В тишине космоса нам не рады

Проблема только в том, что заказчик прописал их возврат в контракте, и если роботы не долетят, заказчик об этом узнает. Это меня не устраивает.

А мне, чтобы считать яга, нужно открыть одну из капсул. Нужно что-то сделать с роботами, не сломав их. Например, боевая программа «взлом ВИ». На «Нормандии» таким пользовались инженеры, например Тали. По сути программа сбивает систему «свой-чужой», временно заставляя машину менять сторону или становиться пассивной, как нужно мне. Никто же не ожидает, что у пилота-наемника будет такая программа, верно? Если бы такая вещь была общедоступна, роботы бы не имели смысла. Так мы к десантницей-техником пошли в трюм, пока корабль ведет автопилот.

В трюме у стен расположилось шесть капсул и четыре легких робота. Ну, приступим.

— Готова?

Та кивнула.

— Мои левые, твои правые.

— Хорошо. Три, две, одна, начали!

Несколько нажатий клавиш, и роботы включились, но остались стоять у стен, горя зеленой лампочкой нормального состояния. Отлично.

— Так, это готово, я займусь капсулой, ты роботами.

— Работаем.

Десантница подключилась к роботам через инструметрон, а я подошла к капсуле и заглянула внутрь. Там лежит массивная туша яга. Огромный, как два крогана, с бурой шипастой шкурой, треугольной пастью, полной острых зубов и трехсуставными ногами, обтянутыми тугими мышцами. На теле что-то вроде нагрудника, на руках тяжелые наручи, но без перчаток. Явно боевая единица, но вопрос, как же вам удалось с ними справиться? Яги признают только свое собственное право сильного. Но не могли же саларианцы просто бросить их в бой, никак не решив эту проблему? Не могли. Значит, работаем.

На Сур-Кеше, в лаборатории, помнится, были яги в качестве подопытных. Но ничего большего саларианцы с ними не делали. Похоже, ковенант заставил их действовать активнее, искать себе новую тяжелую пехоту на место кроганов. Но как саларианцы смогли подчинить себе ягов? Вот и узнаем. Я просто немного волнуюсь, так как помню, что могут эти существа в бою. Пришлось выдержать бой с ягом-биотиком дважды, а тут я на расстоянии вытянутой руки.

— Ну, приступим.

Пальцы забегали по клавиатуре, пока во второй руке шприц с мощнейшим успокоительным. Благо что в прошлом мире Посредник, что в этом явно готовил варианты против подчиненного яга. Да и азари имеют методики считывания разума для допроса. Если правильно совместить их, будет результат.

Я вздохнула. Спокойно, Лиара, ты знаешь, что делать. Просто действий по учебнику.

— Богиня. Приступим.

С шипением началась откачка жидкости, а затем капсула открылась. Яг упал вниз и захрипел. Сейчас! Прижав его биотикой, я ввела под глаз существа полный шприц химии, которая низведет его до состояния пассивного овоща. Яг дернулся, затем расслабился, продолжая лежать в капсуле и дышать, глядя в пространство. Я потрогала его за руку, потом за голову. Теперь следующий шприц, чтобы немного повысить мозговую активность и можно приступать.

— Готов? Эй? — позвала существо, но яг не отреагировал, — отлично. Ну, обними вечность.

Мир заволокла тьма, и хаотичный, затуманенный наркотиками мозг существа судорожно выдает разные изображения, осколки, обломки, части воспоминаний, плывущих и перетекающих из одного в другое, образы городов, превращаются в деревья и саларианцев, мир становится серым, синим, мы стоим на небе, которое проросло деревьями, и держат нас рабы, но птицы и еда. Рабы такие маленькие и голодные, оранжевые и плывут, когда летят на ногах среди облаков среди зданий в реке. Стоп! Это галлюцинации, мне нужно не это. Так, сосредоточиться на обучении. Вас же учили, верно? Думай об обучении и саларианцах. Попыталась сформировать картинки лагеря и саларианца, получился Мордин. Вот, уже лучше, все еще хаос, но уже более конкретный. Ну, покажи мне, как вас учили.

