В тишине космоса нам не рады

— И что тогда? — раздался голос из толпы, — ну вот готовимся мы, так все равно перебьют.

Ворхесс облокотился на нары и ответил:

— Бить нужно вовремя, тогда не нас перебьют, а мы их. Подготовившись, найдя обходные пути, с планом. Вы только на себя надеетесь, неправильно это. А ведь среди гедун тоже полно недовольных. Среди слуг. Они не сильно лучше вашего живут, так-то, но сами не осиливают бунт. Может они не смогут сражаться, как вы, но открыть нам двери, почему нет? Многие из них так же ненавидят своих хозяев. Да почти все ненавидят И им так же нечего терять, кроме цепей.

— Ну, это же рабочие… — задумчиво проинес раб-турианец, — батарианцы.

Ворхесс кивнул.

— Как и я, если ты не заметил. Гегемония существует именно поэтому. Потому что рабы ненавидят всех батарианцев, хотя рабочие часто живут не лучше рабов. Рабочие презирают друг друга, им кажется, что остальные живут уж точно лучше них. Ведь так говорят старшие касты. И рабочие их слушают, хотя тоже ненавидят. А еще они боятся оказаться на вашем месте. И вот итог, любой бунт обречен потому, что все всех ненавидят, хотя ненавидеть надо старшие касты, которые все это устроили! Но тут появляюсь я, капитан Ворхесс, чтобы показать вам, как можно действовать иначе! Смекаешь, хм?

Саларианец, явно старый, кивнул.

— Объединить конфликтующие группы, показав общий объект ненависти. Вы действуете от лица Совета Цитадели?

Ворхесс подумал (сделал вид) и заявил:

— Я не вправе отвечать на этот вопрос, друг мой. Но я желаю вам свободы, этого достаточно. А значит, всё должно быть сделано по науке. И когда гнев трудового народа на своих поработилелей, эксплуататоров вскипит и затопит улицы городов! Ни одна кара, что поработители задумали против вас, не поможет, но сработает против них. И каждому воздастся! И мы поднимем оружие против эксплуататоров! Дадим власть тем, кто действительно тратит силы, зарабатывая, и освободим рабов!

Толпа, собравшаяся из окружающих бараков, пока патрульные массово ищут пропавшую технику и не смотрят, начала тихо, но уверенно скандировать:

— Да! Сомнем их! Ворхесс! Ворхесс! Ворхесс! Ворхесс!

И то, что потом пришлось разойтись, чтобы не привлекать внимание, уже не важно. Конечно, рабочим батарианцам было сказано немного иное. В качестве аудитории были выбраны более молодые батарианцы, прошедшие службу и еще не настолько свыкшиеся со своим положением и лишениями.

— Вы смотрите вокруг и видите статусы. Но так ли красный отличается от серого? Вы все проходите службу. Сначала у всех, у каждого из вас белый. Вы видите как живут те, кто станут зелеными, желтыми, фиолетовыми и серыми. Так ли вы отличаетесь?

— Нет, конечно! — раздался голос из толпы, — статус не от внешности зависит.

Ворхесс кивнул.

— Я знаю. От богатства, касты, положения родителей, пола, знакомых, мира происхождения семьи и клана и много чего еще. Ваши родители привыкли, что так было всегда. Но вы служили вместе, пока были в одном строю. Вы учились вместе, вы ходите по одним улицам, стоите в одном ряду. Так ли они отличаются, чтобы смотреть на вас, наклонив голову вправо, с превосходством и презрением? Так ли они правы, со своим отношением?

— Нет! Такие же, как мы, и кровь такая же. Я видел, когда задело, — сказал молодой батарианец из рабочих.

Ворхесс понимающе покивал.

— То, о чем я говорю, парень. Такие же как вы, я, мы все. Так почему им власть, а вам побои? Слышали, что произошло во дворце?

— И видели! — раздалось сразу несколько веселых голосов.

Во дворце на голову одного из глав кланов упало ведро с говном. Явно разбавленным, хорошо так растеклось, и по главе, и по ковру, и по полу, и стены забрызгало. Всё бы ничего, если бы не два момента. Виновного так и не нашли, а запись попала в экстранет, нашими стараниями. Собственно ведро тоже разместили мы.

Скандал получился колоссальный, светлейший землевладелец был в бешенстве, охрану запытали насмерть, причем процесс произошел публично. Так же убили и нескольких слуг и рабов, за недосмотр. На остальных обрушились репресии, работает тайная охранка. Вот только там у нас агентов и нет почти, как и виновных, так что огребают строго невиновные в случившемся. А пока ищут, на всякий случай прилетает по всем по цепочке, когда начальство вымещает гнев на подчиненных.

Ворхесс еще раз показал запись произошедшего на инструментроне, и отследив реакцию (и отметив двоих подозрительных личностей в толпе, этих после собрания нужно решить) произнес:

— Как видите, он не слишком то от нас отличается. Только вот строит из себя неизвестно кого. А когда покрыт говном, не хуже и не лучше прочих «хозяев жизни».

Такие обсуждения проводятся постоянно. Параллельно происходят преступления, в основном нападения на надзирателей, в которых часто не работает чип раба «почему-то». Больше чем обычно, и потому наш командир базы внутренних войск отчитался перед начальником, одним из батарианских землевладельцев:

— Ваше светлое величие, прошу вашего разрешения на дополнительные казни ваших рабов. Их надлежит наказать дополнительно, и надзирателям высказать за дисциплину, чем готов заняться немедленно, если будет ваша воля на то.

Землевладелец, скучающе глядя в планшет, уточнил:

— Считаете, что это так необходимо, надзиратель?

Тот кивнул.

— Меры сдерживания недостаточно эффективны. Мы понесли потери, количество патрулей снизилось. И животные почувствовали слабость, господин наш. Почти удвоилось число непорядков, и наказания их не останавливают. Бить их нужно, иначе страх потеряют!

Глава строго посмотрел на подчиненного.

— Это проблема. И что ты предлагаешь?

— Увеличить число наказаний, набрать дополнительные отряды из числа верных вам. Ситуацию надлежит стабилизировать немедленно, если такова ваша воля.

Тот подумал и кивнул.

— Действуйте. Найдите лидеров этих насекомых и казните публично, чтобы все запомнили. Накажите стольких, сколько нужно. Если не поможет, убейте десятых, потом девятых. Поставки товаров не должны быть сорваны. Ни в коем случае, офицер. Пусть церковь действует активнее, что-то они недорабатывают. Расслабились, пусть усилят агитацию в рядах солдат. Назначьте премии за удвоенную норму побоев рабов. Сроком на… неделю. Пока, если что продлим.

Военный вытянулся.

— Сделаю. Но церковь мне не подчиняется, я только если передать могу.

Глава легко согласился.

— Верно. Вызови моего заместителя, пусть займется он. Свободен. И следующий раз я желаю слышать о результатах и успехах. Некомпетентность влечет наказание.

— Так точно! — и офицер вышел, заканчивая запись, которая в отредактированном виде попадет к бунтовщикам.

Отдельно идет распространение революционной литературы, агиток. Так вышло, что низшие касты часто не подключены к экстранету вообще. В обычных условиях они получают информацию только из разрешенных источников. Но они умеют читать в достаточно степени, чтобы читать листовки и газеты. Так нужно ли что-то еще?