В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

Мне очень хотелось в будущем стать такой опорой. Но я не торопился знакомиться с ее родными. Сначала нужно было решить самим, точно ли мы хотим быть вместе. Правда, обстоятельства сложились иначе…

Дачная идиллия в старом Кратово

Дача бабушки Дориты находилась в престижном в те времена поселке Кратово по Казанской железной дороге. На соседнем участке проживал доморощенный строитель по фамилии Чудаков. Он выполнял частные заказы. Для ремонта и расширения бабушкиной дачи требовались самые примитивные чертежи планов, разрезов и фасадов. Дорита спросила, не могу ли я, как будущий архитектор, помочь в этом вопросе. Хитрый, с замашками мелкого жулика Чудаков умело вешал лапшу на уши доверчивым и неопытным заказчицам.

В один из выходных дней мы приехали в Кратово. Все семейство вышло навстречу. Впереди – очень высокая, не по возрасту стройная бабушка. Про себя я подумал, что она-то наверняка затянута в корсет. За ней шли дочери: Софья и Нина. С первого взгляда проглядывал облик представительниц старой московской интеллигенции. Лукавое лицо Софьи говорило о веселом, насмешливом характере. Я с пристрастием посмотрел на Нину. Возможно, передо мной была будущая теща. С первого взгляда она мне показалась воплощением душевности, мягкости и доброты. Это впечатление оказалось верным. Бабушку звали Татьяной (а в быту проще – Таней). Она приблизилась ко мне и протянула большую, натруженную руку:

– Здравствуй! Вот мы и встретились! Мне кажется, мы с тобой знакомы уже много лет. Дорита так много про тебя рассказывала! Добро пожаловать в нашу скромную обитель!

Выяснилось, что бабушка задумала построить маленький отдельный домик и отремонтировать старую часть дачи. Я внимательно осмотрел одноэтажный дом. Он находился на пересечении смежных участков. Каждая четвертая часть под общей крышей принадлежала одному из соседей. В отдалении, между старыми соснами бабушка определила место для маленького домика из двух раздельных комнат и общей террасы. Она дальновидно решила, что там будут проживать ее внучки, когда обзаведутся семьями.

Пригласили Чудакова. Фамилия соответствовала его манере поведения. Несмотря на пожилой возраст, он слегка паясничал, говорил визгливо и много жестикулировал. Симпатии у меня не вызвал. Чувствовалась бульдожья хватка, при которой лучше палец в рот не класть, хотя лицом он был больше похож на мопса. Я попросил женщин не представлять меня как будущего архитектора. Хотелось спокойно выслушать его предложения и задать наивные вопросы. С видом опытного знатока Чудаков посвятил меня в свои планы. Честно говоря, я был шокирован. С ходу перейдя на «ты», толкая зачем-то меня в плечо, он выпалил:

– Перепланируем все внутри! Получатся отдельные комнатки – как в публичном доме. Помнишь, как они выглядели?

Я так и покатился со смеху.

– Вы решили, что мы с вами до революции вместе шастали по публичным домам?

Он не растерялся и со смехом ответил:

– Без очков плохо вижу. Думал, ты гораздо старше!

Мы вместе обследовали цокольное пространство, обошли все комнаты, взобрались на чердак. Все цифры я брал на карандаш.

– Зачем тебе все это? Ведь ты ничегошеньки не смыслишь в строительстве!

Я скромно ответил:

– Хочу научиться! Вдруг в помощники возьмете? Заодно заработаю!

Он махнул рукой и гордо заявил:

– Опытнее меня в Кратово никого нет! Я сам себе лучший помощник. Вот только сделать чертеж не умею. А без этого, скажу тебе прямо, строить нельзя! – Тут Чудаков, подозрительно прищурившись, стал вглядываться в меня: – Послушай, а ты, собственно, кем приходишься моим милым соседкам? Небось, за старшей девчонкой приударил? Хороша Дорита, хороша! Был бы молодой, не упустил бы такую красотку!