Учили и принуждали. Как это было? Какофония образов постепенно перетекла в более осмысленные образы, серо-красные хореи ненависти и страха, серая пустота, но в ней и ненависть, саларианцы живые, в броне, по кускам, кровь, но не саларианцы, но трава и ветки, и лианы вместо кишок, по которым. Стоп! Нужно сконцентрироваться, вести мысль, да. Так это делается, так проводится ментальный допрос.

Картинки заметались. формируя воспоминание. Яги, без какой-либо одежды, только в ошейниках, стоят посреди огороженной забором бетонной площадки. Наверху стоят саларианцы. Мужчины, далатресс нет. Самый главный в броне и с автоматом, рассказывает:

— Вы пройдете обучение и будете сражаться за нас. Вместо нас. Или будете уничтожены. Ваше мнение не имеет значения. Только результат. От этого зависит ваше выживание.

Ярость затапливает мозг, но в шею раздался укол и мир наполнила пустота. Но не всех, один бросился вперед и одним прыжком запрыгнул на второй этаж, где были саларианцы. Он схватил солдата, когда ошейник на голове взвыл и та была буквально раздавлена, а тело упало вниз, к остальным, разбрасывая вокруг остатки черепа.

Главный саларианец даже не смутился. Похоже, он ожидал подобного.

— Дефектная особь уничтожена. Ненавидьте меня, вы упрощаете мне работу. Больше дефектных нет? Отлично, приступайте к следующей фазе.

Но всё это было уже не важно. Мир словно стал серым и неважным. Он был, но не более того, просто рисусок без смысла и содержания, статика. Саларианец говорил, говорил, но серый шум уже не имел значения.

Я оторвалась от воспоминания, двигаясь по ассоциативной цепочке. Хорошо, но мало. Успокоительные, и убили того, на кого они не подействовали. Для обучения недостаточно, что дальше? Воспоминание нашлось, затапливая мир серостью.

Он стоял, такой же голый как и ранее, но на руках наручи с чем-то, в них покалывает, в голове пустота. Серый мир, лишенный цели и смысла. Стены, и саларианские ученые, стоят и смотрят, такие же серо-бесполезные, бессмысленные. Зачем-то. Ощутился укол и мир наполнился гневом. Мышцы напряглись, появилось острое желание убивать и совокупляться, убивать и совокупляться, убивать, кого убить, как унять желания тела, желание рвать, брать и брать, БРАТЬ! Кого? Взгляд остановился на ученом и желания были единственным, что вело его вперед.

Он бросился к ученому, но тело снова наполнили уколы и мир снова стал серостью, и он прекратил биться о бронестекло, пытаясь напрыгнуть на свою жертву. Ученый, такой же серость, как и стены вокруг него, лишенный смысла.

— Отлично, препарат действует. Но нужно выработать правильные реакции. Готовьте следующий тест.

Я потекла по воспоминаниям тестов, как по реке, где лениво проплывают рыбы, ускользающие, как только пытаешься их схватить, оставляя после себя лишь образы. Вот саларианцы продолжают тесты, и время от времени повторяют первый опыт.

Второй раз реакция яга была плавнее, и желания вновь потребовали брать. Но едва разум сфокусировался на ученом, тело заполнила боль, мышцы сократились, лишая возможности даже не двигаться, думать о чем-то, кроме боли. Когда боль завершилась, мир снова был серостью, лишенной причины.

Еще несколько однотипных воспоминаний спустя, серость уже не становилась алостью при взгляде на саларианцев. Тогда против него выставили батарианца. Явно больного, жалкого. Но было только алое желание и ярость, мышцы горели жаждой движения. И более ничего не имело смысла.