В воздухе - испытатели
Шрифт:
Но продолжим разговор об испытаниях на перевернутый штопор самолета Л-29.
Еще при полетах на нормальный штопор, когда вводились ошибки непоследовательной дачи рулей на выводе, Николаев наяву познакомился и со штопором перевернутым. То было в тот момент, когда при выводе из штопора давалась первой не педаль, а ручка управления - отклонялся не руль поворота, а рули высоты. В этом случае Л-29 "ложился" на "спину" и продолжал штопорить в перевернутом положении.
Когда-то и "Аэрокобра" выделывала такие "штучки". Николаев летал, укрощая ее не раз. Теперь
До Николаева никто из летчиков чехословацких и советских не летали на Л-29 на перевернутый штопор. Александр Федорович и был первопроходцем опасной фигуры на этом самолете.
Своим уверенным николаевским почерком он отлично проводил и эти испытания. Переворачивал на высотах от четырех до девяти тысяч метров на "спину" машину, энергично отдавал от себя ручку (терялась при этом скорость) - давал ногу и машина штопорила. Почти всегда при вводе она делала "кульбит" - так летчики называют самопроизвольный кувырок самолета в воздухе через кабину.
Во время ввода в перевернутый штопор, равно как и во время его установившегося вращения и последующего за ним вывода, для летчика существует неудобство в том, что, например, при вводе в правый штопор следует отклонять не правую, а левую педаль.
Как и при испытаниях на нормальный штопор, эти испытания проводились по золотому авиационному правилу: от простого к сложному. Виток - вывод, два витка - вывод, три витка - вывод, вправо, влево...
Все шло хорошо, штопор был равномерный и устойчивый. Но потом, когда начали доводить количество витков до шести, в первой же попытке на правом штопоре самолет после третьего витка замедлил свое вращение и начал энергично штопорить в обратном направлении.
Да, трудно было Николаеву, но он все же вывел самолет из штопора и передал по радио:
– Ничего не понял. Я ничего не понял! Буду повторять!
Земля, как иногда в подобных случаях бывает, молчала; сопровождающий самолет Николаева полковник Лавров энергично произнес:
– Отдохни, Александр Федорович! Отдохни немного!
Но Николаев опять ввел свой Л-29 в правый перевернутый штопор. И снова, после третьего витка, он ушел влево и с большой отрицательной перегрузкой завраш,ался в своем "вальсе".
...После посадки и обработки записей самописцев Ямщиковой тоже не все было ясно. Она - летчик, тяжкий труд испытателя знает. Но все равно.
– Санечка, - сказала она очень нежно, - так тому и быть, повторяем задание. Надо дойти до истины.
– Всегда готов! - по-пионерски ответил Николаев и приложил руку к головному убору.
– Ну, давай, Санечка, давай... - проговорила душевно Ямщикова.
...Взревели двигателями Л-29, УТИ МиГ-15. Ушли в воздух Николаев, Лавров и кинооператор.
И сколько раз Николаев повторял правый перевернутый штопор, столько же раз самолет переходил в левое вращение.
Было ясно, что свойства Л-29 для правого перевернутого штопора нужно улучшать.
Испытания не прервали, а чтобы дойти до истины, начали вводить ошибки.
Когда Николаев отклонял элероны по штопору, самолет лишь увеличивал угловую скорость вращения. Когда же он отклонял
элероны против штопора, с самолетом происходило что-то невообразимое: он делал резкие кувырки через кабину. И так: виток - кувырок через кабину, виток - кувырок через кабину....Все это сопровождалось большой нагрузкой на рули и большой отрицательной перегрузкой. Летчика ударяло головой о борт, вырывало из рук ручку управления...
А в одном из полетов на ввод ошибок Л-29 штопорил и штопорил...
– Выводи! Ну выводи же! - кричал Николаеву сопровождающий его Лавров.
Нет, не в белых перчатках летают летчики-испытатели.
Слышал это лавровское тревожное "Ну выводи же!" и, словно борясь со стихией, боролся с неведомыми силами в кабине своего Л-29 Николаев испытатель первого класса, полковник, Герой Советского Союза. Боролся до самой малой высоты, но все же вывел Самолет в нормальное положение.
Когда после полета расшифровали записи самописцев, пришли, как говорится, в ужас. Перегрузка и нагрузка на рули были настолько велики, что могли разрушить самолет.
И потому теперь перевернутый штопор Л-29 запрещен Инструкцией.
А писали ее, как видим, люди знающие, люди, влюбленные в авиацию и жизнь.
А снег все шел и шел...
Помню, зимой 1950 года целую неделю почти беспрерывно валил снег. Была нелетная погода. Наши самолеты, привязанные тросами к ввинченным в землю толстым штопорам, блаженно дремали, укрытые чехлами.
Техники убирали снег со стоянки. Мы, летчики, то помогали им, то - в который уже раз! - принимались изучать авиационные науки, то рассказывали забавные случаи из своей авиационной биографии.
Все это порядком надоело. Всем нам хотелось, чтобы скорее раздвинулись давящие на душу облака и привычный гул авиационных моторов разорвал эту гнетущую тишину.
Но снег все шел и шел..
Стоя на крыльце нашего аэродромного здания, я ловил на ладонь снежинки, стараясь успеть рассмотреть их замысловатую форму до того, как они превратятся в капельки воды. Рядом о чем-то тихо разговаривали техники самолетов Литошенко и Чуваев.
Вдруг сильный раскат грома прокатился над нашими головами. Это было так неожиданно, что мы даже вздрогнули и удивленно посмотрели вверх.
– Ого, как господь-бог на летный состав разгневался! - сказал Чуваев. Зима, а гром и молния. Интересно... Пошли ребят удивим.
Мы тут же направились в летную комнату.
В комнате было шумно. Летчики, чтобы как-то заглушить тоску по полетам, "развлекались".
В это время открылась дверь и в комнату вошел командир эскадрильи подполковник Голофастов.
– Товарищи офицеры! - подал команду Гречишкин - старший по званию.
– Ну что, опять ерунду всякую рассказываете? - строго спросил Голофастов. - Занялись бы делом...
– Товарищ командир, мы кто пищу после обеда переваривает, кто байки рассказывает, - сказал Хрипков. - Погоды нет, вот и... А что делать? Все авианауки уже, можно сказать, изучили досконально...
– Летать надо! Садитесь.
– Садись! - скомандовал Гречишкин.
– Так, - высоко поднял Голофастов голову. - Давыдов и Завьялов, берите парашюты и шагайте на Ли-два Козлова. Летим на УБП по маршруту на Суздаль и Ярославль...