Я с иронией ответил:

– Неизвестно, подпустила бы она вас к себе!

Он гордо заявил:

– Меня? Я молодой знаешь какой был неотразимый? Да вот женился неудачно. Моя бабка, с которой я прожил больше сорока лет, шибко образованная, в отличие от меня. И злая, как сто чертей!

От старого дома мы перешли на место предполагаемого строительства. Последнее, о чем я его спросил, – цена услуг, как принято говорить у строителей, «под ключ». Чудаков гордо сказал, что все просчитал до копеечки и даже в ущерб себе. Но настолько уважает своих добрейших соседей, что совесть не позволяет на них наживаться. Я все записал – и по отдельности, и общую цену.

Вернувшись к дому, увидел, что женщины накрывают на стол. Все взоры обратились на меня. Пришел черед моей речи. Изложив свои впечатления о Чудакове (безбожно завышает цену), я предложил угол старого дома расширить за счет «граненой» пристройки с отдельным входом. Сделать своеобразный теремок. Пообещал, что через полторы-две недели выполню необходимые чертежи и составлю смету. И заверил бабушку, что в самом неблагоприятном случае не превышу цену, названную Чудаковым.

Старая женщина прослезилась, приложила к глазам платочек и благодарно погладила меня по голове:

– Бог послал тебя нам, осиротевшим женщинам, в помощь!

Я был очень тронут и ответил:

– Буду рад, если чем-то окажусь полезным.

Бабушка уселась в старинное кресло в торце длинного стола. Меня усадили рядом с Доритой с противоположной стороны. Я понял, что у каждого члена семьи есть неизменное место за столом. Прислуживала невысокая, очень подвижная женщина по имени Федора. У нее был уверенный, командный голос. Чувствовалось, что даже бабушка старалась ей не перечить. Оказалось, что Федора – полноправный член семьи. Девушкой она приехала в Москву. Нянчила Дориту и ее сестру Веронику. И осталась в услужении семьи, где ее любили, уважали и… даже слушались. Во время обеда Дорита мне шепнула, что Федора – уроженка Украины. Я не заставил себя долго ждать и стал с ней розмовляты (разговаривать). За столом это вызвало невероятное оживление. Федора улыбнулась:

– Ну ось, нашего полку прибуло! Ласкаво просимо! – и повторила по-русски: – Добро пожаловать!

Я обратил внимание, что бабушку дочери называли на «вы». Сказывалось хорошее воспитание, полученное на переломе двух эпох. Во время обильного и вкусного обеда бабушка заполнила небольшую тарелку водкой, опустила в нее мелкие кусочки белого хлеба. Персонально мне пояснила:

– Это моя любимая лечебная тюря. Повышает тонус и настроение. И легче говорить правду-матку!

Вечерней электричкой мы с Доритой уехали в Москву. Впервые она предложила зайти туда, где жила бабушка. В доходном доме дореволюционной постройки она занимала большую комнату, напоминающую зал. Высокие лепные потолки и два огромных окна дополняли этот образ. Мебель была старинная, возможно, помнила еще времена Гиляровского. В соседних комнатах проживало еще несколько семей. Несмотря на позднее время – завтра у каждого из нас начиналась учебная неделя, – я испытывал сильное искушение остаться с Доритой наедине. Это не была классическая любовь с первого взгляда. Но серьезное чувство все больше связывало нас друг с другом. Поэтому я решил не торопить события.

Дома мама с интересом выслушала мой рассказ о знакомстве с родней Дориты. Задала только один вопрос:

– Когда познакомишь с избранницей?

Я обнял маму со словами:

– Когда приму окончательное решение.

Утром «на Трубе» появился декан Гераскин. Сообщил всем, что перед выпускным дипломным проектом предстоит пройти строительную практику. За счет ее на один месяц сокращались летние каникулы. Привлекала возможность поездки в незнакомый город и оплачиваемая работа на стройке. Гераскин огласил перечень городов, до сих пор восстанавливаемых после разрушительной войны. Мы с Ильей выбрали Сталинград.