В завоеваниях рожденные

– И вы прилетели сюда? Вы ошиблись, Кеймири.

– Женщины на Центральных планетах не могут позволить себе так надолго покинуть свои Дома. Я искал женщину, чей Дом может существовать и без нее - как ваш Дом; женщину, способную зачать здорового ребенка в наиболее короткое время. Я работаю с простыми людьми, Леш. Если я оставлю свою работу на границе, чтобы развлекаться с женщиной, мои люди не поймут. Сила браксана зиждется не на забавах. Если что-либо помешает моей службе на границе, то мне только и останется, что вернуться на Бракси и насовсем отказаться от участия в войне.

– Этого никому не пожелаешь, - ее голос звучал сухо.

– Вы молоды. Если сейчас это такая проблема, зачем торопиться?

– Таково мнение Старейшин.

По ее лицу пробежало выражение гнева. Она тоже была Старейшиной, но ей никто ничего не сообщил. Затар продолжал:

– Большинство из них хотело бы видеть меня на Бракси, чтобы держать под своим контролем.

– Пока другие браксана на войне...

– Они подобны редким островам в океане битвы. Покорение одной-двух планет и триумфальное возвращение домой. Никто почти не пытается общаться с людьми с покоренных планет, не пытается понять, что там происходит. Центральные Старейшины боятся, Леш, боятся, что кто-либо из браксана начнет жить среди простых людей на других планетах. Браксана, отправившиеся на войну, - это молодые люди, ищущие себе славы. Никто еще не пытался обрести истинную силу и власть. Никто из Кеймири - до сегодняшнего дня. И теперь они пытаются вырвать меня из этой войны и вернуть в тот мир, которому я якобы принадлежу.

– Вновь политика. Какое они имеют право? Разве у нас мало проблем хотя бы поддержание численности чистокровного населения?
– Она с удивлением покачала головой.
– Никогда я еще не была так рада, что покинула Бракси.

Он улыбнулся, словно чувствуя удовлетворение, причина которого известна ему одному. Из сумки он достал изящную бутылочку:

– Вы напомнили мне, Леди, об этом, когда рассердились. Я привез вам подарок.

– Взятка?

– Браксана берут взятки как нечто само собой разумеющееся.

Он открыл бутылочку и вылил ее содержимое - густую, золотистую, ароматную жидкость - в один из бокалов.

– Я привез вам немного того, что могут предложить Центральные планеты. Я буду рад, если вы примете это.

Ее длинные темные ресницы походили на птичьи крылья. Он был удивлен еще никогда в жизни ни одна женщина не привлекала его так, как Леш.

– Это ликер Центра.

Он бросил бутыль в огонь, где та немедленно начала плавиться.

– Он - редкость. И очень дорогой. Подойдет?

Она отхлебнула из бокала.

– Приятный вкус, - одобрила Леш.

– Вкус с Центральных планет.

Он молча сидел, пока она пила ликер - она была рада, что ей не нужно было ничего говорить. Один раз она взглянула на него, и ей пришла в голову мысль, что, возможно, этот напиток - наркотик. Но что может дать ему одна ночь? Если потом она подаст на него в суд... Она отмела подозрения.

Леш поставила бокал на стол и отодвинула от себя.

– Затар, я... я не могу. Мне жаль, что вам пришлось проделать этот путь, чтобы услышать это. Но это невозможно.

Затянутой в черную перчатку рукой он коснулся ее щеки, ощутил дрожь:

– Если твои черты унаследует сын, он будет красив, Леш.

– Нет, Кеймири, пожалуйста...
– она отвела его руку.
– Я выполнила мой долг еще в юности, и поэтому смогла уехать, чтобы жить, как хочу.

– Но ты даже не осознаешь, Леш... Женщины всю свою жизнь стараются выполнить свой долг. Тебе нет пятидесяти, а ты уже свободна! Восемь беременностей, четверо живых детей! Нация должна научиться этому вновь!

– Это не мой долг, - мягко возразила она. Он с радостью отметил, что в ответ на его сексуальные модуляции она тоже прибегла к ним. Желание...

Он пододвинулся к ней и, видя, что она осталась неподвижна, привлек к себе. Ее тело было теплым и хрупким, она задрожала, когда он поцеловал ее.

– Нет, - прошептала она.

Он вновь обнял ее, но она отстранилась.

– Нет. Я отказываю тебе. Это мое право чистокровной браксана. Извини. Пожалуйста, пусти меня.

Ее глаза были влажными, голос дрожал.

Затар не пытался продолжать наступление, но и не отпускал ее. Его догадка была верна...

– Леш, - в голосе Затара звучала нежность, - давно у тебя не было мужчины?

Она задрожала в его объятьях, но больше не пыталась вырваться.

– Есть и другие удовольствия...

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Она закрыла глаза.

– Ты не понимаешь, Затар. Я почти мертва. Какое удовольствие ценнее смерти?

– А что такое жизнь без радости?
– он начал снимать перчатки. Она знала, что это значит, но ничего не сказала.
– Иногда на Центральной Планете можно достать ликер, вкус которого так нравится женщинам, что они испытывают удивительное наслаждение.

Она встревоженно посмотрела на него:

– Что ты дал мне?

Он вновь коснулся нежно ее лица, рукой без перчатки ощутив бархатистость кожи.

– Это противозачаточное средство.

Ее глаза расширились.

– Если ты хочешь сказать, что это незаконно, то я хочу сказать, что знаю это. Ты хочешь напомнить мне о том, что такой проступок карается смертью? Но я уничтожил единственное доказательство.

Она все еще не могла прийти в себя.

– Но как?..

– Не так уж все незаконно, если кто-то осмеливается поставлять напиток, а если что-то привозится, то браксана сможет это достать. Ты считаешь, что на Бракси мы можем себе позволить терять наших женщин, обрекая их на постоянный утомительный труд деторождения? Мы не настолько варвары, сколь сами любим это изображать.

– Но это рискованно?

– Да, - он поцеловал ее. Поцелуй был долгим и нежным. И она ответила ему. Она чувствовала желание, он был уверен, все сулило удачу.
– Скажи мне "нет", и я уйду.

Она нежно прижалась к нему. Больше не было надобности в словах.

Утреннее солнце разбудило его.

Он поднялся осторожно, стараясь не раскачивать кровать - хрупкую сеть всевозможных сплетений. Сюда они перешли еще вечером, покинув мягкие подушки. Кожа лица Затара была сухой, он вчера не убрал налет белой краски с лица. Тихо он начал искать какой-нибудь крем. Обнаружив комок ваты рядом с пузырьком жемчужной краски, Затар нанес на нее крем и вытер остатки белого налета.

Она шевельнулась и проснулась. Широко раскрытыми темными глазами Леш следила за ним:

– Ты уходишь?

– Я должен, - он вновь увлажнил вату кремом и протянул ей.
– У меня есть война, на которую я должен вернуться.

Она закрыла глаза и позволила ему стереть краску с ее кожи. Но кожа ее все равно осталась очень бледной. Она прошептала:

– Я этого не хочу.

Он поцеловал ее.

– Я тоже, - его сожаление было искренним.

Она притянула его к себе, и на какое-то время война была забыта.