавленные листья из-под ногтей.

— Курама… помоги, — в отчаянии прошептала девушка, силясь хотя бы приглушить боль, но не получала ответа.

Вместо него Кушина ощутила чувство, которое надежно въелось ей в память ранее. Несмотря на то, что тогда она была почти в полном беспамятстве, в памяти все же отложилось ощущение тягучей боли в животе и в кейракукей. Чувство, будто из ее тела планомерно сливают кровь, выцарапывая ее из сосудов сотнями крючков. Яростно, в безумии зарычав, она попыталась остановить это, но чакра продолжала утекать, вырываясь из разомкнутой печати на животе.