В ярости

– У меня травмат. И ещё один у дежурного. Ну ножи в доме, палки. Сейчас смастерим, чем драться.

– Печаль! – глубокомысленно произнёс Шаланов и быстро пошёл на выход из кабинета.

– Тима! – окликнул его Соломоныч. – Если получится, пробей, что красные реально хотят! Если они это всё мутят от альянса, то у них есть цель и есть план!

Тимур кивнул головой и выскочил в коридор. Егор сорвался следом за ним, а Соломоныч неожиданно радостно улыбнулся.

– Ну сейчас будет полегче. Хотя бы психологически. Тима – зверь! Не будь его в нашей команде, я бы уже паниковал. А так глядишь, и отобьёмся и, возможно, даже сможем предъявить претензии!

Соломоныч допил метаксу из своего бокала и с наигранной грустью произнёс:

– Вкусно, но больше нельзя! Как ты думаешь, у твоей подруги пистолет отжать можно?

Я снова отрицательно покачал головой.

– Я почему-то так и думал, – усмехнулся бывалый коммерс. – С другой стороны, может это и к лучшему, она явно умеет им пользоваться не хуже Тимы.

Мы с Соломонычем пошли на кухню, где Колян с Катей уже откровенно заждались нас. Они выпили по три чашки кофе, съели из холодильника всё, что им позволила съесть совесть и просто скучали.

Наш приход их оживил, мы перекинулись несколькими фразами, а потом стали скучать уже вчетвером. Все были на нервах. Никто не знал, чего стоило ожидать. Разговоры на тему сложившейся ситуации уже всех утомили. Мы просто ждали возвращения Шаланова, в надежде, что он придёт с хорошими новостями.

Так мы прождали, не выходя с кухни, часа два, после чего гонец-таки вернулся. Он зашёл прямиком к нам и вопросительно посмотрел на Соломоныча.

– Да говори при всех, – обречённо махнул тот рукой. – Если уж тут не все свои, то я, вообще, тогда пошёл ножницы в розетку втыкать мокрыми руками.

– С народом договорился. Человек сто двадцать должны подойти. Кое-кто с оружием, там немного другой тариф, но сейчас лишь бы пришли. Точнее, лишь бы до шести успели.

– Почему до шести? – настороженно спросил Соломоныч, и мне сразу не понравился его тон.

– А вот тут новости уже похуже. Красные передали, что дают тебе сроку до шести вечера, чтобы ты отдал им своего друга. А если откажешься, то ровно в восемнадцать ноль-ноль они придут сюда и сожгут твой дом. И убьют всех, кто окажет сопротивление. Вот прямо так и сказали.

В пять часов вечера мы сидели в гостиной вокруг большого стола: Соломоныч, я, Тимур, Катя, Колян, начальник охраны Егор и ещё двое незнакомых мне мужчин сурового вида. Посмотрев их характеристики, я узнал, что одного из них звали Филипп, а другого Семён. Первый был тренером по рукопашному бою, а второй военным лётчиком в отставке. На Точке, судя по всему, все были в отставке, кроме Распорядителя и некоторых «красных» под прикрытием.

– Времени у нас немного, – мрачно сказал хозяин дома. – Тима говорит, что ровно в шесть часов нас придут сжигать тут заживо.

– Это не я сказал! – возмутился Тимур. – Это красные сказали! А я лишь их слова передал. В восемнадцать ноль-ноль придут. И их будет много.

– И что делать посоветуешь? – мой старший товарищ с прищуром посмотрел на Тимура.

– Я тебе не советчик, – спокойно ответит тот. – Не моё это дело: советовать. Скажешь держать оборону – будем держать оборону! Скажешь парня твоего вытащить на волю – вытащим! Моё дело выполнять приказы! Тем более, ты всё равно уже принял решение.

– А что с наёмниками? Много пришло? – Соломоныч продолжил задавать вопросы.

– Врать не буду, из ста двадцати пообещавших, пришло двадцать пять человек.

– Я их уже расставил к нашим ребятам! – перебил Тимура Егор.

– Двадцать пять, – то ли переспросил, то ли просто повторил Соломоныч. – Не густо.

– Все боятся. Красные пустили слух, что ты прячешь чуть ли не главного врага их альянса, и желающих влезать в эту заваруху сразу поубавилось. Ты ж знаешь, это не на воле, где отработали и исчезли. Тут все потом на виду.

– Знаю, – мрачно ответил Соломоныч. – Поэтому хочу лишний раз всем сказать: мы будем биться до конца! Никто не знает, чем это всё закончится. Любой из вас может сейчас встать и уйти. Я пойму.

– Ты бы херни не нёс! – неожиданно грубо ответил Соломонычу Семён. – Обидно, вообще-то.

– Прошу извинить! Но я должен был предупредить. Сейчас семнадцать десять, значит, времени осталось пятьдесят минут. И я так понимаю, помощи ждать неоткуда, – Соломоныч перевёл взгляд на Филиппа.

– Утверждать, что совсем неоткуда, не буду, но блатные отказали, – Филипп разочарованно развёл руками. – Генрих даже смог быстро собрать малый круг. Голосовали открыто и при мне. Все высказались против войны с красными.

– И Генрих?

– Он один воздержался от голосования. Сказал, что не будет голосовать, а примет то, что решит круг.

– А Вазген? Он там был? Он тоже испугался красных? – казалось, Соломоныч сильно удивился.

– Был. Все были. Весь малый круг. Даже больше. Все проголосовали против того, чтобы идти устраивать войну из-за непонятно кого. Так и просили передать, что за тебя бы вписались, потому что на твоей стороне правда и понятия. А его, – Филипп показал на меня, – Они не знают. И за него не пойдут.

– Ладно, проехали, – отмахнулся Соломоныч. – Я примерно этого и ожидал. Думаю, прямо в шесть часов они ничего предпринимать не будут. Это, по сути, беспредел, и они для начала постараются его избежать.

Соломоныч встал из-за стола и начал нервным шагом прохаживаться по гостиной.

– Думаю, раза два-три они попробуют с нами договориться, а ближе к утру пойдут на штурм, – закончил он мысль.

– Но если у вас в планах валить отсюда, то до утра я бы ждать не стал, – посоветовал Тимур.

– До утра не будем. Но сейчас рано. Пусть хоть стемнеет.

– Мне кажется валить лучше, когда заварушка начнётся. Будет больше шансов это сделать успешно, – высказал своё мнение по этому вопросу и Семён. – Но только вот куда вы валить собрались? Тут нигде не спрячешься. А если хотите сразу когти рвать из Точки, то сейчас они железно все выходы держат.

– А может пойти и на хрен устроить у красных на районе маленький ад? А? – неожиданно предложил свою версию решения проблемы Филипп. – Взорвать несколько домов, и желательно не чьих попало! Ну а что? Если уж беспределить, то во все стороны! Чтобы видели, что нас трогать не надо!