В зловещей тиши Сгамора

– О нет, ваши сведения неточны...

– Да?
– Риган протянул ухоженную руку к Паркерову бумажнику и похлопал по темной, лоснящейся коже.
– Странно, странно, - рассеянно проговорил он.
– А вы тем не менее мистера Тифтуса знали?

– Пару раз виделись мимоходом.

– Где же?

– На собачьих бегах, в Майами; он был страстный любитель их...

– О, как любопытно! Так он профессионально занимался этим? А вы?

– Нет-нет, у меня интересы более прозаичные, и мой бизнес совсем иного рода...

– И какого же?

– Ну, перепродажа недвижимости, платные автостоянки, недавно добавились прачечные... Довольно широкая сеть по стране, да там...
– Паркер придвинул бумажник Ригану, - имеются все документы...

Риган опять в упор не видел лежащий перед ним Паркеров бумажник. Его уже интересовало иное:

– Так вы решили посетить город не с мистером Тифтусом?

– Нет. Я сам по себе.

– Стало быть, просто случайно тут свиделись? Паркер упрямо покачал головой.

– Вовсе даже не случайно.

Риган вновь остро глянул ему в глаза.

– Вы, значит, условились свидеться в Сагаморе?

– Да нет же. Я вовсе не предполагал его встретить. Лично я прибыл проводить в последний путь Джозефа Шардина. Тифтус приехал по этому же грустному поводу. Иногда, знаете, встречаются на похоронах общих знакомых те, кто едва знаком был друг с другом. Можно ли это все назвать случайностью? Думаю, нет.

Риган повернул свою коротко стриженную голову, блеснув золотыми очками. Он поглядел на Янгера, как на настольную лампу.

– Кто это Шардин?

– Пенсионер. Умер на днях. Хоронили нынче утром, - металлическим голосом ответил Янгер.

– Он здешний?

– Приехал пять лет назад.

Риган вновь блеснул стеклами на Паркера:

– Вы прибыли оба на похороны?

– Тут я не смею быть категоричным. Лично я - только по этому невеселому поводу, за него расписываться не имею возможности...

– А нет ли у вас каких-то умозаключений насчет его убийства? Паркер печально и виновато покачал головой. Риган удовлетворенно улыбнулся:

– Больше не стану отнимать у вас время, мистер Виллис. Было приятно познакомиться. Я по достоинству оценил вашу откровенность.

Паркер в ответ и рта раскрыть не успел, как последовал новый вопрос:

– Все-таки загадка, отчего он убит именно в вашем номере? Вы что, дали ему свой ключ?

– Ничего подобного.

– Кхм, ну тогда, он, значит... проник к вам... проник...

– Ограбить решил, вот и проник, - без всякого политеса отрезал Паркер. Янгер одобрительно хмыкнул.

Университетское лицо Ригана отражало искреннее изумление. Подняв брови, он переспросил, точно ослышался:

– Ограбить, говорите? Если я вас правильно понял, мистер... э... Тифтус промышлял грабежом?..

– Да поговаривали в Майами... За руку-то я его правда не держал...

Ясно... ясно...

Дверь, как на сцене, растворилась, и Ронда, женщина Тифтуса, рыдаючи вбежала в кабинет. За ней следовали двое местных полицейских. Не успел один из стражей порядка открыть рот, намереваясь что-то доложить приезжему начальству, как Ронда увидела Паркера и низким, трагическим голосом с силой произнесла:

– Вот он. Я узнала его...

Стоило мельком глянуть на любовницу убитого, чтобы понять, как поспешно и схематично объяснили ей ее роль, в самый последний момент введя в эту пьесу... Риган испытывал терпение Паркера, так подставляя его. Но зачем? Паркер зорко глянул на сидящего за столом человека в золотых очках, пытаясь вникнуть в эту Плохую игру, да еще к тому же краплеными картами.

Риган между тем разыгрался вовсю. Привстав из-за стола, он для вида нахмурился и якобы негодующе стал распекать вошедших:

– Ну что ты будешь делать с ними, такими бестолковыми! Я ведь ясно сказал: ожидайте в коридоре!..

Женщина продолжала твердить своим низким голосом одно и то же, видимо, не отходя от текста, подсказанного ей:

– Это он. Это он. Он. Я узнала. Риган взялся за виски.

– Сплошной кошмар. Уведите даму. Да не стойте столбами, ну!.. Полицейские совсем не обладали артистическими способностями. Им следовало якобы по оплошности не вовремя ввести свидетельницу, а потом переминаться, бормотать извинения, понуро стоять у дверей, - они же вместо всего этого дружно развернулись и, как пожарные лошади, утопали в коридор, увлекая за собой Ронду.

– Тысячу извинений!
– сказал Риган, глядя на Паркера ласковей родного брата. Янгер фыркнул.

Паркер не любил попадать в мышеловки, но, когда это случалось, шел ва-банк:

– Вот как, мистер Риган? Значит, я на подозрении?.. Всего ожидал, но не этого...

– Ну что вы, мистер Виллис! Я не стал бы говорить так категорично. Мы сейчас проигрываем каждую версию. Такая у нас профессия... Простите за бестактный вопрос, а что с вашим лицом?

Паркер слегка коснулся пальцами скулы и чуть не взвыл от острой боли.

– Скатился впотьмах со ступенек, - поведал он.

– И давно?

– Днем.

– А к доктору обращались?

– Разумеется. Доктор Рейборн оказал мне первую помощь. ( Риган повернул голову к Янгеру:

– Вам что-нибудь говорит такая фамилия?

– Это врач, практикующий в Сагаморе. Я сам за ним и посылал... Удивление Ригана возрастало. Он правда превосходно владел своим лицом, и лишь небольшая заминка в его плавной и гладкой речи свидетельствовала, что он несколько выбит из колеи.

– Ты присутствовал при этом, Эбнер?

– А что особенного? Мы навестили с Виллисом дом покойного, а оступиться в темноте может любой, хоть бы и меня взять, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить...

– А не было ли с вами, в таком случае, Адольфа Тифтуса?

– Что-что?
– переспросил Янгер с таким изумлением и возмущением, точно его спросили, а не было ли в их компании Адольфа Гитлера.

– А мне подумалось, что вам, трем знакомцам Шардина, был резон сойтись в его доме... ( Паркер перебил говорившего: