В закрытом гарнизоне. Книга 3

Для начала все отхлебывают по глотку, настраиваются на лирику и слушают очередной перл Хорунжего, который комдив не так давно накропал у себя в каюте.

– Называется «Знай и умей», – обводит он всех глазами, откашливается и начинает читать, подчеркивая ритм взмахами громадного кулака.

Гальюн на лодке это дело,Он хитро сделан и умело,А чтобы вам туда сходить,Все нужно толком изучить.Как действует система слива,Что так опасно говорлива,И для чего в ней клапана,Манометр, датчик и фильтра.Когда и как педаль нажать,Чтоб к подволоку не попасть,В момент интимный некрасиво,И выглядеть потом плаксиво.Любой моряк, придя на лодку,Обязан сразу, за два дня,Знать все устройство гальюна,И лишь потом ходить в моря.Ну, а не знаешь, будет плохо,Тебе все это выйдет боком,На первом выходе твоем,Ты попадешь впросак на нем!

– Ну, как для начала? – отхлебнув глоток из подстаканника, интересуется пиит.

– Да вроде ничего старшой, давай, валяй дальше, – благодушно кивает минер.

– Даю, – набирает тот в грудь воздуха

Однажды к нам с Москвы, из штаба,Один начальник прибыл рьяный,Второго ранга капитан,А в поведении болван.Молол какую-то он лажу,Спесив был и не в меру важен,Всем офицерам стал хамить,Решили гостя проучить.Хоть был москвич в высоком чине,Не знал он свойств всех субмарины,Ел, пил, в каюте много спал,И в нарды с доктором играл.

хитро смотрит Хорунжий на Штейна.

– Не отрицаю, было, – скромно улыбается майор, – а почему нет? Продолжай. Хорунжий кивает и декламирует дальше.

Но рано утром, ровно в семь,Он нужный посещал отсек,Где в командирском гальюне,Сидел подолгу в тишине.Вот и решили мореманы,Устроить с ним одну забаву,Чтоб лучше службу понимал,И их «салагами» не звал.Баллон наддули в гальюне,На два десятка атмосфер,А все приборы «загрубили»,И вентиляцию закрыли.Вот снова утро и на «вахту»,Идет неспешно наш герой,Вошел в гальюн и дверь задраил,Стальную, плотно за собой.Затих. Вдруг раздалось шипенье,И в гальюне все загремело,Затем раздался дикий крик,И мы в отсеке в тот же миг.Открыли дверь, там на «толчке»,Лежит москвич, ни «бе» ни «ме»,Весь мокрый, чем-то он воняет,И лишь тихонечко икает.Часа два в душе его мыли,И уважительны с ним были,Чтоб понял этот идиот,Здесь не Москва – подводный флот!

с чувством заканчивает старшин лейтенант и впечатывает кулак в крышку стола.

Приборы с пуншем весело подскакивают, и он гордо оглядывает слушателей.

– Ну что, тут сказать, – помешивает ложечкой в своем, минер. – Мне лично понравилось. Вполне здоровый военный юмор. И рифма вроде ничего.

– Слыхал свежее мнение? – толкает Хорунжий в бок доктора. – Ну, а ты что мыслишь?

Да то же что и раньше, – саркастически улыбается Штейн. – Кончай продергивать начальство, для тебя это однажды уже хреново кончилось.

А мне по барабану, – обижается комдив, – у нас демократия, буду продергивать, кого хочу, хотя бы того же Горбачева, мать его за ногу.

Да-а, герой, – восхищенно тянет доктор. – Кстати, Семен Федорович, обращается он к минеру, – желаешь узнать, почему этот тридцатилетний вюношь так и застрял в старших лейтенантах?

– Можно, если не секрет, – благодушно гудит капитан-лейтенант

– Да, ладно, Палыч, чего старое вспоминать, – прихлебывает пунш Хорунжий.

– Он имел несчастье подшутить над адмиралом, – делает круглые глаза доктор. – А ну-ка, барзописец, тисни это творенье!

– Отчего же, можно, – отвечает комдив и решительно шевелит плечами – А обозвал я его «Смерть шпионам».

– Во как! Одно название чего стоит! – поднимает вверх палец доктор.

Стоит у трапа с автоматом,Матрос в канадке, вахту бдит,Вдруг видит, «волга» подъезжает,В ней хмурый адмирал сидит

декламирует первый куплет Хорунжий и у Лунева в глазах возникает смешинка.

Выходит важно из машины,Перчаткой утирает нос,– Ну что, ракеты погрузили?Матросу задает вопрос.Так точно, все давно уж в шахтах,В ответ ему матрос сказал,Как доложить о Вас по вахте?Товарищ вице-адмирал.Что ж ты дурак, мне открываешь,Тот государственный секрет,Вдруг я шпион, а ты болтаешь!Промолвил адмирал в ответ.Громыхнул выстрел автоматный,Матрос наш сплюнул и сказал,– Ты посмотри, какая сволочь,А видом, вроде адмирал

заканчивает стихотворение старший лейтенант и победно оглядывает слушателей.

– Однако, – сдерживая улыбку, хмыкает Лунев. – Случай прямо скажу, из рук вон выходящий.

– Вот-вот, – ерзает на кушетке доктор. – То же подумали и в Особом отделе, когда кто-то притащил чекистам экземпляр этого творения, его, кстати, многие переписали. Вьюношу, – кивает он на Хорунжего, – взяли за жопу и туда. – Это, мол, идеологическая диверсия! Потом подключился политотдел и доложили командующему. Он, кстати, был вице-адмирал. Ну и зарубили шутнику очередное воинское звание. Что б служба раем не казалась.

– Даже не знаю, что и сказать, – разводит руками капитан-лейтенант. – Хотя написано забавно и чем-то походит на стихотворный анекдот. Я думаю, Евгений, тебе надо больше читать классиков, ну там Пушкина, Блока.

– Читал, – кивает Хорунжий. – Пушкин он и есть Пушкин, а вот Блок мне не понравился. Написал на его вещи пару пародий. Хотите послушать?

– Валяй.

В соседнем доме окна жолты,Видать не моют их жильцы,Скрипят задумчивые болты,А с ними гайки и шплинты

гнусаво завывает старший лейтенант и хитро поглядывает на соседей.

– Или вот, – вскакивает он с разножки

Ночь, улица,Фонарь, аптека,Таблетка —Нету человека!

и поочередно тычет пальцем в подволочный плафон, шкафчик с лекарствами и почему-то доктора.

– М-да, – переглядываются майор с капитан-лейтенантом. – Талант, несомненный талант!

– А вы думали? – солидно изрекает комдив и усаживается на жалобно скрипнувшую под ним разножку.

– Ну а теперь, Яков Павлович, давайте немного лирики, – говорит мечтательно Лунев и подливает себе пунша.

– Хорошо, – щурит выпуклые глаза Штейн, слушайте.

Где-то в Южных морях,Каравеллы Колумба,Синь морскую пронзая,К горизонту летят.И поет в парусах,Свежий бриз, налетая,Волны плещут за бортом,Ванты тихо звенят.Хорошо кораблям,На бескрайнем просторе,Уноситься вперед,За своею мечтой.Горизонт убегающий,Ветер и море,И в кильватере сзади,Пенный след за кормой