В зловещей тиши Сгамора

– Интересно, что за дела у тебя с этим Янгером? Ведь он, между прочим, полицейский...

– Именно так!
– Затворив дверь, Паркер провел Ронду в гостиную. Располагайся, пожалуйста.

– Я бы, пожалуй, чего-нибудь выпила после всех этих допросов...
– У нее был вид школьницы, свалившей наконец с плеч экзамены.

– Прости, но похозяйничай на кухне сама...

– Ничего себе! Сам пригласил в гости и сам не уделяет внимания!..
– Она стояла перед ним, чуть покачиваясь на каблуках. Духи у нее были просто шикарные...

Паркер снисходительно посмотрел сверху вниз в ее меняющие цвет глаза и еле заметно улыбнулся.

– У меня совсем нет времени. Я не лукавлю. Вот-вот подойдет Янгер. Он должен буквально прибежать сюда.

– Зачем это?

Паркер укоризненно покачал головой.

– Будь умной девочкой. Вернее, будь наконец деловой дамой... В любом случае - ты наследница доли Тифтуса. Это тебе интересно?

– О, даже так?.. У тебя что, ко всем вдовам трогательная слабость?

– Перестань смеяться... Ты у нас, что ли, Ронда Тифтус?

– Избави Боже... Я только не пойму, зачем тебе нужна...
– Она стояла под люстрой, опустив бирюзовые перламутровые веки, так, что на щеки упала зубчатая тень от черных длиннющих ресниц.
– Ты, может, захотел заместить этого бедного Тифтуса?

– Нет, - почти не солгал Паркер. Во-первых, он не мог так, сразу, переключиться на нее, - в Майами у него остался любовный роман в полном разгаре; во-вторых, и это, честно говоря, было самое главное, -женщины страстно волновали его только по завершении дела. В ходе операции он не позволял себе никаких расслаблении... Сейчас он включился в дело - хоть и не впрямую относящееся к его специализации.

Паркер бережно поправил чуть завернувшийся бархатный воротничок Рондиного траурного костюма.

– Пока нет!
– Улыбаться ему было все еще больно. Ронда отошла от него и присела в стоящее у окна кресло, не забыв при этом положить одну свою бронзовую ножку на другую. Она запустила руку в свои пшеничные волосы, немилосердно взбивая и растрепывая их. Впрочем, это ей шло еще больше.

– Значит, так...
– произнесла она, в раздумье склонив голову и чертя своим нежно-розовым ноготком по колену, словно обсуждала с подругой какой-нибудь выходящий за рамки разумных мечтаний наряд.
– Ты видел меня выходящей из душа. Но сейчас на такие вещи не клюнешь. Ты, стало быть, деловой мужик. Зачем же меня позвал?

– Прости за немыслимое сейчас для тебя занудство, но мне надо узнать расклад... Я честно тебе скажу все, как есть: Тифтус ведь явился сюда не затем, чтобы здесь погулять и отдохнуть с тобой, - для этого существуют места пошикарнее... Янгер тут рыщет не хуже сыскного пса, все что-то вынюхивает. Убийца Тифтуса ведет со своей стороны неустанные поиски... И все почему-то считали или считают, что информация сходится ко мне, но я ей не владею, понимаешь?

– Отчего же?

– А я просто не знаю, что все ищут...

Ронда воззрилась на него с детским изумлением.

– Да ты что?
– Она откинулась на кресло и, забыв, что должна держать осанку и позу фотомодели, заливисто расхохоталась, мотая головой и болтая в воздухе ногами.

Паркер нетерпеливо смотрел на нее; впрочем, самому ему улыбаться было решительно больно.

– Послушай, прекрати... Мне известно лишь, что все ниточки ведут в Джо Ширу...

– А кто это - Джо Шир? Паркер обвел рукой гостиную.

– Ты сейчас в его доме.

– Да? А я-то думала, что дом принадлежал Джозефу Шардину, я и адрес этот, между прочим, нашла в телефонном справочнике против такого имени...

– Ну не важно... Он сменил недавно фамилию... Не в этом дело. Тебе Тифтус хоть намекал, зачем он сюда приехал?

– Ага.

– Зачем?

– Да за деньгами, - сказала она так, словно речь шла об английских булавках или бананах.

– За какими? Что он искал, если точнее: наличные, бриллианты, золото?

Ронда, подняв плечи, поглядела вдруг на него с грустью, чуть ли не с материнской улыбкой; впрочем, она тут же снова превратилась в шаловливую школьницу.

– А мне без разницы. Деньги и деньги. Он мне все твердил, что у нас будет сто тысяч, а то и больше.

– Деньги от Джо Шира? Или деньги от Джо Шардина?
– спросил ее Паркер.

– Да понятия не имею... Я и так тебе сказала все, что знаю.

– Хорошо. А Тифтус хоть называл такое имя: "Джо"?
– Ни разу. Он ничегошеньки не рассказывал о делах, только вот все твердил про сто тысяч. А так - ни одну фамилию не называл. О тебе только сказал, когда мы стояли с ним у стойки портье: "Надо же! Посмотри вон на того, высокого, который вошел в вестибюль, - это мой старый знакомый..." Мы едва успели вселиться, как он побежал к тебе... Паркер посмотрел на часы.

– Ты хотела похозяйничать на кухне... Бутылки в буфете.

– Очень мило с твоей стороны.
– Она легко поднялась и простучала каблуками в святилище старого Джо, с полом цвета морской волны и канареечным ситчиком занавесок.

Паркер посмотрел в окно гостиной. В сгущающихся сумерках он увидел неотрывно глядящее на него лицо соседского малого лет восемнадцати девятнадцати. Малый, видимо, уже давно занимал наблюдательный пост на крыльце своего роскошного, по сравнению с джошировским, коттеджа. Паркер почувствовал себя неуютно.

Посторонние люди, зачем-то посещающие дом умершего, несомненно, уже взбудоражили всех соседей. Паркера вовсе не устраивала перспектива быть объектом вечного заинтересованного внимания обывателей. Тем более, что ноль информации, который Паркер мысленно нарисовал перед собой в воздухе, как был, так и остался овальным и правильным нолем, не претерпев никаких превращений.

Как выглядят сто тысяч: может, это кирпичики наличных в банковских упаковках; может, какое-нибудь вспыхивающее радужными огоньками колье в черном бархатном футляре; меньше всего шансов - что это музейные вещи, какие-нибудь бесцветные полотна - для хранения их необходимы специальные условия...

И уж не эта ли женщина-девочка, простучавшая каблучками сейчас мимо него на кухню, убила доверчивого Тифтуса; она совсем не так проста, как показалась на первый взгляд; она может знать тайну, но скрывает ее, вооруженная всей тысячелетней хитростью и мудростью лукавой своей породы...

Ведь в подвале напал на него не Тифтус. Но и не женщина. И не Янгер. Напал на него некто, явно неизвестный, готовый охранять этот дом от любого вторжения, нацеленный на то, что надо; пусть торопясь и промахиваясь, - но убивать...